Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Чуть не забыл! — воскликнул он. — Два дня назад в город вернулся наш шпион, великий господин. Караван из пяти торговцев движется к нам. Верблюды их столь нагружены тюками с товарами, что едва ноги перебирают! Думаю, можно будет содрать с них большую мзду! Других оазисов в наших окрестностях нет.

— С кого с «них»? — ехидно спросил Релин. — С верблюдов?

— Ваш юмор как всегда проницателен.

— Хорошо, я понял тебя. Встретим как подобает. Я даже натяну на себя одеяния тгона, возьму в руку скипетр власти и буду сидеть, как последний напыщенный дурак, на троне, дабы произвести впечатление на вонючих и глупых торговцев. И даже не напьюсь. Наверное.

Хжай отворил дверь и уже на пороге проронил:

— Мне кажется, ваш отец никогда не мог оценить вас, господин, по достоинству. Но в последний год вы слишком сильно изменились. Пьете так часто, пренебрежительно относитесь к своим обязанностям, распустили рабов… И сами не заметили, как стали походить на того, кого отец видел в вас. Пожалуйста, я взываю к вашему разуму.

— Закрой за собой дверь, — спокойно ответил Релин. — Дует.

Когда по спине пробежала очередная капля пота, он принялся недовольно барабанить пальцами по подлокотнику трона, бросил тихое проклятие в адрес нерасторопных торговцев. Они уже давно должны были войти в город и прошествовать за тгонскими воинами в башню-дворец, чтобы преклонить колени. Но прошло не меньше четверти дня, а он сидит как болван и ждет! Весь в золотых одеждах, украшенных драгоценными камнями, с тяжеленной короной на голове, от которой сводит шею! И практически один в огромном зале за исключением двоих стражников.

Обливаясь потом, Релин со скуки в миллионный раз осмотрел помещение, хотя давно пересчитал все трещины на плитах и даже падающие из окон солнечные лучи. Высокий потолок утопает в сумраке. Чтобы осветить его, понадобится не меньше десяти тысяч свечей. Лишь в очень редких случаях — например, когда приезжает отец Релина или царский сборщик налогов из столицы — слуги взбираются по лестницам наверх, ставят свечи в специальные металлические чашки и поджигают их. Во мраке потолка доносится радостное чириканье — случайное привезенные из Аккарата воробьи давно облюбовали весь первый этаж башни. Их периодически пытаются истребить, но проще реку повернуть вспять, чем выкурить этих тварей.

Взгляд опустился на пузатые колонны. Циклопичные, необъятные — рядом с ними даже самый могучий воин кажется мелким и незначительным, как муравей. На стенах — горельефы, на которых древние герои борются с мерзкими чудовищами. Отрезают мечами когтистые лапы, протыкают копьями чешуйчатые животы и отсекают великанскими топорами кривые конечности. По началу, когда Релин только-только приехал в городок, он терпеть не мог горельефы в центральном зале, но после того, как увидел, сколь сильное впечатление они производили на приезжих купчишек, полюбил их всем сердцем: есть некоторое особое удовольствие наблюдать, как напыщенные людишки неуютно вздрагивают и стараются смотреть на мраморные плиты под ногами.

Наконец, двустворчатые врата открылись, в зал вошли пятеро мужчин в окружении воинов-стражников. Релин встрепенулся, едва не скинул корону. Сейчас еще гости будут целую вечность идти к трону.

Теперь я должен гордо сидеть, точно индюк, и бросать на всех надменные взоры, играя роль местного дурака-правителя. Почему нельзя встретить гостей в обычной одежде, в которой не обливаешься потом?

Когда гости остановились в тридцати шагах от трона, Релин заговорил:

— Приветствую вас, путники, в славной Юкнимее! Понимаю, что вы очень устали с долгой дороги…

Кретин! Ты же тгон! Почему же тогда оправдываешься перед грязными торговцами? За долгие годы он так и не научился вести себя как хозяин. И не было ни одной встречи, где он бы не ляпнул какую-нибудь глупость. Обычно рядом с ним Хжай, которому удается скрыть неловкость ситуации, но сегодня верный слуга вместе с пятьюдесятью воинами обыскивает город, чтобы найти изменников.

Повисла недолгая тишина. Релин продолжил будто ничего не случилось:

— Я Релин'тгон, сын Нуаса, внук Мешатета, предок Мантеса Льва. Согласно всем правилам дам вам кров и еду, но хотел бы узнать, с каких земель вы прибыли, какой товар везете и куда держите путь… Также необходимо обсудить сумму… хм, налога, который должны заплатить, дабы находиться в моей башне под охраной самых лучших бойцов!

Гости опустились на колени и уважительно склонили головы. Все пятеро одеты одинаково: выцветшие кафтаны-халаты, шерстяные накидки и узкие серые штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги. Один из них, седобородый и седовласый, поднялся, его глаза весело заискрились.

— Приветствую, о великий, — сказал купец. — Пусть в вашем доме никогда не кончится еда и вода, пусть боги не отвернутся в трудный миг, пусть годы не будут омрачены злом и болезнями. Долгие века славному роду предков Мантеса Льва! Я — Жакерас, сын Хеша Одноглазого — простого воина, что верой и правдой служил своему господину до самой славной смерти в бою. Я вместе с братьями прибыл в Юкнимею из Аккарата.

Релин кивнул. Седобородый торговец вовсе не похож на своих спутников. Несмотря на незнатное происхождение, у него тонкие черты лица, как у аристократа. У остальных же морды бандитские, грубые — чего стоит шрам на лбу у того гиганта! И носы сломаны.

— Аккарат большая страна, — заметил Релин, широко улыбаясь. — Откуда вы? С какого города? Или быть может достопочтимый Жакерас живет в собственном особняке, построенном далеко за городом?

— Если быть честным, тгон, то я с братьями много путешествую. Очень много. У нас нет дома. Обстоятельства не позволяют.

Брови Релина поползли вверх.

— Тогда я ничего не понимаю! Как же ты торгуешь, купец? Где хранишь свой товар? Или все, что продаешь, висит на верблюдах?

Седобородый растянул губы в смиренной улыбке, отчего морщины на щеках стали глубже.

— А кто сказал, что я купец, о великий? — вопросом на вопрос ответил он.

— Предупреждаю сразу: не води меня за нос, Жакерас. Если ты сейчас начнешь жаловаться на свою несправедливую жизнь, я не поверю. По нашим местным дорогам ходит лишь торговый люд, чтобы переждать в башне некоторое время и отправиться в Карадеш.

Облизав пересохшие губы, Релин нахмурился. Перед мысленным взором возник графин с вином — ледяной, с капельками конденсата на глиняной поверхности. Горло тут же свело. Похоже, выпить удастся не скоро. Этот худой старик задумал остаться в Юкнимее, не заплатив и медной монетки.

— Я не собирался никого обманывать, о великий, — промолвил Жакерас. — Ваш разведчик, коего мы видели несколько дней назад, что-то напутал. И пусть не смущают вас обвешенные тюками верблюды, ничего ценного у нас нет — ни золотой посуды, ни мечей, ни пряностей, ни заморской одежды. Лишь старое тряпье, еда для долгого путешествия да несколько разваливающихся книг.