Илья Александров - Дети Революции [СИ]

Адам молча кивнул.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, Таксон покачал головой. Что за бардак.

Незнакомая женщина, вынесшая основную базу Белого Клыка. Адам Таурус на его пороге, полумёртвый. Блейк, воспринявшая его с ней разговоры близко к сердцу и решившая уйти из Белого Клыка. Адам, который спокойно отпустил её, даже не попытавшись помешать.

Он покачал головой. Не то чтобы он хорошо знал молодого лидера Клыка. Блейк… Да, Блейк он знал хорошо. Девушка часто навещала его магазин, покупая различные книги или просто читая их, отсиживаясь в подсобке и слушая его ворчание по поводу и без. Адам же был далёким командиром, с которым Таксон перекидывался, дай духи, несколькими словами за каждую встречу. Но даже учитывая это, решение Адама отпустить Блейк выглядело неправильным. Не в его характере. Впрочем, Таксону было не о чём жаловаться, может у девчушки хоть что-то будет в порядке.

Он зашёл в подсобку, задумчиво перебирая стопки книг.

У него было два варианта. Первый — выходить Адама, дождаться, пока он встанет на ноги, и просто отпустить его с миром. Он не собирался сдавать его бывшим соратникам, это уж точно.

Но с другой стороны…

С другой стороны, Адам был талантливым лидером и бойцом. Да, юношеский идеализм мешал ему видеть вещи в реальном свете. Он делил мир на чёрное и белое, на врагов и друзей. Именно поэтому в пару к Адаму поставили более циничного и прагматичного Амона: первый был символом революции, этаким постерным мальчиком, привлекающим фавнов в организацию. Амон же рассматривал революцию с прагматичной точки зрения, видя мир как набор возможностей и препятствий. Работая вместе, они успешно компенсировали недостатки друг друга, осуществляя эффективное руководство отделением.

Именно поэтому, когда Адам был готов сражаться до собственной смерти, ожидая это и от других, Амон увидел в предложении пощады возможность продолжить дело революции, пусть даже и под началом человека. Адам был готов умереть за революцию, Амон предпочитал подход, при котором за неё умирали другие. Это не значило того, что Адам был глуп или не способен использовать ресурс, что оказался в его распоряжении. Если бы он не решил, что эта женщина является его врагом с самого начала, то, скорее всего, он бы принял её предложение. Но он отнёс её к противникам, что и стало причиной «предательства» Амона.

Сомнения у него вызывали и признание самого Адама дезертиром. Он сомневался в том, что предательство в их рядах зашло настолько далеко, до уровня самой Хан. А вот в тщательно спланированную ложь, скормленную ей тем же Амоном, за спиной которого стояла незнакомка, он поверить мог. В конце концов, лагерь был серьёзно повреждён, бойцы пострадали или вообще, были убиты, а Адам пропал с радаров. Свалить на него всю вину при таких обстоятельствах было достаточно просто. И вот, потери, финансовые и фавновские, списывались на ошибку Адама — вероятно выдуманный просчёт, связанный с его широко известным упрямством и твердолобостью. Амон же, в этой ситуации, выступал в качестве компетентного руководителя, сумевшего оперативно ликвидировать последствия действий Адама. И вот, Адам, не явившийся на слушание, становится предателем и дезертиром, а Амон занимает его место, позволяя таинственной женщине творить всё, что будет ей угодно.

Как бы не возмущалась его совесть, Таксон мог воспользоваться уязвимым положением Адама. Он не мог придумать ни одного варианта, в котором человеческая женщина, обладающая силой, деньгами и прахом, не стала бы угрозой не только для людей, но и фавнов города. В конце концов, после каждой акции Белого Клыка, люди начинали искать виновных. И если до неуловимых террористов, отсиживающихся в лесах и катакомбах, они добраться не могли, то вот простые фавны, не связанные ни с Клыком, ни с революцией, часто принимали на себя последствия борьбы их радикальных братьев. Как бы печально это не звучало, но такой ход событий был выгоден организации — чем больше притесняли фавнов, тем больше из них вступало в ряды Белого Клыка.

Надо было изменить эту ситуацию. Вырваться из цикла саморазрушения и ненависти. И Таксон не мог придумать никого другого, кто смог бы справиться с этим, кроме Адама. Белый Клык нуждался в перемене. Белый Клык нуждался в том, что бы его очистили от пагубного влияния. Белый Клык нужно было вернуть на правильный путь. Может быть это могла бы сделать Блейк, но не сейчас. Через год, два, но не сейчас. Сейчас она просто была не готова. А этого времени у них не было.

Ему ведь не нужно говорить о многом. Пара фраз, пара идей, и Адам сам ухватится за предложенное.

Да, сейчас парень не хотел ничего. Да, сейчас он был растерян и сломлен. Да, для того, чтобы остановить эту женщину, для того, чтобы изменить ситуацию, Адаму придётся обратить оружие против собственных братьев. Таксон тяжело вздохнул. Его собственные слова, сказанные парню, могут обречь других фавнов на смерть. Фавнов, виновных только в том, что они повелись на красивые речи и обещания мести.

Таксон долгие годы был вербовщиком Белого Клыка. Да, он не занимался этим уже несколько лет, занимая должность информатора и укрывая контрабанду. Но навыки ведь никуда не делись. Если он действительно хочет что-то изменить, то не только Амону придется пойти на сделку с совестью. Но не будет ли хуже, если он не сделает ничего? Если он решит не вмешаться, позволит уйти из рук шансу пусть и опосредованно, но остановить женщину, возжелавшую использовать организацию, которой он посвятил всю свою жизнь, ради своих целей.

Таксон вышел из подсобки, громко хлопнув дверью.

Адам упорно всматривался в пустые строчки книги, изо всех сил пытаясь вникнуть в суть сюжета, но у него ничего не выходило. Имена персонажей путались или забывались, хитросплетения сюжета вызывали лишь скуку, а цветастые и красивые описания видов и различных пейзажей проходили мимо его внимания, не вызывая перед глазами ровным счётом ничего. Для него книга о приключениях и путешествиях, о битвах и празднествах, которую так любила Блейк, превращалась в ещё один отчёт, которые, до недавнего времени, заполоняли его рабочий стол. Только, в отличие от настоящих отчётов, этот был абсолютно бесполезен и лишь тратил его время. Зарычав, Адам захлопнул книгу и c отвращением отбросил её в сторону.

Хотелось, чтобы Блейк была рядом. Раньше, она часто садилась рядом с ним, рассказывая сюжеты своих любимых книг, или просто читая их в слух. И тогда они оживали, превращаясь в её руках из скреплённых бумажных листов в настоящие истории, которые хотелось слушать, которым хотелось сопереживать. Для него же труды именитых авторов так и оставались мёртвыми кусками бумаги.