Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

Магиологов отвернули лицами к стене. Египтянин молился, шумер мужественно молчал.

Один из полицаев приставил ствол револьвера к затылку египтянина: щелк — осечка, щелк — осечка; только на третий раз прогремел выстрел, тощий египтянин рухнул на землю неожиданно громко. Шумеру повезло — его мозги вышибло сразу.

Хремет Нери-Иб увидел знакомый блеск среди обломков древесины: так могла сверкать только сталь форменной амуниции! Он подошел к куче мусора, отбрасывая древесные обломки мыском сапога. Из грязных щепок на него смотрела голова опциона в форменном шлеме.

Префект лагеря наклонился, чтобы поднять голову. Он поцеловал холодный лоб и виновато посмотрел на лицо, искаженное маской ужаса и боли.

— Прости меня, Ид, — сказал он тихо. — По-другому нельзя. Ты был хорошим опционом. Родина тебя не забудет!

Копыта скакуна стучали по дороге между покинутыми домами за стеной города. Перед воротами расфуфыренный златокожий южанин осадил коня, высокомерно глянул вверх, фертом упер руку в бедро.

— Я — генерал Турдзаль, — прокричал он с акцентом, — предпочтенный голос его великолепия Гайрухта, императора Южных Земель и пространств к ним прилежащих. Именем императора приказываю вам сложить оружие и открыть ворота! Осмелившиеся оказать сопротивление будут безжалостно умерщвлены, остальные же предстанут под светлые очи повелителя на суд его милосердный!

— А как тебе такой ответ? — зычно проревели с крепостной стены.

Полуголый гигант с черной бородой до самых глаз выразил свое отношение к переговорам с захватчиками самым недвусмысленным образом: стоя на парапете надвратной башни, извлек из штанов впечатляющих размеров мужское достоинство и пустил тугую струю в направлении чужеземного посла. Очень кстати налетевший порыв ветра подхватил золотой бисер, и несколько капель действительно попали на ошеломленного генерала.

— Это сойдет за ответ, а, генерал? — кричал исполин, поводя членом из стороны в сторону. — Или южный пес должен принести хозяину непременно слова? Так у вас принято? А королевской мочи твоему — как ты сказал? Гайшану? — не достаточно?

Наконец поток иссяк, и гигант мелко попрыгал, роняя наземь последние капли и довольно хохоча. Он явно получал от происходящего истинное удовольствие.

Генерал гневно отер лицо рукой.

— Проклятые животные! — выкрикнул он. — Мы войдем в город и выпотрошим его, как жирную индюшку! Скоро Клаусо-Остио утонет в крови и испражнениях!

— Только если они будут вашими, — осклабился исполин. — Кстати, как тебе это?

И он покачал из стороны в сторону прибором неимоверного размера.

— Я ведь почему, спрашиваю. — Бородач доверительно наклонился вперед, и буравчики темных глаз ввинтились в мозг посла.

— Если после битвы ты и твой император — как его там? Гайральт? — останетесь живы, я познакомлю вас с ним поближе.

Посол поменялся в лице, открыл рот, но так и не нашелся, что сказать. Дав шпоры своему шестиногому чешуйчатому скакуну, он очертя голову поскакал туда, откуда прибыл считанные минуты назад.

Свист и улюлюканье неслись ему вслед со стены.

Гигант насмешливо помахал вдогонку поспешно ретировавшемуся всаднику, и с широкой улыбкой повернулся к толпящимся на стене людям. Буйно заросшую голову венчала корона о шести зубцах. Бородач запустил волосатую лапищу в шевелюру цвета крыла ворона, и корона залихватски съехала набок, точно телега в овраг.

— Слыхали? Им не понравился инструмент вашего государя. Ха! Мне сегодня же ночью нужно расспросить вашу королеву как следует, — монарх, обращаясь сразу ко всем присутствующим, заговорщицки понизил голос. — Да и с фавориток спросить с пристрастием. Всегда, понимаешь, довольны были, нахваливали, а южанину, гляньте, не понравился. Может, врали бабы, а, благородный Иммарт?

Король хлопнул по плечу деревянно вытянувшегося рядом щеголя в маршальском мундире, как следует встряхнул его в избытке чувств и захохотал. Унылое лицо маршала исказила болезненная гримаса, словно тот пытался улыбнуться со стрелой в брюхе. Он покосился на руки государя.

— Не могу знать, Ваше величество, — чопорно ответил он. — Вы же не думаете, что ее величество стала бы делиться столь интимными подробностями с вашим военным министром? Мое дело — война.

— Эт-точно! — проорал ему в самое ухо король. Потом обернулся к жадно внимавшей его словам толпе. — И война уже у самых наших стен! Скоро, совсем скоро всем нам представится, наконец, возможность обагрить наши клинки! Но пока не будем терять время, поработаем от души другими клинками, теми, что дарованы нам богами и природой! Спешите же по домам, хватайте в охапку жен и подруг, тащите их в койки, берите прямо на полу! Жизнь коротка — и не все из вас встретят завтрашний рассвет! Работайте клинками! Берите пример с Туррана Два Сердца, вашего, милостью богов, короля!

И король пустился в пляс на парапете, совершая бедрами совершенно непристойные движения, словно объезжал невидимую кобылицу. Толпа на стенах и под ними взревела в восторге и подхватила незамысловатый танец своего повелителя.

Маршал с неприязнью покосился на измятый мундир и, стоило королю отвлечься на приветственный рев толпы, украдкой отряхнул все еще онемелое от монаршей ласки плечо.

Толпа бесновалась в экстазе.

Маршал Иммарт в раздражении повернулся спиной к веселящейся черни. Опершись на парапет, он поднес к глазам трехколенную подзорную трубу из инкрустированной самоцветами меди и оглядел горизонт.

Пыльная равнина, кое-где поросшая слоновьей травой, тянулась от городских предместий, в преддверии осады оставленных жителями, которые благоразумно предпочли укрыться под защитой крепостных стен, до подножия цепи источенных временем южных гор. Здесь и там на равнине виднелись руины древних храмов и канувших в вечность городов, стертых ветрами почти до самого основания. В тускло-голубом небе над этим унылым пейзажем троица лун вела неспешный танец, безучастно глядя на распростершийся пред ними мир пустыми глазницами кратеров.

Тонкая нить дороги, петляя между едва заметными возвышенностями, тянулась в направлении гор. Извилистая стена пыли отмечала путь осмеянного посла, который нес своему монарху ответ короля-сумасброда.

У подножия гор, там, где дорога устремлялась к перевалу, поднимались клубы пыли и дыма.