Марина Бишоп - По воле тирана

- Осмотри ее, - небрежно бросил Ролл и повернулся к огню, сложив руки на груди.

-Конечно, - послушно согласился Колт, еще больше удивив воина, привыкшего к его беспрерывным пререканиям. Ролл потер переносицу, переключившись на

предстоящие военные маневры. Цель его не изменись - королевская крепость. Там завершится или его жизнь, либо история расы шалфейев.

Со дня на день должны прибыть несколько сотен фарлалов, путь по морю займет более трех дней. Если все пойдет гладко, шалфейя сможет встать через несколько дней, он достанет старого предсказателя хоть из под земли, если понадобится, чтобы положить конец его тщательно маскируемому наваждению. Зря он отказал Лине, она вполне в его вкусе. Она, конечно, не Акела. Надо будет спросить у Хоута, почему та отказалась ехать в поход. Это было на нее не похоже. Она не только согревала постель, но и на удивление искусно готовила. Но грех жаловаться, здесь бывшие рабы подают на ужин изысканные блюда.

Бесполезно пытаться увести думы от шалфейи, воин возвращался к ней и мыслями, и взглядом. Пожелтевшие синяки и подтеки неохотно сходили с ее лица. Задохнувшаяся жалость к шалфейе, плотно запрятанная в самый потаенный уголок его души, царапала сердце. Но Роланд сжимал скулы и скрипел зубами. Кто тот безумец, который обошелся с ней так жестоко? Служанки не боялись ее, напротив, с неподдельной добротой кружили вокруг. Кем была дочь короля в стенах крепости? Госпожой или рабыней?

- Этого не может быть! - Колт, прижавшись к груди шалфейи, вслушивался в дыхание, причитая каждую секунду.

- Что именно? - недовольно спросил Ролл, рукой отодвинув Колта, накинул одеяло обратно на принцессу. - Ты что, онемел?

Колт развел руками, глотая воздух, как рыба на берегу. Но через секунду его лицо покрылось красными пятнами от ярости, и он злобно прошипел:

- Даже тебе, Роланд, не под силу изменить наши законы.

Воин изумленно выгнул бровь.

- А мне казалось, что ты клялся на древних руинах, что будешь помогать каждому нуждающемуся в лечении.

- Конечно, но тебя я там что-то не видел! Ты должен был убить ее, а не просить Стихии о помощи.

- Неужели? Последнее время все, кто меня окружают, дают мне советы по делу и без. Ты не веришь в меня, как твоего строна? Ты раб? Голодаешь? Твоя семья нищенствует? По-моему, нет.

Воин окинул его суровым взглядом, Колт сглотнул и подался назад.

- Она выживет. Благодаря Мараве, - трудно было не заметить досаду в голосе лекаря. - Слухи уже поползли о том, что ты оставил шалфейю в живых. Многим это не понравилось.

- Хм?

Колт заглянул в суровое лицо Ролла и прошептал:

- Я могу безболезненно прервать ее жизнь.

- И я тут же посажу тебя на кол, - тихо ответил Ролл. - Она мне нужна живая. А если хоть что-то с ней случится - ты первый отправишься к Обену. Клянусь.

- Я всего лишь выполняю свою работу. Шалфейям не место среди нас и ты знаешь это лучше меня. Они - гниль на поверхности земли.

- Заголосили, где же вы все раньше были, во времена военного запрета?

Воин вопросительно посмотрел на лекаря. Он бренчал инструментами, уложенными в сумку, нервно перебирая ими сквозь ткань.

- Иногда для благого дела необходимо совершить преступление. Пошел вон. Сдерживая раздражение, Ролл толкнул ставни, впустив свежий ночной воздух в жаркую спальню.

-Ты еще тут?

-Я, наверное, не прав.

Колт вышел.

Роланд выглянул через узкое окно, с трудом просунул голову между стеной. Макушки деревьев сливались в черное с редкими провалами поле, напомнив ему темные просторы Галерей с сифонами горячих источников. Когда-нибудь он вернется домой.

Отсюда главная подъездная дорога была как на ладони.

Он резко развернулся, почувствовав на себе взгляд. Шалфейя выгнулась и перекатилась на живот. Лисица кое-как завернула руку за спину в поисках крыльев. Ролл молча наблюдал, не в состоянии отвести взгляд от изуродованной спины, где прежде красовались столь бесценные отличия их расы от простых кушинов. Она опять заплакала, еле слышно всхлипывая в подушку, оставив попытки дотронуться до привычных перьев.

Лисица вскрикнула от легкого прикосновения. Ролл поднес чашу с нагретым бульоном к ней, перевел к своему рту, жестом объясняя намерения.

Принцесса ужаснулась черным когтям и огромным рукам, больше походившим на лапы хищника. Чудовище рядом с ней, чудовище сожрет ее.

Ролл повторил движения и вновь дотронулся чашей до ее руки. Принцесса содрогнусь от его взгляда. Она никогда в жизни не видела такого лица. Пугающее, грубое и обветренное, но не отталкивающее. На лбу, подпаленном ярым сердцем Маравы, выделялся длинный белесый шрам.

Ролл рассматривал ее так же пристально, как и она его. Следы истязаний заживут, и она засияет, как тогда на поляне под желтым глазом Навалеха, брата Маравы. Она - уникальное существо, сумевшее взбудоражить выдержанный мир внутри фарлала. Съехавшее с плеч покрывало открыло благолепную картину. Он не забыл, что видел в ту далекую ночь на озере и даже сейчас мог поклясться, что унесет образ этого проклятия в могилу.

Зеленые глаза - наверное, сама Марава подарила ей один из своих изумрудов. Они нисколько не потускнели в обрамлении тронутых каштаном мокрых ресниц. Кровь закипела внутри, и Ролл неосознанно сжал чашу, та хрустнула, и содержимое вылилось ему на штаны. Он тихо выругался и встал, стряхивая с себя черепки. Кожаные штаны не успели впитать жирный бульон. Он только неприятно обжег пальцы.

-Убьете меня? - почти не дыша, спросила принцесса.

Ролл пожалел, как давным-давно сгоряча быстро прикончил шалфейя до Великого запрета. А ведь знай он, что окажется в такой ситуации, сохранил бы ему жизнь, пока бы не выучил язык. Без служанок, видимо, не обойтись.

Лисица вытерла слезы ладонью. Во взгляде вместо неподвластного прежде страха теперь блуждало хрупкое любопытство. Служанка сказала, что замок захватили. Не было сомнений в том, что именно они и перерезали всю королевскую свиту и отца. От этой мысли горький ком подкатил к горлу. Почему она все еще жива? Ульф не успел завершить начатое, теперь ее ждет более мучительная смерть. А если нет? Если ее пощадили, чтобы использовать в более тонкой игре против ее расы?

Она легла обратно на спину, всхлипнув от ноющей боли, наблюдая, как великан, что-то бормоча, сбрасывает с себя осколки им же раздавленной чаши.

Он метнул на нее тревожный взгляд и вышел из спальни. Довольно скоро он вернулся вместе с разгоряченной Низой в ночном платье, видно натянутым наскоро. Волосы были взлохмачены, а щеки алели явно не от смущения. Она принесла с собой захваченный на ходу с кухни холодный бульон, поместила на горячий каменный выступ рядом с камином и в ожидании дальнейших приказаний уставилась на Ролла. Он закрыл ставни и указал служанке на кресло, сам остался стоять возле окна.