Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

И она была еще жива.

— Берг. — Из горла, сорванного криками боли, вырывался лишь хрипловатый шепот.

Чувствую, как невидимая лапа сдавила мне сердце.

— Я здесь, милая. Держись, мы сейчас. Коновал!

На мое плечо легла тяжелая ладонь.

— Извини, старшой, тут без вариантов.

— Я говорила им, что ты придешь, — бледные губы растянулись в вымученной улыбке, — утопишь в крови их проклятое логов. Они не поверили. Даже Вард оставил меня. Говорил, что всегда чувствует то же, что и я. Отчего тогда он не пришел?..

Вдоль хребта прошла ледяная волна. «С ней я чувствую себя почти живым».

— Когда он тебе это сказал? После Веселой чумы?

— Старшой, — Коновал торопливо перезаряжал пистолеты, озабоченно поглядывая в сторону лестницы, — надо уходить. Сейчас здесь вся стража соберется с гарнизонными!

— Ты совсем охренел? — хватаю его за грудки, едва не упав. — Бросить ее вот так?

— Не бросить. Я. Помогу, если что.

Рука, занесенная для удара, бессильно падает вдоль тела. В глазах здоровяка читается только сочувствие.

— Он прав, любимый. — одинокая слеза сбегает по щеке Греты. — Сделай это. Пожалуйста.

В следующий миг Коновал сбивает меня с ног. Слышится хлюпающий звук закрывшейся сцепки. В комнате воплощается куратор. Из его рукава вылетает что-то, похожее на застывшую молнию, и впивается в лицо Коновала. Но прежде чем череп старого сержанта разлетается мелкими ошметками, он успевает взвести курок. Пуля задевает маску тенебрата, и он приваливается к стене, мотая головой. Слышу чье-то рычание. Ловкачья тварь?

И тут понимаю, что это я.

Забыв про оружие, про рану, бросаюсь вперед, как бешеный ящер. Никогда еще мне так не хотелось чужой крови. Я сбил ловкача с ног, сдавил глотку и приложил затылком об пол. Раз, другой… В горле что-то хрустнуло, куратор захрипел. Думаешь, это все?! Отпускаю его, но лишь для того, чтобы ткнуть пальцами в прорезь для глаз.

Наконец все кончено. Я вытираю руки об мантию и отваливаюсь от обмякшего тела. Бешенство схлынуло, боль и усталость сжимают тело в свинцовых тисках.

— Грета!

Она не отвечает. Пытаюсь подползти ближе, но бедро стреляет такой болью, что я на мгновение теряю сознание.

— Не переживай, она спит.

Вард. Стоит у входа. Как всегда опрятен и невозмутим.

— Вовремя ты, — по привычке лапаю эфес слабеющими пальцами.

— Вообще-то да, — ловкач кивнул в сторону куратора, — он пытался сцепку открыть, позвать кое-кого. Я не дал.

— Премного благодарен… Грета сказала, что ты ее всегда чувствовал. Это правда?

— Да.

Прикидываю, смогу ли достать его саблей. Нет, без вариантов. Вместо этого срываюсь на крик:

— Так какого хрена мы только сегодня приехали?!

— Всему свое время. Мне нужны были все кураторы.

— Время? Посмотри, что они с ней сделали, гнида ты мречная! На мгновение его лицо дрогнуло, и он отвел взгляд от Греты.

— Это прискорбно, но другого выхода не было. И это тело ей больше не понадобится. Впрочем, как и мое — мне.

— Ты что несешь?

— Мы уходим, Берг. Во Мреть. Ты был прав — время тенебратов прошло. Но вы ведь не отпустите нас. И будете продолжать терзать Мреть, пока от нее будет хоть какая-то польза.

Все встало на свои места, как в хитрых механических замках. Достать кураторов в метрополии Вард не мог. И Грета стала приманкой.

— Пойми, это был единственный способ. Я даже инкогнито проспонсировал разработку кракатита. Не зря, получается. Весьма. эффектное средство, как оказалось.

Мой плевок позорно приземлился на полпути к его сапогам. Впрочем, я и дышал-то уже с трудом.

— Не пойму, отчего столько злобы? — Вард выглядел по-настоящему озадаченным. — Ты ведь победил! Грете будет лучше во Мрети, поверь.

— Она. Никогда тебя не простит.

— У нас на это будет целая вечность. Время там ничего не значит. И потом — она всегда будет вольна уйти, — речь его лилась легко и без запинок. То ли близость Мрети бодрила, то ли давно не курил своих трав.

— Ритуал.

— О, не беспокойся. Он, конечно, завершится. Только одного тенебрата недостаточно, чтоб уследить за всем. Так что я немного подправил вектор воздействия на негативное поле. Впрочем, тебе это не особо интересно. Лучше подумай о том, что твоя Империя сегодня тоже выиграет. Потеряет один город, зато получит вето на исследования Мрети.

Взгляд Варда стал отрешенным:

— Ты даже не представляешь, что таится в ее глубинах. Тенебраты научились всего лишь управлять мелкими паразитами и урывать крохи энергии, а уже возомнили себя властителям Мрети. Но они так упорны в своих изысканиях, что истинные хозяева уже начали обращать на них внимание. Поверь, Берг, даже мне становится страшно, когда я пытаюсь представить, что они могут сделать с вашим миром.

— А ты, значит, решил переметнуться к победителям? — Мне становится холодно. Дурной знак.

— Всего лишь ассимилироваться. Стать одним из паразитов, если тебе угодно. Ты ведь тоже не просто так в надзиратели пошел?

Тут он меня уел, конечно.

— Извини, Берг, но нам пора. Ритуал вот-вот начнется. За тем шкафом тайный ход за пределы города, как раз к караванной тропе. Шансы у тебя, прямо скажем, небольшие, но все-таки. Спасибо тебе за все и прощай. Ты был неплохим парнем. для надзирателя.

Из его тела начали стремительно разрастаться серые нити, похожие на молодые побеги, обвивая тело Греты — словно кокон. Я в последний раз взглянул на родное лицо. И собрав остатки сил, пополз к шкафу. Боль вернулась, но я был только рад.

Я лежал на земле среди груды камней, пялясь в хмурое небо.

Вот и все. Прощай, Грета.

Я еще успел увидеть, как с недосягаемой высоты на Выгреб рухнул черный столп, оставивший после себя дымящийся кратер. Ритуал удался, спору нет. До таких результатов нам, пожалуй, пока еще далеко.

Не знаю, смогу ли я добраться до ближайшего оазиса, пока не началась очередная буря. Может, повезет перехватить кого-то из караванщиков.

Что я вообще буду делать, если выживу?

Но это все потом. А пока я просто смотрел на тучи.

На лицо упала капля, еще одна. Отлично. О караванщиках теперь можно не беспокоиться, как и о похоронах.

И тут до меня дошло. На глазах, впервые с детства, навернулись слезы. Грета.

На меня обрушился целый ливень.

Но это был дождь. Просто дождь.

Все молодые люди представляют войну одинаково: лязг стали и свист сотен стрел над головой, приказы командиров, крики раненых, огонь, кровь, смерть. Все молодые люди глупы.

Саид сел на один из мешков с зерном и, скормив умирающему костру несколько веток, всмотрелся в тихую ночь перед ним. Густая тьма со всех сторон, и даже звезды попрятались за хмурыми тучами. Люди Саида непрестанно ходили вокруг костра, но не столько по надобности, сколько от невозможности оставаться в покое. Их серая, как и у всех праведных, кожа практически не отражала слабый свет костра. Казалось, что тьма поглотила их лица. Саид чувствовал на себе их взгляды, видел, как их руки практически случайно ложились на рукояти мечей.