Илья Александров - Дети Революции [СИ]

— Эй, боец! Огоньку не найдётся?

Боевик перевёл на него взгляд лицевой панели маски, в котором Роман мог разглядеть своё отражение, и молча отвернулся. Роман пожал плечами и развернулся, слыша чужие шаги.

Его взгляд встретил молодой, высокий фавн, чья броня была значительно легче, чем у остальных, пусть и совпадая дизайном и преобладающим серым цветом.

Фавн протянул ему зажигалку. За его спиной располагались два пистолета, рукояти которых оканчивались загнутыми клинками. Торчвик благодарно кивнул.

— Как приехала, так начала лютовать, — поделился он своим наблюдением.

— Она… Компетентна, — ответил ему фавн, чуть наклонив голову, — лучше нелюбимый начальник, чем некомпетентный.

Оглядев взглядом лагерь и остановившись на членах вейловского отделения, фавн поджал губы.

— Что, собственно, и иллюстрирует абсолютную катастрофу, произошедшую в данном отделении.

Торчвик молча покивал головой, затягиваясь сигаретой. Фавн вновь перевёл на него взгляд.

— Роман Торчвик, не так ли? Алекс Грин, — eго глаза по-кошачьи блеснули в свете звёзд, — eсли всё пойдёт по плану, лидер этого отделения.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и прошёл к шатру. Торчвик закатил глаза. У них что, у всех проблемы с пафосом?

Отчаянно хотелось свалить. Синдер, пока что, он боялся больше.

— Не стоит недооценивать Тауруса, — прорычал Амон, провожая Синдер взглядом. Она же медленно обходила его. Акула, почуявшая кровь.

— Разве я говорила, что его недооцениваю? — притворно удивилась она, — нет, друг мой. Я всего лишь переоценила твою компетентность. Своими действиями ты доказал, что не способен справиться со своим бывшим начальником. Ты не приспособлен к лидерству. Ты недостоин доверия.

Амон тихо зарычал. Звук глухо отдавался в маске, прикрывающей лицо.

— Поэтому, я нашла более компетентных союзников.

Сделав шаг вперёд, Амон гневно рявкнул:

— Я не позволю тебе забрать тут всю власть!

Его рык прервала серия стремительных щелчков металла.

— И что же ты сделаешь, брат?

Алекс Грин легонько прикоснулся лезвием глефы к его подбородку. Амон замер, ощущая остроту клинка, а затем, глухо заворчав, сделал шаг назад, склонив голову. Алекс кивнул, дёрнув запястьем. Двухлезвийная глефа в его руках сложилась, мелькая металлом. Лезвия сошлись вместе, образуя рукоять пистолета, а ручка, за которую он держался, вновь стала стволом.

— До меня дошли прискорбные слухи о степени разложения личного состава в Вейле, — он покачал головой, пряча парные пистолеты в кобуру, — но видеть подобное своими глазами… Удручает, говоря мягко. С вашего разрешения, мэм, мы приступим к ликвидации этого оскорбления всему делу революции.

— Прошу вас, — Синдер наклонила голову, слегка улыбнувшись, — Амон введёт вас в курс дела.

Грин обернулся на молчаливого фавна.

— За мной.

Амон остался стоять.

— За мной. — повторил Грин. Опустив голову, Амон последовал за ним, сжимая кулаки до белых костяшек.

Синдер обратила взгляд на стоящих рядом Меркьюри и Эмеральд. Сюстрей была… удобна. Её преданность позволяла не тратить время на изощрённые наказания — открытого неодобрения было достаточно. В крайнем случае — резкой пощёчины. Меркьюри же…

Увидев, как он замер под её взглядом, выпрямляясь в струнку, Синдер позволила себе улыбнуться. Пусть он и не так предан, как Эмеральд, он знает своё место. Они усвоили урок.

Кивнув, она вышла из шатра, вдыхая прохладный, ночной воздух.

Адам Таурус покусился на контроль. Он нарушил её планы. Он, как и все его новые дружки, умрёт.

В конце концов, в вечной гонке может быть только один победитель.

Её мысли прервали странные звуки, напоминающие тихий плач.

Илия свернулась клубком, тихо всхлипывая в кулак, спрятавшись в дальнем углу лагеря от посторонних взглядов. Было больно. Очень больно. Глядеть в глаза Адаму, которым она восхищалась и за которым готова была пойти куда угодно и обвинять его в предательстве. Кричать на Блейк, милую, добрую Блейк, которая была её единственной подругой, которую она любила, даже не надеясь на ответные чувства.

Они же были предателями!

Но может быть, ошибалась она? Может быть, Блейк говорила правду? Может быть, ей стоило их послушать?

Тогда они были бы вместе. Тогда по лагерю бы не ходили чужие фавны, чьи лица были скрыты визорами масок. Тогда у неё снова были бы друзья…

Тёплая, мягкая рука опустилась на её плечо. Она подняла голову, и встретилась взглядом с оранжевыми глазами, лучащимися сочувствием.

— Милая моя, — мягко произнесла женщина, присевшая на колени рядом с ней, и мягко провела другой рукой по её волосам, — отчего же ты плачешь?

Сталь клинков резко сталкивалась друг с другом, рождая глубокий, резонирующий звон, разносящийся по утреннему пляжу. Белый Мёртенастер и алая Погибель сходились и расходились в резких выпадах и непредсказуемых контратаках в попытках ударить сильнее, прорваться дальше, за защиту противника или отвести удар. Ускорение глифов сталкивалась со стилем иайдзюцу, точные, быстрые выпады рапирой пытались продавить оборону резких, непредсказуемых росчерков меча тёкуто. Затем роли менялись и уже сталь рапиры натужно звенела под градом быстрых и точных ударов. С последним из них, рапира вылетела из рук Вайсс с резким щелчком, провернувшись в воздухе и падая на песок. Вайсс метнулась назад, разрывая дистанцию и пытаясь уклониться от клинка, но Адам был быстрее. Бросившись вперёд, он на считанные секунды прижал кончик клинка к шее Шни, а затем отступил назад, спрятав Погибель в ножны. Вайсс молча скривилась и, отвернувшись, подобрала праховую рапиру, привычными движениями стряхивая песок и пыль, проверяя работу внутренних механизмов. Барабан, содержащий праховые картриджи провернулся, демонстрируя исправность оружия.

Выпрямившись, Адам поправил ножны и бросил изучающий взгляд на Шни. Она развернулась к нему, поджав губы и хмурясь. Дыхание вырывалось из её груди резкими, частыми вздохами, а прядь белоснежных волос липла ко лбу. Кончик рапиры в её руках слегка подрагивал.

Ошибка.

— Ты борешься со своими эмоциями, — сухо заметил Адам, сложив руки на груди.

— И? — холодно полюбопытствовала Шни, изогнув бровь. — По-твоему мне стоит бросаться в бой словно гримм, рыча и размахивая рапирой как дубиной?

Адам слегка хмыкнул: посмотреть на подобную картину он бы не отказался.

Шни вновь нахмурилась.

— Ты тратишь свои силы на противостояние тому, что можешь использовать, — пояснил он, — хладнокровие — ключевой аспект боя, но если половину своих сил ты будешь тратить лишь на то, чтобы его достичь, то проиграешь, даже не начав сражаться.