Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Она обтерла платком лоб, щеки и подбородок. Приметила, как одна из девочек — худенькая Яла — как бы невзначай подвинулась поближе к решетке.

— У нашего верховного бога три сына и одна дочь: Виистеп, великий змей, обитающий в небесах, от дыхания которого рождаются облака, Сипуун — смерч, созданный для уничтожения чудовищ, Теетоп — многоликий бог, у него на одной голове лицо седобородого старца, морда лошади, морда слона и верблюда, и Жаатра, Бронзовая Царица, посланная людям, чтобы она управляла нами, как пастух — овцами.

Она замолчала, давая время переварить услышанное. Взгляд упал на клейменного: на руках и ногах тяжелые оковы, соединенные между собой массивными цепями, на голове — холщовый мешок. Паренек сидит в углу клетки; остальные ребята стараются его избегать, даже коснуться боятся. Его одежда уже грязная и потрепанная, хотя перед тем, как отправиться в путь, Хара лично купила всем новые рубахи-юбки.

Вспомнив зачем пришлось надеть мешок на голову клейменного, она тяжело вздохнула. Знак на лбу привлекает слишком много внимания. Чего стоит тот случай у городских ворот в Миокмее: стражники долго не хотели выпускать «лишенного души» и предлагали «собственноручно избавить хозяйку от бессмысленного груза». Половина золотого таланта их, конечно, в этом переубедила, но, чтобы избавиться от будущих неприятностей, Хара решила спрятать клеймо.

— И вот вы сейчас думаете: каким образом связаны мои слова про Великого Баамона, его божественных детей и проглоченных мерзких чудовищ? — спросила она, стараясь не думать об опасном звереныше. — Вы ничего не понимаете, всё вам кажется бессмысленным, да? Но вот что я скажу: иногда самые мало-мальски несвязанные события переплетаются самым невероятным способом и рождают потрясающие сказки и легенды. Советую послушать, сейчас пойдет речь о храбром мальчике Лурчине.

Дживат, поглаживая холку кобылы, как бы случайно приблизился к Харе, остальные охранники прислушались. Лишь дети продолжают делать вид, будто её слова их ничуть не интересуют: кто-то наблюдает, как муравьи ползут по решетке клетки, кто-то дожевывает лепешку, доставшуюся на дневном привале.

Поблизости заголосили попугаи.

— Давным-давно, в эпоху, когда люди еще не расселись по всей земле, на деревушку, где жил мальчик Лурчин, напали чудовища и перебили всех её жителей — детей, мужчин, женщин, даже стариков. Лурчина эти мерзкие твари не стали убивать, решили оставить себе. Но тем ужаснее стала его судьба: каждый день от бедняжки отрывали кусочек плоти и жадно сжирали! В первую ночь отгрызли один палец на руке, во вторую — другой, в третью содрали кожу.

Один из малышей попытался что-то спросить у девочки-рабыни, но та лишь раздраженно отмахнулась. Хара мысленно улыбнулась. Детям интересна её история.

— Не смог Верховный Баамон видеть, как страдает Лурчин, — продолжила она. — Созвал сыновей, дочь, приказал спасти Лурчина и привести в великий Миттурат — город в горах. Первым на помощь отправился Виистеп, Мудрый Змей — под покровом ночи атаковал логово чудовищ. Ох, как страшен был его рык тогда, какое сильное пламя вырывалось из его глотки! Но ни одна проклятая тварь не погибла: монстры лишь разбежались по норам! Мальчика же, раненного и изможденного, спасли! Посадил его Мудрый Змей себе на спину и полетел к горе Юшмандр — туда, где жил его брат, бесчувственный Теетоп.

Хара замолчала, повернула голову назад. Её крытую повозку тащат три лошади — да и то с трудом. На четверть скрытые в чавкающей грязи колеса тяжело скрипят.

— А что дальше случилось? — нетерпеливо спросила одна из девочек-рабынь.

Хара ответила:

— Великий Змей оставил Лурчина на самой высокой вершине гор и улетел. Затем в дело вступил Теетоп Многоликий: вернул мальчику пальцы, вылечил от ран. Однако у бога был один серьезный недостаток — он не обладал чувствами. Его не трогали чужие страдания, он не любовался закатами, не злился и не радовался. В общем, немногим отличался от валуна.

Клейменный пошевелился, повернул голову в сторону Хары. Неужели тоже слушает?

— Как только выполнил приказ Великого Баамона, он перенес мальчика подальше от своего дома и бросил, — продолжила она. — Не подумал, что чудовища, спасшиеся от гнева Виистепа, унюхают след жертвы и любой ценой решат вернуть её. В этот раз Лурчин смог несколько дней убегать от преследователей. Да, ему было страшно, колени тряслись, а сердце билось испуганной птицей, но он не хотел вновь оказаться в лапах мучителей. К тому же судьба ему благоволила.

Представив страшную картину, рабыня Яла сжалась, точно испуганный щенок. Милая малышка! Я бы отдала бы всё богатство, чтобы вновь видеть так, как видят все нормальные люди.

— Вскоре его, усталого и измученного, нагнали чудовища, — сказала Хара. — Взяли в кольцо. Казалось, шансов спастись не было, но запахло жасмином, низко запели горы и налетел сильный ветер. Откуда ни возьмись появился огромный смертоносный смерч — третий и последний сын Баамона, Сипуун. Он разорвал мерзких тварей в мгновение ока, не тронув, конечно же, Лурчина. Бог-смерч подхватил с помощью ветра мальчишку и понес к единственному на тот момент городу людей.

— Ура! — воскликнул один из рабов.

Сейчас, когда дети в одной одежде и с одинаковыми прическами, их очень сложно узнавать, но путь, похоже, предстоит долгий, еще будет время всех запомнить.

— Три дня и три ночи Сипуун летел с Лурчином к Миттурату, — перешла к заключительной части Хара. — И, наконец, когда вдали показались высокие шпили башен, бог-смерч опустил мальчишку на землю, а сам бесследно исчез в ближайшем ущелье. Лурчин, не веря своему счастью, добрался до больших городских ворот, где его и встретила Жаатра, Бронзовая Царица, первая предводительница людей. Она поселила мальчишку у себя в замке.

Когда она закончила рассказывать, наступила тишина, нарушаемая лишь гомоном птиц, чавканьем копыт по грязи и скрипом колес повозок. Рабы замерли, уже большинство смотрят в сторону Хары, ожидая услышать еще историю из глубокой древности, когда монстры кишмя кишели на материке, а боги жили среди людей и помогали им.

— Мораль этой сказки такова, дети…

Клейменный засмеялся — громко, зло, с надрывом. Он прислонил голову к решетке; тело затряслось, как у лихорадочного; оковы на руках и ногах зазвенели. Его скрипучий, режущий уши смех чуть заглушает холщовый мешок, но все равно звучит издевательски громко.

Едущий рядом с повозкой-клеткой охранник ударил кулаком по решетке:

— А ну заткни пасть!

Маленький звереныш, продолжая хохотать, даже не обратил на него внимание. Хара подняла руку, приказывая своим людям никак не реагировать на злую выходку. Она справится сама.