Алексей Гришин - Путь офицера [litres]

– Правы, господин полицейский. – Нельзя сказать, что Легрос успокоился окончательно, но это и хорошо, значит, сдавать не побежит, хотя расслабляться и не стоит.

– На суд придешь, – уже командирским тоном проинструктировал Жан, – говорить можешь что угодно, хоть то, что Робер приказал, но придешь обязательно. И пожалуйста, не разочаровывай меня. Для твоего блага. Ну, удачи тебе, дорогой.

А вот теперь Жану пришлось побегать, пока не нашел бравый патруль выходящим из какой-то корчмы. Судя по кислой физиономии хозяина, вопрос об оплате сытного обеда стороны не поднимали. Заговорить с Жаном никто ожидаемо не удосужился, Робер ограничился кивком – присоединяйся, мол.

После работы Жан вновь пришел к Гурвилю. Только на этот раз мэтр был занят, больше часа пришлось прождать у той выкрашенной красной краской двери, пока мэтр не пригласил его.

– Слушаю тебя, господин патрульный. – Впервые за время их знакомства на лице Гурвиля промелькнул намек на улыбку.

– Позвольте сразу к делу. Сцена с кражей была разыграна – потерпевший признался.

– После продолжительных пыток, как я понимаю?

– Вот вы шутите, а мальчишке через два дня руку рубить будут. Не было никаких пыток, но и показаний официальных не будет. Этот Легрос заказчика боится как черт ладана.

– А кто у нас заказчик?

– Позвольте промолчать. Доказательств нет, а без них обвинять человека – не дело. Мало ли – Легрос мог и солгать. Я зачем пришел – мне бы с мальчишкой поговорить. А потом и с адвокатом проконсультироваться.

– Ты точно из армии, парень? Это когда же военные о достаточности доказательств беспокоились?

«Ну Гурвиль, ну ты умница на мою голову, – подумал Жан. – С другой стороны, и мы не лыком шиты, сами кого угодно на кривой козе объедем».

– Я у коменданта Сен-Беа еще и помощником по разведке был. Он меня многому научить успел, пока не погиб. Так как насчет мальчишки и адвоката?

– По адвокату завтра подскажу – тут надо подумать, а в тюрьму можно прямо сейчас пойти, благо недалеко.

Пока шли к тюрьме, куда их пустили, даже не спросив пропуска, а затем по сумрачным, освещаемым чадящими факелами коридорам, Жан в который раз пытался понять – что за всемогущий и загадочный чиновник идет рядом с ним. И ничего не получалось. Ну не хватало ни фантазии, ни информации.

Пришли в жутковатого вида комнату – крючья и кольца, торчащие из стен и потолка, накрытая холстиной куча каких-то железяк. Да, это не привычные по прошлой жизни тесные, но безобидные кабинеты следственного отдела, где за кружкой чая во вполне мирной беседе профессионалы до задницы раскалывали самых крутых и опасных бандитов. Здесь, очевидно, пользовались другой методикой.

Минут через пятнадцать двое здоровенных верзил втолкнули в комнату «страшного вора», который на их фоне смотрелся совсем мелким ребенком. Только ребенком, запуганным до предела, до потери человеческого облика. Свернувшись калачиком на полу у ног конвоиров, он с ужасом глядел на этих дядек, в полную власть которых его отдали, стук зубов звучал отчетливо, звонко отражаясь от каменных сводов.

– Оставьте нас, – приказал Жан конвоирам.

Те не шелохнулись, и только после кивка Гурвиля вышли из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

Жан посадил парня на стул, развернув его так, чтобы тот не видел пыточных приспособлений.

– Тебя как зовут?

– Гаврош.

От этого имени что-то защемило в груди. Образ бесшабашного парижанина из любимого романа встал перед глазами. Такой же мальчишка, оборванец, еще недавно неунывающий нахаленок. Ничего, парень, не дрейфь, мы поборемся, нет, шалишь, мы победим! Ты только помоги мне.

– Гаврош, расскажи, как получилось, что ты схватил тот кошелек.

Ага, сейчас! Так этот парень, боящийся всего и уже ненавидящий всех на свете, не верящий никому и ни во что, и бросился исповедоваться. Потребовалось два часа уговоров, разговоров, но ни в коем случае не угроз, чтобы он начал говорить.

Все оказалось просто. У Гавроша в самом деле была больная мать и две маленькие сестренки. И воровал он просто потому, что в той страшной клоаке Амьена, что красиво звалась Зеленым кварталом (зеленым не от деревьев и лугов, а от нечистот и заплесневевшего мусора), это был самый честный способ выжить. Еще можно было грабить и убивать. Многие мальчишки мечтали вырасти и примкнуть к этим большим, смелым и веселым мужчинам, что возвращались по ночам с добычей, которой щедро делились с самыми красивыми женщинами квартала.

Но кто-то когда-то сказал Гаврошу, что убивать нельзя. И он поверил. О том, что воровать нельзя, тот странный тип тоже говорил, ну да мало ли что говорят, нельзя же верить всему.

А позавчера его поймал Робер. Не на краже, просто схватил за плечо и предложил заработать. Гаврош должен был находиться около лавки толстого Жака. Когда будет подходить патруль, Жак положит на лоток кошелек. Его надо схватить, попытаться убежать, но все равно попасться полицейским. За это Робер дал целый соверн задатка и обещал еще два. Только ведь его же должны были отпустить по дороге! Робер же знал, что это третий раз! А ты, сволочь с изрезанной мордой, ты, это ты, ты во всем виноват! Сволочь, сволочь, скотина, гнида, Господи, ну помогите же хоть кто-нибудь!!!

И тут Гурвиль сделал то, чего от него Жан никак не ожидал – обнял мальчика, прижал к себе и начал успокаивать, говорить, что все будет хорошо, что они пришли помочь, что его никогда не бросят, что надо только на суде сказать правду, а остальное его, Гурвиля, дело и еще этого дурня с изуродованным лицом.

Из тюрьмы шли вместе. Долго и молча. Наконец Гурвиль заговорил:

– Я лгал. Я не знаю, как ему помочь. Все, что мы слышали, – не доказательства. Торгаш правду ни за что не расскажет – слишком серьезная личность этот Робер. Не смотри, что лишь начальник патруля – с его деньгами уже большим начальником мог быть, если бы не де Романтен – он в наших делах ни черта не смыслит, но скотину в начальники ни за что не назначит. Вот знал же я, знал, что подставят тебя! – он со злостью ударил кулаком в ладонь. – Но чтобы за счет ребенка – такого даже представить не мог.

– Так вы знали, что мне гадость сделают?

– А ты что возмущаешься? Ты мне друг, родственник? Может, я тебе что-то должен?

– Нет, конечно…

– Так вот, парень, – сказал Гурвиль, резко повернувшись и положив руку на плечо Жану, – вытащишь этого Гавроша – буду. Ты спрашивал об адвокате? Вот здесь, за этой дверью живет адвокат Шаперон. Берет недорого, к Роберу у него личные счеты, так что если согласится – есть шанс. Стучи, удачи тебе. Да, в день суда на службу можешь не приходить – претензий к тебе не будет, это я гарантирую.

На стук дверь открыл старый слуга, узнав, что пришел полицейский, – пригласил в прихожую, впрочем, больше похожую на кабинет. Усадил на удобный диван, обтянутый дорогой тканью, попросил подождать.