Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Командир с меня шкуру спустит, — заметил охранник, бряцая доспехами. — К тому же это запрещено уставом.

— Я разрешаю на один день наплевать на устав. А с командиром разберемся. В конце концов, я здесь главный. Хотя у меня в последнее время ощущение, будто на деле все обстоит иначе.

— Как скажете, великий тгон.

Релин пренебрежительно махнул рукой.

Из-за угла показался слуга. Худой, сгорбленный и низенький. На серой тоге ни единого пятнышка. В руках — незажженная масляная лампа. Больше всего бросается лицо илота — лошадиное, но с умными пронзительными глазами. Релин также подметил седеющие виски и довольно большую плешь.

— Я же приказал не беспокоить… — начал он.

Но договорить не успел.

— Да будь проклят тот день, когда вы явились в наш город! — воскликнул слуга. — Во славу Сеетры!

С этими словами он бросил масляную лампу под ноги и достал из-за пояса короткий нож. Блеснуло в сумраке коридора загнутое лезвие. И в тот же миг бок Релина обожгло. Поначалу ничего не понимая, тгон инстинктивно оттолкнулся от раба, больно ударился в стену и сполз на пол. Затем появился стражник, плечом сшиб плешивого. Выхватил короткий меч из ножен. Раздался крик, быстро сменившийся хлюпающим звуком.

Релин поднес дрожащую ладонь к лицу. Вся в крови. В чьей? Неужели это моя?

Прежде, чем провалиться в черное забытье, он услышал крик стражника:

— Лекаря! Быстрее!

— Как ваше самочувствие? — в сотый раз спросил Хжай, проверив тугую перевязку на животе тгона.

— Да хорошо всё со мной, хорошо!

— Благодарите богов, что лезвие не задело важные органы. Еще бы чуть-чуть — и вас бы ни один лекарь уже не спас.

Усаживаясь поудобнее на кровати, Релин прислонился спиной к стенке, украшенной витеиватой резьбой. В боку стрельнуло.

— Парня-стражника не наказывай, — сказал он. — Это не его вина.

— Он слишком поздно среагировал. Следует…

— Это приказ, — настоял Релин.

— Разумеется.

— И зажги побольше ламп и свечей: здесь темно, как в заднице!

Он закрыл глаза, позволяя всем мышцам расслабиться. Уловил приятный запах старых и новых книг, плотно подогнанных друг к другу на полках шкафов. Библиотека — единственное богатство, которое забрал из дома. Отец, несмотря на знатное положение, с трудом разбирается в иероглифах, поэтому ему фолианты и свитки ни к чему. А здесь, в забытом всеми, кроме редких торговцев, городишке, книги позволяют забыться. Даже «Основы» Стонтаса, в которых собраны самые известные на данный момент теоремы, интересно читать: ведь автор снабдил свитки историями из своей насыщенной жизни путешественника.

— Раб мертв? — спросил Релин.

— Да. Этот дуболом раз десять проткнул его мечом. Идиот! Козий сын! Сколько сведений мы могли вытащить из илота-предателя! Я бы сам лично начал пытки! Выдернул бы ему все ногти и снял кожу на ногах! А после того, как он бы раскололся, влил расплавленный металл в глотку.

— Жаль, конечно. Но повторяю: стражника не трогать. Собственнолично прослежу.

Хжай подал Релину бокал с вином.

— Лекарь разрешил вам пить, — сказал он. — Это притупит боль.

— Услада для моих ушей!

Сделав несколько больших глотков, он обвел взором покои. Вдоль стен стоят шкафы, забитые книгами и свитками, купленными и доставленными в Юкнимею практически со всех стран. Возле окна-бойницы простой, деревянный стол, сделанный руками самого Релина. Несколько шкафов возвышаются по левую сторону от двустворчатых массивных дверей, ведущих на единственную открытую террасу на втором этаже. Всё кажется таким незнакомым и пугающим…

Почему? Дело в покушениях? Или потому, что за все годы он так и не прижился на новом месте?

— Мы должны вернуться к нашему старому разговору, — начал Хжай, облизав губы. — Это неизбежно.

— Только не сейчас. Может, позже…

— Нельзя больше откладывать! — возразил слуга. — Давайте раз и навсегда покончим с мятежниками. И всего-то нужно отправить армию прошерстить трущобы.

— Если ты не заметил, Хжай, вся Юкнимея — трущобы. Ты предлагаешь мне проверить каждую лачугу? Хотя нет… Я задам другой вопрос: сколько солдат, их жен и детей в городе?

Хжай пожал плечами:

— Вы спрашиваете, сколько у нас всего свободных?

— Именно так.

— Сто, великий господин.

— А рабов? — поинтересовался Релин.

— Я понимаю, к чему вы клоните. Четыреста.

Отпив в очередной раз из бокала, тгон хохотнул:

— Один к четырем, Хжай. Если ситуация выйдет из-под контроля, то нам придется туго. Никакие солдаты не помогут против разъяренной толпы. Единственное, что мы сможем: убежать. Но сам понимаешь, эта идея не из лучших. До ближайшего города далеко. Пустыня нас сожрет.

Из открытого окна-бойницы послышался стройный хор мужских и женских голосов. После того, как наступила глубокая ночь, рабы — в основном старики и старухи! — завели песню-молитву. Многие слова знакомы, однако смысл все равно ускользает. Релин копался в книгах, пытаясь понять, к какому народу принадлежат илоты Юкнимеи, но у него ничего не получилось. Наверное, всего понемногу: капля крови нокронговцев, капля аккаратцев и тошатханцев. Может, даже есть что-то от предков, живших в горах Юшмандр.

— Опять поют, — зло бросил Хжай. — Надо запретить. Великая Сеетра видит: жалкие рабы испытывают мое терпение!

— Пусть поют. Это не многое, что у них осталось.

— Может, они в данный момент проклинают вас? В этой белиберде же ничего не понятно!

— Видимо, песнь на местном диалекте.

Со словами молитвы в покои ворвались запахи цветов и еще чего-то сладкого. Ноздри приятно затрепетали, даже боль в боку утихла.

— Господин, нам надо найти мятежников, — вернулся к первоначальной теме слуга. — Иначе до вас доберутся. Я не смогу вернуться к вашему отцу с печальными известиями. Мне придется перерезать себе горло ржавым ножом у вашего хладного тела!

— А если мятежники — все рабы? — спросил Релин. — Вдруг они меня все ненавидят? Что тогда? Казним всех?

— Вот тогда и будем думать, великий господин. Но сейчас нужно действовать!

Тгон мучительно выдохнул:

— Ладно, твоя взяла. Завтра отправлю солдат шерстить городок. Но чтобы ни одна хижина не сгорела! Ты понял?

Слуга часто-часто закивал.

— Конечно-конечно! Вы невероятно мудры, великий господин! Вы не пожалеете о своем решении! Я лично прослежу за ходом поисков! Пусть боги проклянут меня, если с жалких рабов упадет хотя бы один волос!

— Прежде, чем уйдешь, поставь графин с вином так, чтобы я мог до него дотянуться. Я должен был напиться еще вечером, но не сложилось. Не хорошо.

Засмеявшись, Хжай выполнил приказ, легко поднялся с огромной постели и направился к двери, ведущей в коридор. В шаге от неё остановился.