Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

— Как-то раз мы были в рейде с Трехпалыми, в краях дикарей, — проговорил Ластер, — после их налета на одну деревеньку король дал приказ, и мы с двумя десятками клинков прочесали несколько пещер.

Йорр не хотел слушать продолжение. Эту историю Ластер рассказывал регулярно.

— Нашли их логово, вырезали ублюдков, а в соседней пещере шесть мычащих свертков. Опоенные, безглазые, безязыкие. У троих уже ни рук, ни ног, а все еще живые. Спящее мясо. А на вертеле, на ячьем говне, ляжка жарилась. У меня весь мир перевернулся, когда я это увидел, — Ластер странно посмотрел на Йорра. — Весь мир. Идем.

Метель взревела, толкнула Непробиваемого в спину. Йорру вдруг захотелось, чтобы его сдуло к Гнилому Богу с такими рассказами. Почему-то мысль получить стрелу стала теплее, чем перспектива накормить северянина.

Смертоносец вышел из-под защиты валуна. Меж лопаток зачесалось, будто кто-то наметил там точку для стрелы. Ластер шел первым и маячил гребаным штандартом мертвого короля.

Глупец.

А еще ублюдок, из-за которого Йорр чувствовал себя предателем. Себя, а не отправившегося к Гнилому Богу Дракона. Потому что содрал штандарт ради мнимой безопасности. Там, в долине, за герб убитого владыки теперь повесят на ближайшем дереве. Вместе со всеми, кто путешествовал рядом. Но из-за гордыни Ластера Йорр и знамена предал, и все одно повстречается с плетеной вдовой.

Надо перерезать ему горло, когда они уйдут с этих поганых гор. Не раньше. Один Смертоносец до долины не доберется. Так что пока соседство с ходячей вывеской «Хэй, я верный раб дохлого куска ячьего помета» нужно потерпеть.

Через полсотни шагов его опять скрутил кашель. Он едва не рухнул на камни, но рядом оказался Непробиваемый и придерживал товарища, пока легкие Йорра скручивало от боли.

Шесть лет назад, во время битвы у Эррстауна, Йорр Смертоносец полдня один удерживал обозную дорогу. После костоправы насчитали на теле Избранного больше сотни ран. Он чудом не кончился тогда, но до последнего улыбался.

А этот проклятый кашель…

Небеса чуть приподнялись над промерзшим плато, но вокруг по-прежнему бурлило белое марево. Облака смешивались со снегом, цеплялись стылыми пальцами за зубья скал. Йорр отметил это лишь краешком измученного сознания и ни на миг не обрадовался переменам. Хотя это значило, что вскоре они выйдут на долгий и утомительный спуск, во время которого неохотно начнет возвращаться забытое уже тепло. Йорр еле переставлял одеревеневшие ноги. Уши давно заложило, ноздри смерзлись. Горло и грудь раздирала боль. Он почти не чувствовал пальцев на ногах, но еще шел.

В голове стучал какой-то детский стишок. Разик двазик вырву глазик. Вырву глазик разик двазик. Шаг — разик , два — двазик. Вырву — нога подвернулась, глазик — остановился, отдышался.

Ластер держался чуть позади. Йорр слышал его шаги и то, как срываются вниз полчища мелких камешков.

Светлое пятно солнца сместилось к закату. А это значило только одно.

Он убивает раз в день, Йорр.

Завтра ублюдок застрелит кого-то из них двоих. Либо Ластера, либо Йорра. Сказки о путешествии в долину и сказочном возвращении не будет. Смертоносец вдруг улыбнулся, ощутив, что мысли о благословенной стреле его согревают. Ввух — и тепло. И нет боли.

Неужели именно так люди перестают бояться смерти?

Йорр на миг закрыл глаза. Всего на секунду. Но мир потемнел, пошатнулся. Смертоносец понял, что падает.

И рассмеялся теплому мраку.

Когда очнулся — в висках пульсировала боль, глаза болели, все тело ломило так, что хотелось вывернуться наизнанку. Йорр простонал, разлепил веки и уставился на свод пещеры с пляшущими тенями. Кожа на лице, совсем мокрая от растаявших соплей и снега, горела огнем. Рядом потрескивала жиром лампадка. И никакого ветра! Святая сталь, как же хорошо без ветра!

Воин с трудом сел, чувствуя боль во всем теле. Пальцы на ногах просто выворачивало. Он обнаружил, что практически раздет. Лишь исподнее, да теплый плащ — как одеяло. Ластер снял его с трупа Невидимки и держал в дорожном мешке сухим.

— Ты как? — спросил осунувшийся товарищ. Избранный сидел рядом. Его глаз будто провалился в череп и потух. В черных волосах, собранных в хвост, сребрилась седина.

— Где мы?

— В пещере. Тут тепло. Было непросто затащить тебя сюда.

Йорр мигнул, осознавая слова товарища.

— Ты потерял сознание на переходе, — пояснил Ластер.

Йорр понял, что все могло закончиться тихо и спокойно. Что он уже мог быть нигде и никогда, без шанса попасть в руки разъяренной толпы, без шанса получить в спину стрелу дикаря, без шанса оказаться на виселице новых властей. Смерть без позора — как бы это было здорово.

— Подежуришь? Сможешь? — проговорил Ластер, дождался кивка и лег на расстеленный плащ. Из-за лампадок воздух в пещере заметно прогрелся. Йорру не было так тепло уже несколько дней.

В груди бурлило и клокотало, губы распухли и болели. Живот крутило. В пещере воняло мокрой шерстью и давно немытым телом. Йорр сглотнул, чувствуя, как дерет горло, сел поудобнее.

Что если бы упал Ластер, потащил бы Йорр его тело в пещеру?

Он убивает раз в день, Йорр.

Пересохшие губы треснули от слабой улыбки. Ну да, сейчас нужно держаться товарищей, невзирая на то, бросили они штандарт или нет. А завтра можно подставить под стрелу обессилевшего попутчика. Ты такой же, как и я, Ластер. Такой же, как и я.

Если Непробиваемый прав, кто поручится, что дикарь не изменит своим «традициям»?

Потому что этот ублюдок мог перестрелять их в первый же день. Потому что он из тех, кто жрет еще живых людей.

Йорра затошнило, и он несколько минут боролся с дурнотой, а когда отпустило — с трудом встал на ноги и, шатаясь как пьяный, побрел в угол пещеры — справить нужду. Каждый шаг пронзал тело болью. Пальцы ног совсем плохи, как бы ни пришлось их резать. Йорр неожиданно для себя понял, что того героя, каким он был, больше нет. Хотя бы из-за тех мыслей, что посетили его сегодня. Из-за всех тех гребаных мыслей.

Ему всегда хотелось быть хорошим человеком. Но при этом остаться собой. До недавних пор он считал, что это возможно.

А потом прозрел…

И Ластер со своим штандартом такой же. Вроде бы благородный, честный, но по сути. Завтра он бросит Йорра на переходе и уйдет вниз, в долину. Это бесспорно. Но как только Смертоносца пронзит стрела дикаря — Непробиваемый снимет штандарт. Потому что ему стыдно показать свое истинное лицо. Потому что он хочет казаться лучше. А все люди одинаковы. Просто. Главное ведь не то, что ты мыслишь, а то, что ты делаешь, ведь так? Что ты делаешь , когда тебя не видят .

Йорр уперся рукой в мокрые камни, перевел сиплое дыхание, чувствуя, как болезненно екает сердце. Услышал шорох и застыл. Справа от него посыпался снег… Только сейчас Избранный понял, что стоит у одного из занесенных метелью выходов из пещеры, и кто-то оттуда, снаружи, тихонько буравит в снегу отверстие.