Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

Быстро — насколько мог — он побежал прочь.

— Эй, пидоры-живоебы! — кричал мертвец. — Мой мертвый член играл за щеками ваших мамаш! Вы же любите мороженое мясо, сучата? Эй! И для вас есть дюйм-другой!

Ноги медленно, но верно, несли его все дальше от временного убежища дочери. К счастью, трое всадников последовали за ним. «Хья-хья-хья» — они подгоняли свинопсов, и омерзительные уродливые звери все быстрее неслись сквозь редколесье, поднимая в воздух облака снега.

— Паскуды живоходящие! Ненавижу вас! Ненавижу! — Мертвец орал как можно громче; он скорее понял, чем почувствовал, как что-то пронзает его насквозь. Резкий рывок сзади, и он повалился в снег. Сработал гарпунный арбалет.

Свинопсы окружили шипящее умертвие очень-очень быстро. Будто сухое полено, своими широкими пятаками они катали жертву друг другу; если бы не крепкие кожаные намордники, то изогнутые клыки тварей давно бы распороли промороженную плоть, и мертвец, кусочек за кусочком, перекочевал бы в ненасытные желудки.

Древко копья перевернуло жертву на спину. Он увидел лица своих преследователей: три чернобородые, покрытые струпьями рожи.

— Ничего, сгодится, — прошамкал самый молодой. — Крепкий сукин сын. Его можно в яму: хозяин за него даст, пожалуй, пять унций пороха и по свинцовому ножу.

— Закатай губу, гнилая белка. Ножи бы дал за целого! А мы его продырявили. Я бы и на пять унций рассчитывать не стал. Умва, ну-ка. Вяжи его, и поехали назад.

Оживший мертвец поморщился, когда Умва широко улыбнулся, показав гнилой обрубок языка. Немой наездник громко зачмокал, достал из седельной сумы бечевку и спеленал свою добычу. Одной рукой, будто вязанку хвороста, невысокий широкоплечий мужчина закинул пленника на седло и уселся рядом. Он пришпорил своего свинопса, и огромная шестисотфунтовая тварь с воем понеслась сквозь сугробы.

— Шуууууууу! Шууууууууу! — кричал мертвец.

Во мхах, спрятавшись под снежной шубой, зашевелилась испуганная мертвая девочка. Она хотела плакать, но вороны давным-давно выклевали ей глаза.

Обдуваемая ледяными ветрами, девочка шла по скользкому склону глетчера. Резкие порывы то и дело отбрасывали ее назад, но она снова поднималась на ноги и терпеливо шагала домой.

Вот и заветная щель под камнем, а в ней узкий лаз. Мертвецкое незрение помогало девочке ориентироваться в темноте: она ловко огибала камни, проползала под толстыми корнями деревьев, словно крот расталкивала в стороны комья мерзлой земли.

Еще несколько футов, и она смогла сесть на корточки. Еще десяток — удалось выпрямиться в полный рост. Вдалеке плясали в пламени костров тени. Сородичи.

Это место было их домом: сотни лет назад пещеру с древним кладбищем завалило лавиной. Целую вечность мертвецы покоились в промерзлом камне, пока эти места не облюбовал Хозяин могил. Никто толком не помнил, как это произошло.

Его шепот разбудил их. Полуистлевшие, промерзшие насквозь, они испытывали чудовищный голод.

Их кладбищу повезло: сокрытое от чужих глаз, оно уберегло от раболовчих патрулей. Единственное по-настоящему безопасное место.

Сев полукругом чуть поодаль от костра, мертвецы разложили на большом плоском камне свою нехитрую снедь.

— Отойди! Ты ничего не принесла! — старуха ударила девочку по руке, жестом отгоняя ее в сторону.

Оставалось только сидеть в стороне и смотреть, как сородичи медленно и с удовольствием трапезничают. Ужасно захотелось есть.

— Эй, ну-ка, возьми! — к ней подсел старый мертвец, от времени и сырости его тело поросло мхом. Он отсыпал ей пригоршню сушеных корешков. — Здесь немного, но хватит, чтобы денек не слышать шепот могил. Пока рано! Пока не настало время!

— Благодетель хренов! — огрызнулась гнилая старуха в буром тряпье. — Она ничего не принесла! Лучше сам ешь. Если с голодухи начнет бредить, от нее будет легче избавиться, чем от тебя.

— Мы все едины во смерти, сестра! Гробовой колосс дал нам второй шанс, он велит нам держаться вместе. Живые и порождения бездны хотят всех нас изловить, превратить в рабов, лишить разума. Мы должны пойти за Гробовым колоссом! Мы все слышим его! Слышим!

Двое мужчин прервали эту проповедь. Они грубо спеленали замшелого пророка его собственными одеждами и оттащили подальше от общего очага, к надгробиям.

— Достал! — прошипел один из мужчин. — Мало этого шепота в башке, так еще и ты! Будешь надоедать — мы тебя свяжем и оставим на одной из дорог. А там уж живые подберут! Они сделают из тебя игрушку для свинопсов.

Замшелый мертвец заткнулся. В его пустых глазницах гуляло недоброе синее пламя.

— Вы еще сами ко мне придете, вы еще сами попросите. — шипел он.

Один долговязый, сухощавый и широкоплечий, другой — невысокий, крепко сбитый бородач: два человека в серебристых саванах шли по просторным подземным галереям. Бревенчатые своды над их головами покрывала копоть, кое-где дерево тронул флуоресцирующий грибок. Они говорили на одном языке, но каждый со своим акцентом. Египтянин и шумер, предатели своего отечества. Когда-то они оба служили своим легионам: один был геомантом Клыка Анубиса, второй гемомагом Воронов Энки. Один заклинал землю для посева рапса, второй латал раны штурмовикам, но объединяло их одно — тяга к экспериментам с живой плотью. В Истинном Медианне подобная магия была вне закона и оба знали, что вожделенные знания они смогут выудить лишь из похотливой тьмы Тоттенланде.

Спрятав ладони в рукавах, они шли мимо испытательных камер, где кузнецы и оружейники проверяли на умертвиях новое оружие. Шли мимо мастерских, где порабощенные мертвецы латали оружие и доспехи. Они ненадолго остановились у псарни, чтобы полюбоваться, как подрастающий помет свинопсов учится охоте на мертвецов. Омерзительные звери загоняли жертв в угол и набрасывались на них, сбивали с ног и наваливались сверху. Укротители едва успевали оттаскивать обезумевших тварей, чтобы те не сожрали несчастных.

Довольные работой укротителей, шумер и египтянин пошли дальше. В конце коридора находилась дверь, долговязый египтянин осторожно постучал и им открыли. В просторном каземате за одним столом с верными генералами сидел Сын Свинца. Уродливый человек-дикобраз тяжело дышал; в комнате пахло разогретым металлом.

— А! Вот и наши магиологи пожаловали. Заходите-заходите. Мы как раз говорили об укреплении армии. Какие новости?

— Хорошая и плохая, мой лорд, — сказал шумер.

Все генералы были сыновьями полудемона. Один из них, невероятно тощий, покрытый серебристыми шипами уродец, отодвинул стулья и учтивым жестом пригласил магиологов за стол.

— Хорошая и плохая, — повторил шумер присаживаясь. — Хорошая — мы научились управлять разумом мертвецов. Вдобавок теперь они не дохнут мгновенно, если выйдут за пределы анмортуального пятна. Я понял, как перепаивать им мозги, а мой коллега научился заговаривать оскверненную почву — теперь она какое-то время действует и за пределами пятна.