Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину

— Я знаю, что было с сэем Косингтоном, — сказал Тим. Несмотря на тревогу и страх, его заинтересовал этот разговор. — Мама варила им суп, хотя сама была в трауре по папе. Ствол упал ему на спину, но не прямо на спину. Иначе он бы сразу погиб. А что с ним такое? Он же поправился.

Они подошли к речке. Здесь гнилостный запах был уже не таким сильным, и чавканья личинок слышно не было. Это хорошо. Но живоглот по-прежнему наблюдал за ними с пристальным, голодным интересом. А это плохо.

— Да, Коси Ствол — крепкий парень. Снова вернулся к работе, и мы все говорим спасибо. Но пока он лежал дома — две недели до того, как твой отец встретил своего дракона, и еще шесть недель после, — на этой делянке и на всех остальных участках, закрепленных за Косингтоном и Маршли, было пусто и тихо. Потому что Эрни Маршли — он совсем не такой, как твой отчим. Я имею в виду, он никогда не пойдет рубить деревья в Бескрайнем лесу без напарника. Хотя, конечно — также в отличие от твоего отчима, — у Тугодума Эрни есть напарник.

Тим вспомнил о папиной счастливой монетке, висевшей теперь у него на груди. Вспомнил о том, почему он вообще предпринял эту безумную поездку в лес.

— Не было никакого дракона! Будь это дракон, он бы сжег и папину монетку! И как она оказалась в сундуке у Келлса?

— Вылей воду из чаши, юный Тим. Думаю, здесь не будет личинок, которые так тебя беспокоят. Нет, здесь не будет.

— Но я хочу знать…

— Закрой рот и делай, как я говорю. Ты не уйдешь с этой поляны, пока моя чаша полна.

Тим опустился на колени и склонился над речкой. Ему хотелось лишь одного: побыстрее разделаться с поручением и ехать домой. Он нисколько не переживал за Питера Косингтона и не верил, что человека в черном плаще волнует судьба лесоруба. Он меня дразнит. Или же издевается, хочет помучить. А может, и вовсе не видит разницы между одним и другим. Но как только я вылью воду из этой проклятой чаши, то сразу сяду на Битси и поеду домой. И пусть он только попробует мне помешать. Пусть только попробует…

Мысль оборвалась — резко, как сухой прутик ломается под каблуком. Тим выронил чашу, и та упала, перевернувшись вверх дном, в густую траву. Сборщик налогов не обманул: в этом месте и вправду — никаких личинок. Вода такая же чистая и прозрачная, как в ручье за домом Тима. Глубина здесь была небольшая, и мертвое тело лежало буквально в шести-восьми дюймах от зыбкой поверхности. Одежда мертвеца давно превратилась в лохмотья, колыхавшиеся в воде. Век на глазах не было, волос на голове почти не осталось. Лицо и руки, когда-то дочерна загорелые, теперь были белыми, как алебастр. А в остальном тело Большого Джека Росса сохранилось на удивление хорошо. Если бы не мертвая пустота в этих глазах без ресниц и без век, Тим бы точно подумал, что папа сейчас поднимется из воды и обнимет его крепко-крепко.

Живоглот издал громкий голодный хлюп .

От этого звука что-то надломилось у Тима внутри, и он начал кричать.

Сборщик налогов что-то насильно вливалТиму в рот. Мальчик попробовал увернуться, но у него ничего не вышло. Сборщик просто схватил его за волосы на затылке и резко дернул, Тим закричал, и уже в следующую секунду горлышко фляжки было у него во рту. Какая-то едкая жидкость обожгла ему горло. Не виски. Потому что Тим не опьянел, но зато сразу же успокоился. Ему показалось, что внутри у него все замерзло и он превратился в заледеневшего гостя внутри своей собственной головы.

— Оно выветрится через десять минут, и тогда я тебя отпущу, — сказал сборщик налогов. Его веселость ушла. Он больше не называл мальчика юным Тимом; вообще никак его не называл. — А пока навостри уши и слушай. Еще в Таваресе, в сорока колесах отсюда, до меня дошли слухи о лесорубе, которого испепелил дракон. Об этом все говорили. Самка дракона, огромная, словно дом. Я знал, конечно, что это вздор. Вот тигр, насколько я знаю, тут есть. Должен быть, где-то в чаще…

При этом губы сборщика налогов на миг искривились в улыбке, которая тут же исчезла.

— …но дракон?! Нет и нет! Так близко от человеческого жилья драконы давно не встречаются, уже сотню лет, если не больше. И никто никогда в жизни не видел дракона размером с дом. Мне сделалось любопытно. Не потому, что Большой Росс — налогоплательщик… или был таковым… хотя как-то так я бы и ответил, если бы кто-то из этой беззубой толпы вдруг нашел в себе смелость спросить. Нет, это было чистой воды любопытство. Любопытство ради любопытства, потому что желание знать тайны всегда было моей главной слабостью. Да, вот такой у меня недостаток. И когда-нибудь он меня точно погубит, тут можно не сомневаться.

Вчера ночью я был уже здесь, на Тропе железных деревьев. Решил провести ночь в лесу, прежде чем отправляться в деревню за налогом. Только вчера я доехал до самого конца Тропы. На самых дальних делянках, почти на границе с Фагонардской топью, висят таблички с фамилиями Росс и Келлс. Там я набрал в чашу воды — в последнем чистом ручье до того, как начнутся болота, — и что я увидел? Я увидел табличку, на которой написано «Косингтон — Маршли». Так что я сел на Черного и поехал назад. Просто чтобы увидеть и убедиться. Не было необходимости смотреть в чашу еще раз. Я просто приметил то место, которого сторонится наш живоглот и где речка не заражена червями. Они плотоядные и ненасытные, пожирают любое мясо, но, как говорят старухи, эти черви не могут есть плоть добродетельного человека. Старухи много чего говорят, и далеко не всему надо верить, но тут они, кажется, правы. Вода в речке холодная, поэтому тело так хорошо сохранилось. На нем нет никаких ран и отметин. Потому что убийца ударил со спины. Я его перевернул и увидел разбитый череп. Потом опять положил на спину, чтобы избавить тебя от этого зрелища. — Сборщик налогов умолк на мгновение и добавил: — И наверное, чтобы он тоже увидел тебя, если его душа задержалась у тела. На этот счет у старух нет единого мнения. С тобой все нормально? Может, еще глоток нена?

— Со мной все нормально. — Ни разу в жизни Тим не лгал так откровенно.

— Я сразу понял, кто убийца. А теперь это знаешь и ты, как я понимаю. Но если бы у меня были какие-то сомнения, они бы рассеялись сразу, едва я вошел в салун Гитти. Это была моя первая остановка в Древесной деревне. Кабатчики весьма услужливы и любезны, если скостить им налог на десяток «орлов». Там-то я и узнал, что Берн Келлс обвился веревкой с вдовой своего погибшего напарника.

— Это все из-за вас ! — прошептал Тим и сам не узнал свой голос. — Из-за ваших проклятых налогов .

Сборщик прижал руку к груди и проговорил уязвленным тоном:

— Ты меня обижаешь! Все эти годы отнюдь не налоги заставляли Келлса гореть огнем у себя в постели, даже когда рядом с ним была женщина, чтобы затушить его факел.