Елена Малиновская - Огонь без дыма

Тегрей к тому моменту уже подошел к камину. С тихим вздохом удовольствия простер над огнем ладони. Постоял так пару секунд, затем, поняв, что я застыла в арке, отгораживающей гостиную от прихожей, обернулся ко мне.

— Ну и что ты там замерла? — спросил он.

Я не успела ответить. Взгляд Тегрея скользнул по моим ногам, и он понятливо хмыкнул.

— Разувайся! — потребовал он.

— Но… — попыталась было я возразить.

— Разувайся! — повторил еще более грозно Тегрей. — И чулки стягивай. Это уже не шутки, Альберта. Неужели в самом деле желаешь заболеть? — После чего добавил уже мягче: — Не переживай, я отвернусь. Но если ты немедленно не выполнишь это, то, клянусь, я сам тобой займусь.

Я вздрогнула от столь недвусмысленной угрозы. Послушно скинула грязные туфли, и Тегрей с преувеличенным вниманием вновь уставился на веселое рыжее пламя, позволив мне тем самым освободиться и от мокрых чулок.

Пушистый ворс ковра приятно щекотал мои босые ступни, когда я подошла к Тегрею. В свою очередь протянула к огню руки.

— Горячее вино, господин, — прошелестел голос слуги, внесшего в гостиную тяжелый поднос с графином и двумя бокалами, от которых поднимался пар. Поставил его на невысокий стол, стоявший между двумя креслами.

— Принеси еще носки шерстяные, — потребовал Тегрей. — Да поскорее.

Слуга, не выказав ни малейшего удивления, тут же вышел.

— Садись, — продолжил распоряжаться Тегрей.

В его голосе прозвучали такие непреклонные стальные нотки, что я не осмелилась спорить. Робко присела на самый краешек ближайшего кресла, а через мгновение подскочила чуть ли не до потолка, когда Тегрей, ни капли не смущаясь, опустился подле моих ног прямо на ковер. Его теплые сильные пальцы принялись бережно разминать мои совершенно окоченевшие ступни.

— Не дергайся, — посоветовал он мне, глянув снизу вверх. — Я тебя не укушу.

Я прикусила губу, удерживая себя от вздоха наслаждения. Никогда бы не подумала, что от простого массажа можно получить столько удовольствия. При этом Тегрей не делал ни малейшей попытки поднять руки выше, занявшись уже моими щиколотками и лодыжками. И постепенно я успокоилась.

Спустя пару минут вернулся слуга. На его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул, как будто его господин постоянно проводил вечера, разминая ноги незнакомым девицам.

— Так-то лучше, — довольно заключил Тегрей, натянув на меня носки. — А теперь — вино!

Поднялся и чуть ли не насильно втиснул в мою руку горячий бокал.

— Залпом, — добавил он, заметив, как я украдкой принюхиваюсь к напитку, силясь определить его крепость. Я еще не забыла, как герцог подсунул мне бренди, который обжег мне горло.

Я чуть не закашлялась, сделав первый глоток. Все-таки мои опасения подтвердились, и помимо вина здесь плескалось и еще какое-то спиртное. Но мужественно допила бокал до дна. В блаженстве замерла, почувствовав, как растворяются в теле последние колкие остатки холода, а вместо них приходит тепло.

Тегрей последовал моему примеру. Затем тут же налил нам еще.

— Я никому не рассказала про то, что ты убил Амьена, — на одном дыхании выпалила я, хотя Тегрей и не подумал спрашивать меня об этом.

Так, на всякий случай. Пусть он знает, что я выполнила его просьбу.

— Я знаю, — сказал он. — Милая моя Альберта, я прекрасно знаю, что ты держала язык за зубами. И это очень хорошо. По крайней мере, доказывает, что ты не глупая трещотка.

Если честно, я почувствовала себя польщенной словами герцога. Стоит отдать ему должное, он умел хвалить так, что в душе разливалось теплое чувство благодарности.

— Итак, — проговорил Тегрей, вальяжно развалившись в кресле напротив, подняв бокал к глазам и рассматривая меня через переливы алого. — Неужели Томасу хватило ума расторгнуть помолвку? Не ожидал от него такого благоразумия, если честно. Видимо, он действительно очень хорошо относится к тебе.

— Благоразумия? — со скепсисом переспросила я. — Томас хорошо ко мне относится?

И мой голос, как я ни старалась сдержать чувств, вновь тоненько задрожал от обиды.

— Альберта, я понимаю, что ты злишься, — с усмешкой сказал Тегрей. — Какой же девушке приятно, когда ее отвергают? Но попробуй отбросить эмоции и поразмыслить здраво. Томас — чрезвычайно тяжелый в общении человек. Надеюсь, с этим ты спорить не будешь. Верно?

Я неохотно кивнула. А смысл отрицать очевидное?

— Понятия не имею, как его терпит этот Велдон, — продолжил Тегрей. — Но здоровяку проще. По крайней мере, он всегда может хорошенько врезать Томасу. А ты слишком хорошо воспитана для подобного. Кстати, в этом и заключается твоя основная проблема.

— С каких пор хорошее воспитание стало проблемой? — все-таки не удержалась я от нового вопроса.

— Оно становится таковым с тех самых пор, когда начинает мешать отстаивать собственные интересы, — сказал Тегрей. — Вспомнить хотя бы закончившееся расследование… Да-да, и не надо так хмуриться. Вижу, что ты уже поняла, куда я клоню. Как бы поступила та же Джессика, если бы я начал требовать у Томаса поцеловать ее? Ну или приказал бы раздеваться, как в том борделе? Неужели бы вжималась в кресло и тихонько краснела, умирая от смущения, как ты? Нет, моя драгоценная Альберта. Джессика знала себе цену. Сначала она бы влепила пощечину мне. А потом бы располосовала Томасу лицо. И плевать ей было бы на мое происхождение и великую цель, стоявшую перед нами. Если бы она согласилась на подобное, то только после долгих уговоров и обещания хороших отступных. А ты даже не заикнулась о том, что, по-хорошему, вообще-то надо как-нибудь компенсировать тебе все неприятности, выпавшие на твою долю в ходе расследования. Более того, я уверен, даже не задумалась об этом.

— Задумалась, — возразила я. — Но…

Замолчала, не в силах сформулировать мысль.

— Но тебе было стыдно первой начать об этом разговор, — догадливо завершил за меня Тегрей. — Ты надеялась, что король пришлет тебе приглашение и самолично признает все твои заслуги. Но когда этого не произошло, ты тут же смиренно поджала лапки и решила — ну ладно, обойдусь как-нибудь.

Я опустила глаза, покрепче сжав бокал. Тегрей говорил серьезно, без своей обычной язвительности. Но от этого почему-то было еще более не по себе. Как будто меня распекает строгий родитель, заставший на месте шалости.

— И вот опять ты делаешь так же, — спокойно произнес Тегрей. — Тебе не нравятся мои слова. Но вместо того, чтобы рявкнуть на меня и посоветовать не лезть не в свое дело, ты растерянно хлопаешь ресницами и покорно ждешь, когда я закончу.

— Как будто ты послушаешься, если я так скажу, — буркнула я.

— Ох, Альберта, Альберта! — Тегрей укоризненно зацокал языком. — Робкий маленький мышонок. Мне придется весьма потрудиться, чтобы разбудить твой нрав. Ну да ладно. Чем тяжелее задача — тем слаще победа.