Олег Данильченко - Вернуться, чтобы исчезнуть [litres]

– А чего ты вообще к ним поперся?

– Да ты понимаешь, прижала нас магическая живность к реке. Пешком не дошли бы. Порвали б как тузик промокашку. Там такая тьма собиралась, ужас просто. Пришлось уходить водой. Мы тогда, по случаю, разжились гномьим пароходом и пиратским парусником. Вот только пароход такой, что по морю ходить не особо умеет, а парусником управлять некому. Пришлось идти туда, куда ближе всего. Тем более что на пароходе мы хозяина этого судна освободили… а там пошло-поехало как снежный ком накручиваться. Говорю же, длинная история, и лучше я ее подробно руководству изложу со всеми раскладами политическими. Тем более что я не с пустыми руками. Магические технологии привез и знания, а также потенциальных союзников.

– Магические?

– Ну да. Вот, к примеру, ты говорил, что с топливом беда.

– Говорил.

– А я смогу решить эту проблему. Обратил внимание, что ни одной дымовой трубы на пароходе нет?

– Да.

– Так это потому, что их и нет. Котел греет магия, и этого добра тут хоть залейся, черпать не вычерпать, Гарик. Я магию имею в виду. Хватит и на электричество, и на технику.

– Во дела.

– А видел карабины у моих бойцов, что ты за огнестрел принял.

– Видел.

– Пневматика, по мощности не уступающая огнестрелу, при этом тоже на магии. Безгильзовый боеприпас. Смекаешь? А еще сама боевая магия. Она тоже убойная штука и в некоторых случаях сто очков вперед нашему оружию даст. А уж если это все совместить, то самому страшно становится. Так что мне бы скорее с отцами командирами пересечься. Чую, разговор будет длинный и по шапке мне настучат капитально. Я гляжу, у тебя «Северок» с собой. Ты бы связался, пусть начальство собирается уже. А мне бы еще больных устроить к медикам. Там в общем-то народ на поправку идет, ничего серьезного уже, но не держать же гостей на судне. Условия у нас стесненные, сам видишь. Опять же, господа, так сказать, официальные лица. Встретить надо по-человечески и переговоры переговаривать. Плюс наших, кто с парохода сойдет, надо как-то устраивать.

– Да уже маякнул. Самое главное начальство к причалу мчится, во главе своей супруги. Ждали тебя сильно. Почитай, Евгения Михайловна единственная, кто все это время верил, что вернешься. Так что не забыли тебя, Серега. Не забыли.

Нет, все-таки вернуться домой – я вам, братцы, скажу, здорово. Особенно если возвращаешься не на пепелище и тебя встречают родные люди. Родные, может быть, не по крови… хотя тут как сказать. Скорее не прямые родственники, но кровь нынче у нас одна – русская. А если тебя при этом встречают не пара человек, а на причале тесно от толпы и вся это куча народа радостно гомонит, так и вовсе на душе теплеет, да в глаз как обычно что-то попадает. Видимо, с возрастом начинаю становиться сентиментальным. Уж и не знаю, с чего вдруг такой ажиотаж. За редким исключением, ни с кем из этих людей я незнаком. А вот поди ж ты. И пусть хлеб-соль не поднесли, и уж тем более не имелось жареного поросенка, которого вручают по старой традиции ВМФ вернувшемуся из дальнего похода экипажу, но запотевшая рюмка водки и хрусткий соленый огурчик на подносе присутствовали. Ну, раз такое дело, надо соответствовать ситуации. Не будем разочаровывать людей.

– Экипа-а-аж!!! – ору в жестяной рупор. – Свободным от вахт построиться на причале, слева от трапа, согласно штатным группам.

Народ тоже проникся торжественностью момента и включился в игру. Выглядело это даже слегка комично, никто ведь не готовился к подобному и заранее не репетировали, к тому же одежда у всех кто во что горазд. Отсутствие единообразия сразу в глаза бросается. Ну и пусть. Плевать. Зато сразу видно, кто причислил себя к экипажу и в дальнейшем себя видит только в нем, а кто были лишь временными людьми. Теми, кого я все время называл балластом. Ну и слава богу. Пятнадцать лишних ртов и тридцать ленивых рук долой. Пускай теперь у Генки голова болит. Подхожу к нему. Ну и, как положено, рапортую, раз уж начали такую игру.

– Товарищ… э-э-э…

– Комедант, – шепчет Евгения, стоящая с подносом рядом.

– Товарищ комендант острова, паромагическое судно «Пионер», совершив переход от судоверфи гномьего клана Гардис, через архипелаг народа демо́н, вернулось домой. Экипаж и пассажиры здоровы. В полон орками было угнано сорок два человека. Из них десять невозвратные потери. Тридцать два человека доставлены. Кроме того, обнаружен японский пассажирский лайнер, вызволены из плена четырнадцать японских граждан и один американец, ну и из местных жителей к нам пожелали присоединиться восемь человек нашего вида. Также имеется представитель гномьего народа, Жакдин Лайри. Он представляет дружественный нам род Лайри и, в частности, клан Гардис. По пути силами экипажа были спасены представители народа демо́н. Их глава с сопровождающими так же находятся на борту. Имеются предварительные договоренности о совместном выживании. Эти ребята грамотные мореходы и лихие рубаки. Временно исполняющий обязанности командира спасательной партии – Вольнов. Доклад окончен.

– Ты, Сереж, рюмочку-то опрокинь да огурчиком закуси. Расслабься. Все уже позади. Вы дома, – снова подсказывает Евгения.

А хорошо пошла родимая. Мягко упала в желудок и взорвалась уютным теплом.

– Да ну вас всех к черту, с политесами этими, – подскочил ко мне Генка. – Дай-ка я тебя обниму, чертяка! Ух здоров! Гляди, Женька, что с мужиками бывает, когда мотивация правильная! Ушел один, а вернулся с командой да верхом на корабле! Эх, да что там говорить!

И он так мои ребра стиснул, что как бы не сломал парочку на радостях. Со спины слышится голос Виталия:

– А я завсегда верил, что он вернется. Он же упрямый как баран, еще со школы. Если задумал что, то проще убить, чем отговорить.

Потом еще подошли люди, и я их узнал. Это были те, кого я от своего дома до блокпоста вел. Женщины обнимали, плакали. Это уже не чужие. Чужие так не встречают. Мои тоже уже сломали строй. Кто-то встретил знакомых на причале, а кто-то даже родственников. Импровизированные гуляния начались.

Вечером, когда стемнело, собрались в тесном, так сказать, семейном кругу. Присутствовал Геннадий со всеми своими домочадцами. Тот памятный полковник, которого Гена называл Петрухой, а вообще в миру Петр Григорьевич Вербицкий, отвлекся от службы и прибыл со своей женой и двумя дочками. Был и Виталя там, естественно, я с Ленкой, дочерью, Карзинычем и Машкой, куда ж без нее. Гнома тоже пригласили, и рыжий бедолага сидел за столом, словно лом проглотил. Люди-то незнакомые, а он еще и официальное лицо. Я рассказывал о своих приключениях, все слушали, а Геннадий время от времени задавал уточняющие вопросы и что-то записывал. Сидели мы в одной из кафешек, что имелись в кампусе ДВФУ. Немного погодя женщины отсели за другой столик. Видимо, им тоже надо было о своем, о женском поговорить. Немного непривычно было ощущение гражданской одежды. Так отвык уже от подобных вещей. Повседневная кожа производства местных так прикипела к телу, что теперь, одетый в земные тряпки, чувствую себя чуть ли не голым. Удивительно было видеть дочь и Ленку, одетых в привычные земные вещи. Ленка так и вовсе звезда сегодня. Надыбала где-то вечернее платье, соорудила высокую прическу, взгромоздилась на высоченные шпильки. Если б не дела, которые нужно было обсудить, я б ее уже утащил в «берлогу», только для того, чтобы сорвать все это великолепие да употребить женщину по прямому назначению, настолько шикарно она выглядела.