Александр Бушков - Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

— Словом, используйте только то, что законам не противоречит, — продолжил Канцлер. — И уж тем более — никакой хелльстадской техники. В том числе и замаскированной под всяческую живность — ее легко распознать теми средствами, которыми соглядатаи располагают. Если вы все же нарушите правила игры, крупно меня подведете и подставите, меня обвинят в срыве негласных договоренностей, пойдут на конфронтацию… Понимаете? Я не буду брать с вас честное слово, надеюсь, вы и без этого поведете себя правильно…

— А что мне в таких условиях остается? — буркнул Сварог. — Вот только один маленький нюанс… Навьи как раз попадают под действие тех самых писаных законов, позволяющих — да что там, требующих — применять против них имперское оружие.

— Безусловно. Однако нужны доказательства. А их у вас нет. Рожи у всех закрыты колпаками, так что по лицам не определить. Убитых… тьфу ты, черт, скорее уж обезвреженных навьев они сожгли после сражения на Гарритальском поле. И только их — мои люди, как и ваши, отметили, что своих убитых они жгли не всех подряд, а выборочно, убитых людей преспокойно оставили на поле. Пепел и кости не улика. Кровь из носу, постарайтесь взять трофей, как в свое время проделал Гаудин, чтобы на законном основании применить в замке Мораг свой спецназ. Трофей! Реальный и осязаемый, не обязательно действующий, достаточно сохранившихся в целости останков, которые я мот бы предъявить скептикам. Я, как и вы, не сомневаюсь, что в войске мятежников идут навьи. Не сомневаюсь, что и в Акобарском королевском замке — навьи, они же Королевские Безликие. Но записи, которые вы сделали, доказательством служить не смогут… и, кроме того, раскроют перед посторонними те технические возможности, коими вы располагаете в Хелльстаде, потому что ничем иным эти записи объявить невозможно. Они все быстро поймут, и такой скандал разразится… Я с вашей хелльстадской техникой как-то свыкся, и угрозы от нее не жду не из доверия — какое может быть «доверие» в таких случаях. Просто я давно уже убедился: вы ничего не сделаете во вред Яне, а значит и Империи. Но вот наши оппоненты начнут вас подозревать черг-те в чем, и так ходят всякие дурацкие разговоры насчет ваших коварных замыслов… В общем, добудьте трофей.

— Приложу все силы, — сказал Сварог. — Если не случится ничего непредвиденного, не дадим мы им возможности сжечь своих, если можно так выразиться, дважды мертвецов… Итак… Я уяснил: от меня требуется не нарушать законов, не использовать самолеты и пулеметы, и уж тем более хелльстадскую технику, в том числе замаскированную. Я все правильно сформулировал?

— Совершенно правильно. Этой формулировки и придерживайтесь строго…

— Буду придерживаться, слово чести, — сказал Сварог.

То ли он не смог сдержать мимолетную ухмылочку, то ли Канцлер, неплохо знавший и его, и его ухватки, что-то такое понял — но его взгляд стал крайне пытливым, нескрываемо любопытным, так, словно Канцлер спрашивал: «Ну-ка, как ты на сей раз извернешься?» Но он, конечно же, промолчал. И вряд ли будет в претензии, если Сварог в очередной раз именно что извернется. Многое Сварогу ставили в вину, но никогда — использование им прорех в законодательстве Империи. Такие вещи просто невозможно поставить в строку — на то прорехи прорехами. Геральдическая коллегия и Судебная палата в очередной раз разведут руками…

Высоко приподнявшись в стременах, он посмотрел назад. Туда, где во главе обоза как ни в чем не бывало катил десяток фургонов под полотняным верхом, ничем не отличавшихся со стороны от других обозных — а конвой из «волчьей сотни» одного из полков для того и служит, чтобы свои ненароком нос не сунули…

Он встрепенулся — к ним галопом приближался скачущий во весь опор навстречу всадник в мундире Черных Мушкетеров с лейтенантским шитьем. Сварог его узнал — именно этот офицер был отправлен командовать выдвинувшимся далеко вперед дозором из «волчьей сотни» своего полка.

На лице молодого офицера — ни следа тревоги или беспокойства, наоборот, оно даже веселое…

Подскакав вплотную, лейтенант браво отдал честь:

— Мой король, господин маршал кавалерии… Примерно в десяти лигах отсюда наша разведка столкнулась с конным разъездом мятежников. Не ушел ни один. Языка мы взяли и успели в темпе допросить. Их главные силы лигах в пятнадцати отсюда. Движутся гораздо медленнее нашего, их конница вынуждена равняться по пехоте. Мы их опередим и первыми выйдем на поле… особенно если ускорим аллюр. «Языка» везут следом за мной. С нашей стороны потерь нет, только двое легко ранены. Судя по конской сбруе, это были драгуны из перешедшего к мятежникам Пятого полка. Их лошадей наши ведут в поводу.

— Благодарю за службу, — сказал Сварог. — Поздравляю всех с медалями «Дубовый лист».

— Король и честь! — браво рявкнул лейтенант уставную формулу.

Лицо парня лучилось неприкрытой радостью. Вполне возможно, это была его первая награда…

Гарайла кивком подозвал старшину трубачей и сделал ему понятный любому кавалеристу знак. Тот вскачь пустился вдоль колонн кавалерии. Вскоре в нескольких местах серебряно запели трубы, подавая сигнал перейти на крупную рысь. Потом будут пять минут короткого галопа и снова рысь — Сварог уже неплохо разбирался в тактике кавалерии, она была гораздо проще, чем иные военные дисциплины, которые ему пришлось изучать на Земле. Если не случится ничего непредвиденного, к месту назначения они прибудут менее чем через полчаса…

Так и случилось, они оказались на поле первыми — и тут же в ту сторону, откуда ожидался противник, помчались конные разъезды. Полки без малейшей суеты занимали места согласно диспозиции. Сварог с Гарайлой, дюжиной порученцев и Медвежьей Сотней поднялись на вершину большого холма с пологими откосами. На соседнем, в паре сотен лиг от них, в хорошем темпе снимались с передков две ракетные батареи.

Да здравствует незатейливость и некое отставание в техническом прогрессе, подумал Сварог. На Земле ни один толковый командир не стал бы оборудовать НП на вершине холма, и ракетные станки не поставил бы на возвышенности — иначе бы всех очень быстро накрыли огнем с немалого расстояния. Зато здесь издали никак не достанут.

Как обычно в таких делах, самым тягостным оказалось ожидание. От тебя самого уже ничего не зависит, махаловка еще не началась, остается торчать на холме, не сводя биноклей с горизонта…

По сторонам от них уже развевались надежно вбитые в землю на древках длиной уарда в три надлежащие знамена. Штандарт Сварога, черное полотнище с золотым силуэтом Вентордерана и, как положено, уступавшее в размерах знамя маршала гвардии — тоже черное, с хелльсгадским гербом Сварога в центре, покрытое золотой вышивкой: черепа и кости, скачущие кони, скрещенные сабли и мечи, подковы. И снова нечто непредусмотренное уставами: мятежи и бунты подавляют без всяких знамен, нексиллумов и «копий», с одним-единственным прапорцем на высоком древке, означающим, что войска действуют по личному королевскому повелению. Но, опять-таки — это не обычный мятеж…