Натали Р. - Черный Круг. Двойник бессмертного

— Хотела бы я знать! Федя, проверь-ка быстро: магия действует?

— Что?! — Секунда молчания, потом облегченный вздох. — Действует, конечно.

— Я не понимаю, в чем дело. Переводчица не работает! Поломалась, что ли?

— Она не может поломаться, тетя Вита, — терпеливо произнес Федор. — Это же волшебная вещь. Она может только утратить магические свойства на тринадцать лет, если…

— Знаю, знаю, — раздраженно перебила Вита. — Если отобрать ее силой! Но я же не отбирала ее у самой себя? Бред какой-то!

— А вы уверены, что это Переводчица? — уточнил молодой колдун. — Возможно, серьгу подменили.

— Да, это Переводчица. Я осмотрела ее со всех сторон. Это не подделка: даже погнутое крепление то же, и кривая царапина с обратной стороны.

— Не знаю, тетя Вита, — огорченно проговорил Федор. — Вы бы с кем-нибудь поопытнее посоветовались. Да, раз уж вы позвонили: вы не знаете, где Катя?

— Катя? Нет, не в курсе. Ее телефон не отвечает. Тоже, небось, бегает по каким-нибудь металлическим лестницам.

Катя билась в дверь, пока хватало сил. Потом опустилась на пол сдутым шариком и заплакала.

Будь ее небольшая сила при ней, она убежала бы немедленно. Она знала заклинание, отпирающее замки, заклинание внепространственного переноса, умела стрелять огнем, отводить глаза и путать следы. Оказавшись в положении обычной, лишенной сверхъестественных способностей девушки, молоденькой, слабенькой и неопытной, она просто растерялась. Будучи ведьмочкой с юных лет, она не привыкла к подобной беспомощности. Если ей не хватало силы, данной ей Хешшвиталом, она всегда могла вызвать его самого. И она пыталась. Она звала его до хрипоты, но он не приходил. Связь, соединяющая их словно пуповина, связь, которую она считала прочной и постоянной, оборвалась.

Теперь она была одна. Одна-одинешенька, без понятия о том, как выходят из затруднений обычные девушки, не имеющие бессмертных покровителей. Она не может без бога. Она не умеет обходиться без магии. Сколько она продержится без Хешшвитала? Видимо, ей все же придется принять этого страшного, жестокого бога, просто чтобы не сойти с ума.

Когда дверь отворилась, она выпала в коридор, потому что опиралась на нее.

— Что за дохлятина! — Брезгливый женский голос, вызывающий жуткие ассоциации из детства, пинок в живот острым носком туфли. — Поднимайся, замарашка!

Катя встала с четверенек на колени, осторожно подняла взгляд. Прямые черные волосы, ползущие по длинному фиолетовому плащу-мантии, надменно вздернутый нос, капризные алые губы, огромные глаза… Когда она была малышкой, ей приходилось смотреть в эти глаза примерно в таком же ракурсе, снизу. Эти глаза на этом лице преследовали ее во всех детских кошмарах. Она вдруг поняла, что давится криком.

— Никак узнала? — самодовольно улыбнулась Миленион.

В четыре года Катя лишилась всего. Матери, дома, привычной жизни. И иллюзии безопасности. Тогда она стала пешкой в игре богов. Ее мать убили, а она переходила из рук в руки, одни страшнее других. Некоторое время Миленион держала ее заложницей. Богиня била ее наотмашь, таскала за волосы и морила голодом, но хуже всего было не это. Самым жутким было то, что Миленион учинила над ее любимым хомячком. Катя до сих пор помнила каждую минуту его долгой смерти и циничные комментарии богини, упивающейся равно мучениями невинной тварюшки и отчаянием малолетней пленницы. Бессмертная не пыталась ничего добиться этим от девочки. Она замучила хомячка просто так, удовольствия ради. И отчего-то Катя не сомневалась, что ей ничего не стоит проделать подобное и с человеком.

Тетя Вита вырвала ее у богини-садистки, нашла ей новую семью, пристроив на воспитание к колдунье Энтелене Деадаргана. Все закончилось хорошо. Но теперь Катя была взрослой, и вера в неотвратимость счастливого конца, почерпнутая из светлых детских книжек, покинула ее. Сейчас Миленион сотворит с ней все то, что не успела пятнадцать лет назад…

Подвывая от страха, Катя с низкого старта рывком проскочила мимо ужасной богини и, не чуя под собой ног, понеслась по лестнице, ведущей вниз. Она бежала, перепрыгивая через ступеньки, чудом не ломая ноги, только мелькали лестничные марши, сливаясь в одну зигзагообразную серую полосу. Она бежала уже долго, а лестница не кончалась, и ей стало казаться, что весь остаток жизни она так и будет мчаться по бесконечным лестничным пролетам, считая их вместо времени. А сверху доносился издевательский хохот Миленион.

Она оглянулась на бегу и обомлела: комната, из которой она выскочила вечность назад, располагалась всего одним пролетом выше. В дверях стояла Миленион, облокотившись о косяк, и смеялась.

— Выпустите меня! — взвыла Катя, размазывая слезы. — Выпустите меня отсюда!

— Иди, кто тебя держит?! — Миленион снова прыснула. — Ведь будешь умолять на коленях, чтобы пустила обратно.

Выход возник чуть ли не перед носом — метрах в двух-трех. Катя с разгона толкнула тяжелую дверь.

Морозный разреженный воздух обжег легкие. Катя захлебнулась и задышала часто-часто. Яркий колючий свет нелепых, словно раскрашенных звезд резал глаза. Запекшаяся земля была залита мертвенным бледным сиянием.

— Что это? — испуганно ахнула Катя. — Космос?

— Радиоактивная пустыня, — ядовито улыбнулась Миленион. И заперла дверь изнутри.

Небо было хмурым от туч, готовых разродиться грозой. Атмосферное давление падало. Не самая благоприятная погода для тех, чья жизнь находится в зависимости от электрических приборов. Вита встретила Сашу в вестибюле роддома. Он был удручен, но, увидев ее, немного посветлел лицом.

— Как там Файка? — спросила Вита.

— Даст Хешшкор, выкарабкается. — В отличие от Виты, Саша быстро отучился от неуместной фразеологии и употреблял сентенции о божественном вмешательстве вполне осмысленно. А куда ему деваться — как-никак муж колдуньи!

Саша Вите нравился: веселый, покладистый мужик, принимающий свою экспрессивную супругу такой, какой она была. Его союз с Фаей был до того гармоничен, что Вита порой завидовала. Она любила Хешшкора и была вполне счастлива, но в отношениях с бессмертным что-то всегда остается недостижимым. Саша выглядел классическим папарацци: короткая черная бородка, темные очки, небольшое, разве что для имиджа, обтянутое джинсой брюшко, вечный фотоаппарат на шее, диктофон в кармане и напористая экстраверсия. Он работал корреспондентом одной из бульварных газетенок, в которую с чистой душой строчил репортажи о шабашах, колдовских разборках и путешествиях между мирами, благо жена и ее ближайшее окружение бескорыстно снабжали его массой материалов. Огорчало его одно: писал он правду и только правду, но даже главный редактор этого одиозного печатного органа считал его фантазером. Очень талантливым фантазером, всегда подчеркивал он и ценил Сашу, как никого другого, что несколько примиряло корреспондента с прискорбной действительностью. Газетка пользовалась популярностью: сказки о колдунах, написанные в стиле реальных заметок и обзоров, привлекали читателей, и гонорары позволяли Саше жить безбедно и не упрашивать супругу заклясть старый цифровик, чтобы поработал еще немножко, а спокойно покупать новый.