Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши. Часть вторая [СИ]

− Тем лучше! Приятно пользоваться неподобием.

− Вам, − обвинили сильный пол в получении всех приятностей от различий.

− А вам?

− О, да! Особенно девять месяцев спустя после приятного.

− За то у вас неоспоримое преимущество.

− Таскать брюхо и походить на протухшую рыбу?

− Mater certissimma, pater simper incertus.

− Образованность противопоказана красоте, − не поняла ни словечка Лисэль из речи унгрийца.

− Мать всегда известна, отец всегда под сомнением, − перевел Колин удручающую для многих мудрость.

Женщина вытянула ногу свечкой, привлечь внимание. Любовник наблюдал не за ней, но наслаждался светом, водой, и покоем.

− О! Правда стоит дорого, − подкусили унгрийца за невнимательность к красоте.

− Эта правда, дороже прочих.

− Не на Арлем намекаешь?

− Я намекаю.... На что же я намекаю? - дурачился Колин, соизволив заметить любовные ухищрения Лисэль.

Хвала тебе, о аленькая прорезь,

Мерцающая в гнездышке своем!

Хвала тебе, о в счастие проем,

Мою отныне утоливший горесть!

Теперь с крылатым лучником не ссорюсь,

Что был моим жестоким палачом:

Мне власть его почти что нипочем,

Раз ночью я опять к тебе пристроюсь.

О, прелесть-дырочка, опушена

Кудряшками нежнейшего руна,

Ты и строптивца превратишь в овечку;

И все любовники перед тобой

Должны б колени преклонять с мольбой,

Зажав в кулак пылающую свечку!*

Её смех. Почти детский. Легкий и беззаботный. Счастливый.

− Про свечку здорово, − Лисэль сменила позу. Теперь она полусидела, опершись на отставленные назад руки, а пальцами ног придумала трепать кисею балдахина. Мастерство дразнить мужчин, она освоила давно и превосходно. Утолиться женщиной еще не удалось ни одному из них.

− А сам стих?

− Еще никто не додумался сочинять во славу моей дырки!

− Не припишу себе чужих талантов, − отказался Колин от авторства фривольных рифм.

− Для любовника ты слишком честен, − не хвалят его, а подозревают в утонченной хитрости. Но хитрость ему зачтется.

− Я всегда честен с женщинами, − готов убедить любовницу унгриец. Готов поступиться толикой времени. Иначе, зачем он здесь, с ней?

− Даже с которыми спишь? - спрашивают, но не собираются верить.

− С ними обязательно, − серьезен Колин. Женщины любят слышать о своей исключительности. Но ,,сладкоеˮ хорошо в меру, не приучить к нему.

Камер-юнгфер крутнулась на бок, подставив ладонь под щеку и чуть прикрыв бедра покрывалом. Скромная обнаженность столь же убийственна для любовников, сколь и бесстыжая нагота. Она готова опробовать на Колине весь неисчерпаемый запас своих уловок. Отобрать наиболее действенные на него.

ˮОтчего старухи старательно изображают игривых девочек?ˮ - не обязательный вопрос унгрийца ни к кому. − ˮНе потому ли, будучи еще наивными девочками, из кожи лезли выглядеть многоопытными курвами?ˮ

− Гляжу, прибавился увядший букет, − указал Колин за стекло в узорах предзимья. - Выгнала беднягу Фосса? Подозреваю, всякий раз, выставляя ненаглядного, цветы отправляешь мерзнуть на балкон. Там уже целый ледяной розарий.

− Другим наука, − предупредила Лисэль. Она ведь так и поступала. Надоевшего любовника в одни двери, букет в другие.

− И в чем она?

− Не быть скучным и заурядным! - открыли рецепт успешности у женщин.

− Начинаю сожалеть, что я из какой-то там Унгрии, − дразниться Колин. Любовная игра его нисколько не забавляла, но таковы непреложные правила подобных игр.

− Это поправимо, - обещают унгрийцу самым серьезным тоном, и усомниться в обещанном не приходиться. Он волен понимать обещание по-своему. Любимый попугай на жердочке, с цепкой на лапке. Какие перышки! Какой носик! Незавидная участь многих. Скажи, здравствуй. Скажи, до свидания!

Лисэль перекатилась на живот, по-кошачьи грациозно потянулась, приподнимая зад. Поморщилась. Зашипела изласканной кошкой.

− Ты самый развязный любовник! - пожаловалась женщина на дискомфорт. − У меня все болит!

Но это приятный дискомфорт, вызывающий феерию воспоминаний. Прежние любовники теперь казались ей мертвыми и параличными, серыми и никчемными, ни к чему не способными, не на что не годными.

− С лестницы не падала? - полон насмешливого участия Колин. - В детстве или на днях.

− Ему весело! Я встать не могу. И сесть!

− Тебе не следует много пить вина. Твои фантазии, − унгриец стыдливо прикрыл глаза рукой.

− Ах, оказывается, я же виновата! - игриво возмущена камер-юнгфер. - А ты паинька?!

− Меня воспитали в строгости.

− В строгости? А откуда паинька умеет Маслобойку?

Колин пошлепал ладонь по воде. Вот так? Ему весело. Не из-за затеянных словесных игрищ с Лисэль. Не столь давно, из ушата, с ним разговаривала гранда. Какую встречу считать трагедией, а какую фарсом?

− Спрошу о том же уважаемую эсм камер-юнгфер. И про Ножницы. И про Многоножку. И про...

Лисэль шутливо погрозила ему, замолчать.

− А я спрошу о том же нескромного паиньку.

− Это допрос? - Колин спрятался под подбородок в воду. - С пристрастием?

− Пока нет.

− Зачем?

− Хочу знать тебя лучше.

− На вкус? - продолжалась игра в любовные царапки.

− Это уже мое дело.

− Звучит угрожающе.

− Рада, что понимаешь, сколь опасно мне перечить, − вяжутся тенета слов. В мастерстве их создания каждый мнит себя непревзойденным ловчим, но не простофилей угодить в них.

Колин поднял руки - сдаюсь!

− Я приглашена к Юдо, − доверительно поведали унгрийцу. − Просили прихватить и тебя.

Не очень тонко. Прихватить. Но очень верно. Статус барона и советника гранды не причина пускать в приличный дом. То, что он унгриец ничего не прибавит к желанию его видеть. Скорее убавит. Все решает количество сплетен. Их направленность к осуждению или похвале. Злодейство и добродетели равно востребованы. Недоброе в предпочтениях.

ˮЧем гуще слюна, тем дальше плевокˮ − не притязал на откровение Колин.

− Достойные люди?

− Колин! - рассмеялась Лисэль. - Ты несносен! - маленькая подушечка шмякается не поразив цели, но свернув со стола подсвечник. − Юдо из вердюров. И родня Гелстам. Это те, у которых родословная длиною в аршин и земли, десятая часть королевства. Кстати, по легенде, именно Гелсты уступили короне кусок пустоши возвести столицу.

− Дерьма не жалко.

− Колин!

− И что мне у них делать?

− То же что и остальным. Заводить знакомства, набиваться в приятели. Искать друзей среди врагов. У тебя они уже имеются. Друзей предавать. Тут проще, у тебя их нет. Улыбаться неприятным, но полезным людям и отворачиваться от приятных, но бесполезных. Прославиться дуэлянтом и не обнажать клинка против обидчика. Но кидаться в драку на безобидных шутников. В упряжке чести и серебра, коренным всегда выступает презренный металл.