Элизабет Лим - Сплетая рассвет [litres]

– В Пятизимней войне?

Я закончила снимать мерки и скрутила ленту.

– Да.

– Ваши два старших брата были убиты в бою. Министр Лорса упоминал об этом.

Я промолчала. Понятия не имела, почему она задерживала меня и задавала вопросы, на которые уже знала ответы.

– Должно быть, вы ненавидите моего отца за то, что он лишил вас родственников. И императора Ханюцзиня за то, что отправил на войну в столь юном возрасте.

– Служить на войне – мой долг. Я не держу зла на шаньсэня… или на императора Ханюцзиня.

– Вы хороший человек. Гораздо лучше, чем большинство. – Леди Сарнай взмахнула рукой, приказывая своим служанкам выйти. – Я знаю, что многие мужчины говорят одно, а подразумевают другое, – всмотрелась в меня. – Но вы не врете, мастер Тамарин. Вместо этого вы что-то скрываете. Я чувствую, что у вас есть какая-то тайна.

Я все больше и больше ощущала себя не в своей тарелке.

– Ваше высочество, если на этом все…

– Сохраните ее, – перебила леди Сарнай. – Меня не интересуют ваши секреты. А вот лорда-чародея… даже очень. Как и то, что он обратил на вас внимание.

– Только от скуки, – коротко ответила я. Это была правда – Эдан сам так сказал. – Сомневаюсь, что он по-настоящему заинтересован в ком-либо.

– Он не самый приятный человек. Мне любопытно, согласитесь ли вы сделать кое-что для меня… – Леди подождала, пока я кивну. – Я заметила, как вы смотрели на мою вышивку, когда вошли.

– Очень хорошая работа, – искренне похвалила я. – Северный стиль знаком мне менее всех. Я невольно заинтересовался.

– Можете посмотреть поближе. Скажите, что видит ваш зоркий глаз.

Я подошла к ее пяльцам, боясь, что найду какое-то тайное послание в вышитой сцене и затем меня будут шантажировать за то, что я узнала, что она предала императора Ханюцзиня. Но там всего лишь изображались три разных зверя. Простота и смелость ее рисунка меня удивили. Северный стиль никогда не входил в число величайших школ вышивки Аланди, которые тяготели к более замысловатым и сложным дизайнам.

– Опишите, что вы видите.

– Тигра, – ответила я. – Это ваш отец. И дракона – император Ханюцзинь.

Там также присутствовал контур птицы; она парила над ними, сжимая в когтях жемчужину, к которой тянулись тигр и дракон.

– Вы явно растеряны, – сказала леди Сарнай. – Видите ли, жемчужина символизирует Аланди, а птица вносит раскол между тигром и драконом. Прямо как магия вносит раскол между Севером и Югом. – Она подалась вперед. – У вас, южан, и у меня могут быть разногласия, но мы благочестивые люди. Присутствие магии в Аланди противоестественно. Она приводит к конфликту между императором и моим отцом.

Я вспомнила предупреждения Иньди касаемо шаньсэня.

– Но не вся магия – работа демонов, не так ли, ваше высочество? Не вся она – зло?

Лицо леди Сарнай помрачнело, и я задумалась, чему же она стала свидетелем, когда жила с отцом.

– Магия – корень всего порочного, что есть в этом мире. И чародеи – ее сердце. В конце концов, кто такие демоны, как не впавшие в немилость чародеи? – Она фыркнула. – Но я не жду, что деревенский парень, как вы, поймет.

Я склонила голову.

– Да, ваше высочество.

– Отец никогда не доверял императору Ханюцзиню, но не говорил, почему. Даже не сказал, с чего он вообще решил начать войну. – Леди поджала губы, и мне показалось, что ее темные глаза наполнились грустью. Было трудно думать о ней – даме знатного происхождения – как о пленнице. – Я помню, как однажды в детстве встречалась с Ханюцзинем. Он был болезненным мальчиком, особенно в сравнении со старшим братом – наследником. У него была желтая, как песок, кожа, и он едва мог забраться на лошадь. Но взгляните на него сейчас. Такой…

Леди Сарнай не могла подобрать слово, а я не осмеливалась предложить свое: «величественный».

Ее высочество замолчала, будто ожидая моей реакции. Но даже под страхом смерти я не могла понять, какую мысль она пыталась до меня донести.

Каково ей было стать из принцессы Аланди дочерью предателя? На протяжении столетий из ее семьи выбирался шаньсэнь, чтобы служить военным лидером и защищать страну от враждебных северных соседей. Но когда погибли отец и брат Ханюцзиня, нынешний шаньсэнь отказался давать клятву верности императору. И так началась Пятизимняя война.

Мне было больно вспоминать времена, когда моя страна была единой, а семья полной. Даже сейчас, после заключения перемирия, никто не знал, почему шаньсэнь не захотел служить Ханюцзиню. Но леди Сарнай намекнула, что это как-то связано с магией.

– Я хочу, чтобы вы сблизились с Эданом, – наконец продолжила она. – Нашли его слабые и сильные стороны. Узнали, что связывает его с императором Ханюцзинем. В чем кроется причина его преданности?

Я сделала шаг назад.

– Я… сомневаюсь, что он мне расскажет.

– Он переменчивый человек, но что-то мне подсказывает, что вам он откроется. Вы симпатичный юноша, а лорду-чародею наверняка одиноко.

Должно быть, на моем лице отразился ужас, поскольку леди Сарнай рассмеялась. Затем сложила пальцы домиком.

– Вы хорошо себя показали во время испытания, мастер Тамарин, но мастер Норбу проявил себя даже лучше. Докажите, что можете быть мне полезны, и, возможно, это убедит меня отнестись к вам более благосклонно.

– Ваше высочество, я полагал, что это испытание на мастерство.

– На мастерство, – согласилась леди Сарнай, раскрывая веер. Он был самым прекрасным из всех, что я видела. Цветы были так детально прорисованы, что художнику, наверное, потребовался на них минимум месяц. – Но творчество – роскошь, которую можно себе позволить лишь тогда, когда в стране мир. – Она наклонила веер к свече. – Ремесленники, как вы, становятся солдатами во время войны. Не забывайте об этом.

– Как я могу? – сорвался шепот с моих губ. Сердце обливалось кровью при виде голодных языков пламени, облизывающих веер леди Сарнай. – Я вырос на трудностях войны.

– Совершенно верно. – Она кинула горящий веер в бронзовый горшочек с благовониями.

Мне пришлось впиться пальцами в ноги, чтобы не кинуться его спасать. Я наблюдала, как длинная деревянная ручка с треском сгорает, рисунок на шелковой ткани покрылся трещинами и превратился в угольки.

– Война дорого обходится, – сказала леди Сарнай, – и награда за эти жертвы – мир. Порой мы должны отдать то, что ценно для нас, ради будущего своей страны. Будь это прекрасный веер, доблесть или наши жизни. В конечном итоге все это так или иначе принадлежит богам. – Ее лицо помрачнело, и мне стало любопытно, о чем она думала. Возможно, жалела о своем обещании выйти замуж за императора Ханюцзиня? – Мне нужен портной, который будет не только ремесленником, но и моим солдатом, если возникнет такая необходимость. Вы способны на это? Можете ли вы доказать, что будете полезны как в мирное время, так и в военное?