Максим Ковалёв - По зову полной Луны

Что бы там ни кричал Догвиль, работа спорилась. Отовсюду доносился стук топоров и молотков. Наверх с помощью подвесных лебёдок поднимались бадьи с крепёжной смесью. В воздухе витало облако каменной пыли, от которой постоянно першило в носу.

— Чего говоришь? — переспросил Лопух, утирая со лба пот и сплёвывая хрустящий на зубах песок.

— Говорю, за границей мы с тобой стоим. Шагов на двадцать, но уже вне пределов Империи. Понял теперь?

— А… Ну и что? Нашёл чему радоваться.

— Ты, Лопуша, когда последний раз за границей был? И когда ещё будешь? Так что, чувствуй момент! — Белокурый стражник принялся потягиваться, разминая уставшие мышцы. — Эх, денёк просто прелесть!

— Никогда не бывал за этой границей и быть не собирался, — не разделил его восторга Лопух. — Заляпать бы тут всё поскорее. А то снова какой-нибудь древень явится, нам же его и встретить нечем. Если только кирками да лопатами. Вот веселуха будет!

— Нет, отныне всё строго. Ни одному великану к нам впредь незамеченным не подкрасться. Разведчикам, похоже, такой нагоняй вставили, раз им той же ночью пришлось в пустоши уйти, что они теперь из рейдов не вылезут, пока не выяснят, что там стряслось, если напавший на Стену великан совсем обезумел.

Юлиан пригляделся к чему-то наверху Стены, потом махнул на тот участок, где она примыкала к угловой башне крепости. Там тоже велись работы — уже были разобраны два крайних зубца и часть бруствера, теперь на их месте настилался деревянный помост.

— В дополнение к катапультам на башнях ещё вон стреломёты ставить собираются, как я слышал, — пояснил он. — Дескать, с их помощью мы враз отучим громил соваться, куда не следует.

— Стреломёты — это хорошо. — Проследив за его рукой, согласился приятель.

Трещину в Стене засыпали щебнем и заливали раствором. Разрушенную же часть галереи должны были выкладывать заново. Строители прилагали всё своё умение, дабы вернуть одному из знаменитейших строений Империи его исконный облик. Великая Стена кроме своих прямых военно-оборонительных функций имела ещё и историческую ценность, на чём Догвиль особо заострил их внимание, давая вводный инструктаж.

Словом, ремонтные работы продвигались, но гораздо медленнее, чем предполагалось, и грозили растянуться ещё на два, а то и все три дня. Древень, зараза, дел наворотил.

— Да, долго ещё. — Лопух, прикрывая ладонью глаза от солнца, разглядывал, что делается на поднимающихся вдоль повреждённой поверхности Стены лесах. — Это ж надо, весь выходной насмарку!

— Не ной. — Ноги гудели от усталости, и Юлиан присел на валяющийся поблизости массивный обломок старой кладки, выбитый дубиной великана. В горле саднило, то ли от пыли, то ли от входящей в силу простуды. Сам он смотрел не на строителей, а в противоположную сторону — в пустоши. — Считай, что Догвиль ничего не забыл, и это нам с тобой наказание за самовольное оставление постов.

— Сам считай, если хочешь, а я счёту мало обучен.

— Да? А кто сдачу в пивнушке быстрее всех пересчитывает?

— Ну, это другое.

Солнце перевалило за полдень, и тень от Стены вытягивалась всё сильнее. Дружно стучали топоры, поскрипывала лебёдка. От прошедшего обеда остались лишь смутные воспоминания, хотелось пить и ничего больше не делать. Юлиан принялся изучать рытвины на земле от лап великана. Тут же среди свеженарубленных щепок от строительных лесов валялось несколько обгорелых веток, россыпь жёлтых листьев — осень на пороге, и листва опадает даже с ходящих деревьев, — а также ворох сломанных стрел. Целые бережливый сотник велел собрать и сдать в крепостной арсенал.

Рытвины взрыхлённой земли тянулись на север.

— И чего он приходил, спрашивается? Решил перебраться на другую сторону? Зачем? Что, ему здесь плохо живётся? — размышлял вслух стражник. — Нет, Лопуша, ну разве не интересно было бы узнать, что подвигло великана напасть на нас?

— Опять за старое, — проворчал единственный слушатель.

— Вот был бы я комендантом, так приказал бы тем же горящим маслом запастись и стреломётов наставить. А Стену велел бы не ремонтировать, а напротив, ещё чуток разобрать, чтобы получился небольшой проход.

Юлиан вскочил на искорёженный обломок и стал размахивать руками, словно вживую видел всё то, о чём говорил. Лопух качал головой, но не перебивал.

— Рано или поздно пришёл бы древень. Его бы пропустили, а затем проследили, куда он дальше направится.

— А Стену?

— А что Стену? Дыру бы по-быстрому заложили и всего делов!

Рядом с ними послышались шаги. Лопух, стоящий лицом к мечтателю, вдруг скорчил страшную рожу и вытянулся, будто на смотре. Юлиан хотел спросить, что это на него нашло. Но все вопросы умерли, так и не слетев с языка, когда за его спиной раздался до боли знакомый голос:

— Чрезвычайно увлекательно.

Напрягшись всем телом, Юлиан медленно обернулся. И сам вытянулся в струнку.

Перед ними стоял Догвиль. Как всегда расставив ноги, а руки скрестив на груди. На лице каменная печать. Ветер вяло колыхал чёрный плащ за плечами сотника.

— А нельзя ли услышать столь замечательный план с начала? — Вопрос прозвучал с плохо наигранной учтивостью. — Я грешным делом проходил мимо и ухватил лишь самое окончание.

Если кто-то по его хрипатому голосу вдруг не понял, шутит он или нет, то прищуренные взгляд с сеточкой морщин в уголках глаза, напоминавших при свете дня пару капель расплавленной стали, объяснял тебе всё с предельной ясностью. И от того твоя душа стремилась заползти в пятки или куда подальше.

Молчание в их тесном кружке, повисшее среди разносящегося по округе шума стройки, длилось и длилось, становясь невыносимым. Догвиль ждал ответа.

— Да, собственно, ничего важного мы не обсуждаем, господин-сотник, — выдавил из себя Юлиан. Красноречие оставило его столь же резко, как нахлынуло. И к тому же ужасно захотелось чихнуть.

— Ничего важного? Так какой Бездны вы тут расселись! — взорвался Догвиль, брызжа слюной из перекошенного рта. — В то время как ваши товарищи честно работают, вы, дармоеды, прохлаждаетесь в сторонке! — Он двинулся на них грозной долговязой махиной, и они попятились. — Марш работать, иначе вылетите со службы к чёртовой матери! Отправитесь обратно в своё дремучее захолустье, откуда вас выпустили по божьему недосмотру! Будите до конца жизней коровам хвосты крутить!

— Но как же… мы же… эти мешки и… — пролепетал ошарашенный случившейся несправедливостью Лопух.

Догвиль сделал к ним ещё шаг. Правая рука сжата в кулак, левая знакомым движением потянулась к рукояти меча у пояса.

— Так точно! Уже выполняем! — разом вскрикнули приятели. Спотыкаясь и не оглядываясь, едва ли ни в припрыжку, они кинулись прочь от не на шутку рассвирепевшего командира.