Марина Бишоп - По воле тирана

Промозглые переходы сменяли друг друга, а праздно шатающиеся сквозняки задирали подол даже тяжелой накидки. Замок заметно обветшал, и казалось, даже вымер. Обычно король Рэндел слушал суды в тронном зале, но Лисица знала, что они идут в храм Кутаро. Только там, под крышей святилища, шалфейи не посмеют осквернить себя ложью. Лисица уже однажды шла в этот храм, но в сопровождении фрейлин, под взглядами аристократов, слуг и рабов.

Один из сопровождающих кушинов переместился вперед, дав понять, что необходимо следовать за ним. Лисица не возражала, в плохо освещенных переходах она могла легко споткнуться или сбиться с пути, особенно когда стало ясно, что кушин повел ее в храм Кутаро через подземелье, где, скорее всего, ей было самое место, обязательно бы уточнил Ульф. Она почти успешно блокировала мысли о предстоящем суде, Ульф же, как вечно потревоженный осадок, не унимался в ее голове и донимал своим почти осязаемым присутствием. Он по-прежнему был ее супругом, и от одной лишь этой мысли все тело свело в судороге. Хотелось оказаться как можно дальше, ведь от него всегда веяло долгой и мучительной смертью. Несмотря на годы, проведенные рядом с ним, она не разучилась бояться этого шалфейя. Что ж, Лисица не считала это слабостью, наоборот, она гордилась тем, что, несмотря на дрожь во всем теле, ей не раз удавалось противостоять ему. И не важно, кто в итоге оказался триумфатором.

Их малочисленная процессия, наконец, уперлась в тайную, совсем крошечную дверку. Даже миниатюрной Лисице пришлось втискиваться через проем, неизвестно, как кушин пролез сквозь отверстие в довольно объемной котте. Мягкий желтый свет встретил вновь прибывших. В храме, в угоду шалфейе, было довольно тепло. Позже Лисица заметила несколько жарниц. В самом центре храма вместо скамеек взгромоздились четыре высоких стула полукругом, перед которыми представлено небольшое деревянное возвышение, едва достаточное для двух ступней шалфейи. В зале, кроме нее, двух сопровождающих и кушинов, из караула никого не было. Казалось, ее привели к месту казни до прибытия палача. Как только ей помогли подняться на деревянную платформу, в зал через главный вход вплыли четыре шалфейя в мантиях из простого полотна. Вошедшая делегация, как на подбор, была уже далеко не молода, разреженные глубокими морщинами и словно припорошенные снегом крылья говорили об их великом возрасте. Не упуская момента, но стараясь скрыть пристальный взгляд, исподлобья, Лисица предприняла попытку найти знакомые лица, в тайне уповая на то, что членом суда окажется ее капеллан. Ее надеждам не суждено было сбыться, суровые лица прибывших были ей не знакомы.

Словно по немой команде, как только вошедшая четверка расположилась напротив Лисицы на удобных стульях, в зал потоком хлынули разряженные шалфейи - аристократы. Толпа из пестрых тканей и дорогих украшений никак не умещались в рамки судилища, больше походило на сборище для потех. Резкая, не поддающаяся контролю слабость в ногах подкосила Лисицу, когда из толпы, как из рассеявшегося тумана, выступил Ульф. Его наполненные до краев мерзлотой зрачки зафиксировались на ее лице, и по его тонким губам пробежала еле заметная, но такая знакомая ухмылка. Едва слышная мелодия колокольчиков, закрепленных на его впечатляющих крыльях, опечатала ее слух, эта зловещая песнь поглотила все звуки вокруг, и тяжелый гул входящих аристократов ушел на второй план. Потом Лисицу словно что-то выдернуло из этого зала и вернуло в распоряжение Ульфа, в те дни, когда она тряслась от одной только его тени. Как она не наложила на себя руки, будучи его женой, до сих пор осталось загадкой для молодой принцессы. Делая невидимые шаги, под вышитым золотом длинном одеянием верховного священнослужителя, Жрец не спеша обошел массивные стулья судей, и занял место по правую руку от шалфейи. Все внутренности Лисицы затянуло в один тугой узел. Между ними было несколько шагов, но она не смела повернуть головы, продолжая стойко смотреть прямо перед собой, в точку, где нет этого хладнокровного угнетателя. Нижняя губа дрогнула, только этим выдав ее смятение. Она не позволит себе бояться его.

- Суд диктует тишины! - кушины в один голос огласили требование суда.

Собравшаяся толпа шалфейев были вне зоны видимости Лисицы, но она отчетливо ощущала их присутствие и палитру их липких взоров: насмешливые, осуждающие и даже, на удивление, милосердные. Лисица и Ульф предстали перед четырьмя шалфейями, и всеобщее молчание ознаменовало начало процесса. Только сейчас принцесса заметила, что на шалфейях одеты мягкие головные уборы разных цветов. Наверняка эти цвета что-то значили. Принцесса тяжело вздохнула. Ее образованием явно пренебрегали, не потому ли, что из нее готовили жертву для заклания?

- Великий Жрец! Мы приветствуем вас! Лиасса дома Растус-Гия -- мы приветствуем вас!

Лисица смиренно опустила глаза в пол. Продолжение речи не заставило себя ждать.

- Мы -- временный совет, и мы с великой ответственностью принимаем долг, чтобы, наконец, положить конец разногласиям между нашей великой расой. Вы можете обращаться к нам, как Временный совет. Мы не имеем власти, но мы и есть власть до тех пор, пока решение о новом короле или королеве не будет принято. Ваша кандидатура на престол не может быть рассмотрена до тех пор, пока с вас не будут сняты обвинения в измене. Вашим обвинителем является ваш супруг. На время процесса оба: и обвинитель, и обвиняемый - не будут пользоваться никакими привилегиями и ваш сан, Великий Жрец, будет игнорироваться.

Лисица с трудом сглотнула, слушая монотонную речь шалфейя в зеленом наголовнике. Она пристально следила за его губами, с трудом переваривая смысл сказанного, но голос продолжал:

- Вы находитесь в святом храме и свидетелем ваших слов станут Кутаро и супруга его Лантана. Вы можете воздать хвалу Лантане сейчас, - он кивнул на Лисицу. - Пусть она покровительствует вам в правде.

Кто-то зевнул позади нее, в толпе давившей одним своим присутствием. Видимо, от нее теперь ждали ответа. Она опять центр внимания. Мысли путались, в висках билось тысячи молотов. Лантана. Нет, она не может воззвать к ней сейчас. А что если Монахомон говорил правду? Что если Богиня стержень ее бед?

- В этом... нет необходимости, Временный совет, -- кое-как справившись с головокружением, отвесила свою меру Лисица.

Ожидая всплеск негодования, она, однако изумилась, когда говоривший страж правосудия безмятежно развернулся к Ульфу.

- Заявите нам ваши обвинения. К каждому обвинению вы должны представить доказательства.

Лисица сомкнула пальцы рук вместе, чтобы только они перестали дрожать. Она зажмурилась на мгновение. Голос супруга, как тягучая патока, завораживающей тональностью обволокла присутствующих.