Принцесса Штальхаммер - Кудель кровавого льна

— Ах, господин Иезекииль, какие альковные истории вы рассказываете, — томно вздохнула серокожка. — Честное слово, никогда ничего более романтичного не слышала, ваша история до глубины затронула мою сентиментальную душу.

— Ваш сарказм я понимаю, но отнюдь не одобряю. Вам бы послушать романтические баллады наших северных песенников, вот где до мельчайших подробностей раскрывается настоящий образ северянской любви — дикой, грубой и такой горячей, что подобная amor способна растопить даже тысячелетние торосы на северных взморьях и согреть теплом всю Айсберговую Пустошь. Но, увы, меня в молодости подобное не прельщало. Я всячески избегал застолиц, торжеств, праздников и иных обожратушек, всячески избегал этих взлохмаченных, грязных, пьяных девушек, ищущих своего единственного среди пьющих и снедавших парней. Отец был на меня зол. Мать была на меня зла. Бабки, деды, прабабки и прадеды были на меня злы. Даже мамонты, которых я пас поутру на проталинах, казалось, ненавидели меня. После смерти отца я получил долгожданную свободу и ушёл на юг, далеко, дошёл, вернее, доплыл до самого Содружества и с удивлением обнаружил, что эльфийские девушки, о которых я много чего по пути слышал, почти ничем не отличаются от северянских — такие же холодные, гордые, надменные, свободолюбивые стервы, вдобавок не любящие пить и драться, прямо как и я. Они напоминали мокрый фитиль, который надо заботливо высушить и зажечь. Я быстро сообразил, что эльфийки — мой идеал. Я встречался некоторое время с дочерью одного столичного ювелира. Она была бесчувственна и холодна, как айсберг, но я сумел высушить фитиль и запалить пламя страсти, и она растаяла, как восковая свеча. Она не позволяла себе подчиняться мне, а я не позволял себе подчиняться ей, хотя каждый из нас делал попытки укротить друг друга. Так мы и жили несколько лет в пассивном противоборстве, пока я не потерял к ней интерес и не бросил её. Так я считал. Она считала наоборот. Не было слёз, стенаний, ползаний в ногах и прощальных стихов, мы просто простились, по-мужицки пожали друг другу руки и больше не встречались.

— Каков парадокс: эльфы стремятся любить человеческих девушек за покорность и податливость, а человеческие мужчины хотят покорить эльфиек за неукротимый, норовистый нрав.

Иезекииль хотел что-то ответить, даже поднял вверх указательный палец с сияющим огненным рубином, но передумал. Вместо этого он вытащил из кармана бушлата кисет с табаком, потрёпанную трубку, наполовину промокшие серники и задымил. Вскоре подошла заспанная Аврора.

— Доброе утро, Аврора, — поприветствовала свою ученицу удрализка, когда та вышла из юта на открытую палубу. Девочка повернула голову на звук и закрыла предплечьем глаза, ужаленные ярким предутренним светом.

На Авроре было лёгкое свободное чёрно-белое платьице до щиколоток из щёлка и шифона, держащееся на шнурках, на тонкой лебяжьей шейке — вороная бархотка с приколотыми к ней розовыми жемчужинами. Больше украшений она не носила, не считая запяста-ключа на правой руке — того самого, что блокировал действие защитного барьера чародейской башни.

Схватив полы платьица в жмени, девочка сделала книксен, чем заслужила улыбку Элизабет и ответный поклон Иезекииля.

— Моё почтение, юная Аврора, в этом роскошном платье вы выглядите как принцесса, — отчётливо промолвил Кхыш, не вынимая искусанный мундштук трубки изо рта.

Аврора опустила руки и с удивлением посмотрела на галантного квартирмейстера. Здесь, на корабле, она сталкивалась лишь с грубостью и пошлыми шутками невоспитанных матросов.

— Ты всё правильно сделала, — продолжала улыбаться Элизабет, — как я тебя и учила. Воспитанной девушке, а тем более чародейке не положено пренебрегать этикетом и вежливыми манерами в любой компании. Как спалось?

— Хорошо, — лилейное лицо девочки всё ещё носило следы недавнего сна, а сама она была несколько квёлой и едва заметно покачивалась.

— Как себя чувствуешь? Тошнота, головокружение есть? Может, тебя укачивает?

— Нет, спасибо, я в порядке.

— Замечательно. Тебе действительно идёт это платье. Идём-ка в камбуз, насладимся местной кухней. Приём пищи по расписанию у матросов закончился, поэтому нам никто не помешает.

— Угу.

— Идите в капитанскую поварню, — подсказал очнувшийся от дрёмы Сьялтис. — В неурочное время готовка в общей поварне запрещена. Можете снедать из моего котла, я всё равно сегодня не завтракал. Также спешу сообщить вам, что доступ в машинно-котельное отделение строго закрыт для всех, кроме рабочих. Чтобы я вас там не видел, иначе до конца плавания просидите в трюме! Иезекииль, ты будешь за старшего, пока я отсыпаюсь в своей каюте.

— Как угодно, — махнул рукой северянин.

Серокожая эльфийка, в последний раз проверив механизм автоматизированного заклинания, приобняла Аврору за плечи и вместе с ней отправилась к трапу, уходящему на батарейную палубу. Перед этим Аврора успела умыться и теперь, сидя на закупоренной бочке с порохом и болтая голыми ногами, корпела над длинными пшеничными волосами. По соседству с ней, обмотанная прочными конопляными канатами и закованная в цепи, стояла тяжёлая двадцатифунтовая пушка, пялясь мёртвым холодным стволом в наглухо закрытую амбразуру. За орудием храпел один из канониров, опёршись о банник.

Спустя некоторое время через пень-колоду с верхнего трапа спустилась Шай’Зу. В такие моменты дриада проклинала создателей всех лестниц и трапов в мире. Но только не сегодня. Сегодня настроение у неё было преотличное, и такая мелочь как высокие ступени не могла его испоганить. Плавание хоть и было ей в диковинку, никаких неудобств вроде кинетоза или громкого шума она не ощущала, напротив, бескрайнее спокойное море влекло её привыкший к тесноте леса взор, а гигантские корабли казались ручными чудовищами, управляемыми умелыми руками матросов. Особенно её поразил авианосец «Адмирал Дауш’Энк», который рано утром колоссальной ониксовой горой проплыл мимо колонны. Его сопровождали пара гигантских черепах и молодая каракатица. И хоть верхняя палуба авианосца с посадочными полосами и спящими аэропланами и бипланами находилась намного выше палубы «Чёрного олеандра», всё же у кентаврицы остались неизгладимые впечатления после этой нежданной встречи посреди моря.

Взглянув на распущенные длинные волосы Авроры, спускающиеся до ягодиц, Козочка хмыкнула и изрекла:

— Шикарная у тебя шевелюра, девочка.

— Эта, как ты говоришь, шикарная шевелюра — результат неправильной дозировки ингредиентов при изготовлении декокта против алопеции, — ответила за ученицу удрализка. — Моя вина, признаю, не доглядела. В самом начале своего обучения Аврора мало того, что неправильно изготовила отвар из имбиря, корицы, масла авокадо, яда щитохвостки и ещё бог весть чего, так ещё и решила проверить его действие на себе. Результат, конечно, превзошёл все ожидания: её волосы буквально за пару часов удлинились едва ли не на сажень, пришлось мне перевоплотиться в брадобрея и отстричь лишнее. И не только на голове: под мышками, на ногах, руках и внизу живота тоже, — хохотнула эльфийка, помогая воспитаннице заплести двойную косу.