Дарья Кузнецова - Чистый лист

— Все хорошо, ты молодец, — едва слышно шепнул тезка, прижался губами к моему виску, погладил ладонь.

Я бы, может, поспорила, но — не сейчас. А пока от поддержки Недича, оттого, что он просто находился рядом, стало легче.

Интересно, а владычица прежде в следственном комитете не служила? Кажется, допрашивала она меня очень профессионально, со знанием дела. Вроде бы никаких провокационных вопросов не задавала, интересовалась как будто только моими впечатлениями от столицы, тактично и вскользь касалась отношений с Маем и вообще вела светскую беседу. Но я чувствовала, что безнадежно тону, и давно уже выболтала все, что знала. Сильнее всего выбивала почву из-под ног мысль, что я даже толком не могу сказать, где и в чем именно прокололась и что конкретно поняла по моим словам эта необычная женщина.

Как бы я ни надеялась, представление вечно длиться не могло, антракт наступил возмутительно скоро. Но тут я вспомнила, что женщина имеет право на маленькие слабости, и отпросилась «попудрить нос». Увы, далеко для этого идти не пришлось: уборная находилась за второй маленькой дверцей. Тоже музейного вида, с туалетом за роскошной расписной ширмой, с мраморной раковиной, золочеными кранами и огромным зеркалом, но я уже начала потихоньку привыкать к подобным интерьерам. По меньшей мере они перестали повергать в ступор.

Соблазн отсидеться до третьего звонка я героически преодолела и вернулась в ложу, где Май держал оборону за нас обоих. За время моего отсутствия диспозиция изменилась: Недича пересадили поближе к венценосной чете. Не думаю, что это была его инициатива, скорее со мной закончили и решили плотнее взяться за самого князя.

Лучше бы мы пошли смотреть закулисье в компании Чичича. Хоть он подозреваемый в убийстве и нескольких покушениях на Мая, но вопросы его можно игнорировать или прямо отказываться отвечать, а тут приходилось все время быть начеку.

Впрочем, один плюс у владыческого внимания имелся: после спектакля и допроса нас провели через ту же маленькую дверцу и какие-то внутренние коридоры прямо к выходу на стоянку.

Оказывается, бояться надо было не внимания толпы, а всего двух человек, после светской беседы с которыми мы с Маем погрузились в авто вымотанные и измочаленные.

— Может, стоило сразу во всем сознаться? — предположила я, когда вороной монстр тронулся с места.

— Может, и стоило, — вздохнул Май. — Только для этого нужно было предупредить Стевича и договориться с ним. Я же обещал хранить в секрете твое происхождение. Но, думаю, возможность пооткровенничать нам предоставят, вряд ли владыка удовлетворился тем, что мы наплели сегодня.

— Угу. Главное, чтобы продолжение разговора состоялось не где-нибудь в пыточных застенках, — проворчала я. — Не удивлюсь, если меня заподозрили в шпионаже и, может, даже причастности к крушению дирижабля…

— Вряд ли все так трагично, — попытался успокоить меня тезка. — Тогда разговор быстро сменился бы допросом.

— А это был не допрос? — удивилась я. — Странно. По-моему, Шешель мучил вопросами меньше, чем владычица. Она, часом, не его коллега?

— Нет, — засмеялся Май. — Она принцесса, дочь наместника Элды, это провинция на востоке. Но очень неординарная женщина, факт. Ходят слухи, что контрразведку курирует именно она, а не владыка.

— И я понимаю почему, — нервно хмыкнула я. — Наверное, владыка такой удаче только рад.

— Не думаю, что дело тут в удаче, он очень тщательно подходил к выбору супруги. — Недич пожал плечами. — С другой стороны, и без удачи не обошлось: у них очень теплые отношения, это видно. Редкость для брака по расчету. В любом случае за них и Ольбад можно только порадоваться.

— За них — можно. Но я бы лучше за нас порадовалась в связи с отсутствием интереса владыки, прессы и прочей нечисти.

— Нечисти? — переспросил он растерянно. — Это ведь не про их… немытость?

— Ой, ну ты нашел, к чему придраться! — хихикнула я. — Не знаю, но, скорее всего, нет. У меня есть смутная ассоциация, что это нечто зловредное, но почему оно грязное — понятия не имею. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, не настолько сложном. Ты, например, обещал придумать мне занятие на тот момент, когда я получу документы.

— Я обещал постараться, — педантично поправил Май. — Честно говоря, мне не очень нравится эта идея…

— Только не говори, что хочешь усадить меня дома или вообще заставить таскаться по светским мероприятиям! — уставилась я на него с наигранным ужасом: понимала, что подобное Недичу и в голову не придет, поэтому всерьез не боялась.

— Я еще жить хочу, — засмеялся он. — Я о другом. Думаю, мое мнение тут ничем не поможет и даже навредит. Тебе самой стоит определиться, чем ты хочешь заниматься, а не пытаться найти какое-то временное решение, только чтобы не было скучно.

— Я хочу в Зоринку, — заявила уверенно. — И точно хочу заниматься какой-то техникой. Например, дирижаблями. Или самолетами. То есть дирижабли — это просто здорово, а самолеты вызывают смутную материнскую нежность: кажется, я с чем-то таким и работала и совсем не против продолжить. Вот только не знаю, с магией или нет, я же в ней пока не очень понимаю. Хотя практикуюсь, да. Кстати, я хотела попросить у тебя какое-нибудь наглядное пособие для обучения! А то тот шарик, что я взяла у Стевича, мало для этого подходит.

— Дам, конечно. Если ты планируешь поступать осенью, разумнее всего нанять тебе учителей. Можно договориться в той же самой Зоринке. Заодно, пока будешь учиться, окончательно определишься, куда именно хочешь поступать, экзамен-то общий.

Последний факт меня озадачил, пришлось Маю давать пояснения. Оказывается, при поступлении в университеты — не только Зоринку, но и все остальные на территории Ольбада — кандидаты получали одно огромное задание, охватывающее не только основные предметы, но и психологическую подготовку. Собственно, что-то вроде него мне уже давал Стевич.

Знать решительно все, конечно, не требовалось, и для каждой специальности определяющими являлись результаты решения собственного блока вопросов. Но, помимо готовности учиться на выбранном факультете, по результатам экзамена оценивалась общая подготовка. На ее основе абитуриентам нередко поступали неожиданные и обычно приятные предложения. Кому-то назначалась отдельная стипендия, кому-то предлагали другую специальность, кому-то — ее расширенную версию, а кому-то даже целевое обучение и контракт на будущее.

Не знаю, кто разработал эту систему, как они умудрялись все это регулировать и сколько народа занималось оценкой знаний молодежи, но идея мне понравилась.

Болтовня о Зоринке и перспективах моего обучения помогла отвлечься, успокоиться и стряхнуть напряжение, поэтому домой мы приехали в гораздо лучшем настроении. Ну в самом деле, какой смысл трястись от беспокойства теперь, когда ничего изменить нельзя! Какое бы впечатление мы ни произвели на владыку с супругой, изменить его уже не получится. Да и не настолько все плохо: нас же отпустили!