Марина Бишоп - По воле тирана

- Куда вы ее спрятали?!! - продолжал бушевать Ульф, тут же отбросив ее назад на постель, поняв, что вряд ли добьется ответа.

Лисица парила между сном и явью. Ей ни к чему было возвращаться, но ей не был дозволен самовольный уход. Она продолжала падать в безвременье, пока перед ней не предстала испуганная Афира, за спиной которой стоял взбешенный Ульф. Причиной его ярости была, конечно, шалфей. Увеличившиеся глаза кушины, сфокусированные на ней с болью, сожалением и мольбой. Она качала головой, повторяя что-то, как молитву. Лисица почему-то никак не могла расслышать, о чем так быстро шевелились губы Афиры. Знакомый щелчок вывел Лисицу из оцепенения, проясняя разум настолько, чтобы рвануться к кушине и вцепиться в руку Ульфа.

- Нет, остановитесь, господин!

Верховный Жрец стряхнул с себя руку шалфейи и лишь ближе придвинулся к кушине.

- Разве вы не видите, госпожа, она упрашивает об избавлении!

Теперь Лисица ясно услышала, о чем она молилась. Она просила о смерти.

Ульф опустил ладонь на макушку Афиры, как будто благословляя на избранный путь. Он опустил жезл, но только для того, чтобы замахнуться и вонзить отравленную иглу в плечо травницы. Лисицу отшвырнуло к бортику кровати. Афира с силой оттолкнула ее от себя. Шалфей сумела лишь разобрать последнее слово "успеет". Ульф, видимо, ничего не услышал, он сделал шаг назад, и тело кушины с глухим стуком рухнуло на пол. Скользя голыми пятками по каменной кладке, Лисица тут же попыталась подняться, но тщетно, измученная физически, с искривленным сознанием, она не находила опоры.

- Вы скучали по мне, госпожа?- обойдя кушину, Ульф направился прямо на шалфейю. - Нет? А мне, признаться, как и раньше, не доставало ваших криков.

Шалфейя замерла. Ее парализовал не страх, а вина. Эту тяжелую ношу она пронесет до самого последнего стука своего сердца. К счастью, подумала Лисица, ей было отмерено совсем немного. Ей не нужно было слышать вердикт, чтобы понять, что ее нахождение в покоях временно. Для такого диковинного представления, как казнь, было необходимо время на подготовку декораций. Словно уловив направление ее мыслей, Жрец приблизился к шалфейе и сел на кровать, вплотную уперев колено в ее плечо. У нее не было сил сдвинуться, и она позволила убийце вторгнуться в свое личное пространство. Их взаимное молчание длилось недолго. Ульф первым нарушил леденящую душу идиллию.

-Знаете, уже не важно, куда вы спрятали шкатулку, вам уже ничто не поможет, госпожа. И даже ваш маленький секрет я оставлю вам в утешение. Ведь он тоже будет гореть вместе с вами.

Лисица содрогнулась. Это, разумеется, почувствовал и Ульф. Он сел рядом намеренно. Ее реакция на каждое его слово были неповторимы, Ульф смаковал трепыхания своей жертвы, при этом не прикладывая особых усилий.

Он знает! - кричала шалфейя, не размыкая губ. Она закрыла себе рот тыльной стороной ладони, только бы не выдать себя.

Ульф убрал жезл, и иглы с тугим щелчком вернулись в укрытие до следующего вызова.

- Такой, как вы, не место среди шалфейев. Я так долго демонстрировал вам вашу негодность, думал, что однажды вы, наконец, поймете, насколько никчемно ваше существование. Вас не должно было быть, вы недоразумение, которое вмешалось в установленный порядок.

Речь Жреца заползла внутрь черной змеей, измазывая зловонной слизью вывернутую наизнанку душу обреченной наследницы.

- Но несмотря на то, что вы сняли с себя брачный обруч, я, как ваш супруг, прослежу, чтобы ваши грехи были отпущены. Вы же не хотите, чтобы кто-то еще страдал от ошибок прошлого, поэтому я не дам вам уйти от прещения, как вашей блуднице-матери.

Лисица отстранилась от его ноги. Но Ульф без колебаний поддался вперед, перехватив ее под руки, и подтянул ближе к себе. Его подбородок ощутимо уперся в ее голову.

- Вы мало чем от нее отличаетесь. Видите ли, госпожа, у меня прекрасные осведомители, я хорошо умею находить общую почву для посева, даже с враждебниками, -- лениво протянул Жрец. - А еще мне птица-сокол на хвосте принесла, что вам теперь тоже много чего известно. Но это ведь к лучшему, теперь мои мотивы очистить Верхние земли от грязи стали вам ясны.

Как шалфейя ни сопротивлялась страху, он все же просочился внутрь, он отрезвлял, из-за чего каждая фраза Жреца наполняла и без того разбухший сосуд паники. Ульф никогда не растрачивался попусту. Каждое его слово, приказ или требование било точно по цели, какой бы она ни была. Он мастерски манипулировал окружающими, метко подмечая слабые места. Список его жертв уже не ограничился ближним окружением, на его дыбу попал и оговоривший ее фарлал. Хотя Лисица совершенно не желала тратить силы, раздумывая, самовольный ли Колт предатель, либо вынужденный.

- Тогда вы знаете, что такой же говорливый сокол поделился со мной историей и вашего происхождения, что делает ваши обвинения не только абсурдными, но и противоречивыми.

Хоть шалфей и не могла видеть его лица, но то, как волосы на ее макушке сдвинулись, стало понятно, что он напрягся.

- Моя госпожа, вы, оказывается, преуспели в таком нелегком искусстве, как передергивание фактов.

Ульф сильнее надавил на ее макушку, продолжая удерживать шалфейю, как матерчатую куклу. Шалфейе были противны его прикосновения, но сопротивляться Ульфу бесполезно. К тому же Лисица уже не отдавала себе отчет, какой именно исход ее больше устроит.

- Лантана насладится вашей агонией, впрочем, так же, как и я.

Не дожидаясь реакции, Жрец поднялся, тем самым подтягивая за собой шалфейю. В этот короткий промежуток мозаика в голове Лисицы, наконец, обрела очевидный узор: сопоставив увиденное в пещере, откровение Афиры и предостережения Монахомона, Лисица пришла к выводу, что Ульф не связывал себя с Кутаро, как ожидалось от верховного священнослужителя. Он всецело посвятил себя служению другой ветви религии -- Лантане, являясь проводником ее воли.

Лисица оказалась на ногах на мгновение, прежде чем Ульф отпихнул ее, и она бесхребетным студнем повалилась на постель. Лежа на животе, в поле зрения тут же попала мертвая травница.

- Отдыхай от мирских дел в священных садах Кутаро, моя драгоценная помощница. Я благодарю... спасибо тебе за службу, - вместо молитвы за душу Афиры проронила шалфейя. Скупые слова были вынужденной мерой, Лисица с трудом сдерживала привычный порыв призыва к милости Лантаны.

- Это вряд ли, госпожа. И после смерти быть ей рабыней, - со стороны раздался голос Ульфа, сопровождаемый сладкой мелодией золотых бусин-колокольчиков. Он больше не дышал в затылок, и Лисица расслабилась, тут же испытав, как тугие струны мышц свело в спазме. Хоть, казалось, тело больше не подчинялось ей, она с большим трудом перевернулась на спину.