Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину

Все с тем же холодным спокойствием (и по-прежнему улыбаясь, хотя он сам этого и не осознавал) Тим открыл пистолет и вытащил использованную гильзу. Она дымилась и была теплой на ощупь. Мальчик схватил половину буханки, вынул затычку из хлебного мякиша, запихал его в рот и вставил новый заряд в пустую камору. Быстро закрыл пистолет и выплюнул хлеб, который теперь приобрел вкус машинного масла.

— Давайте! Плывите сюда! — крикнул он ящерам, возбужденно метавшимся взад-вперед в мутной воде (бугор, обозначавший макушку спящей драконихи, теперь исчез). — Плывите и получите еще!

Это была не бравада. Тим вдруг понял, что ему действительно хочется , чтобы они приплыли и полезли к нему. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного: даже папин топор, который по-прежнему был при нем, не казался Тиму таким восхитительно правильным и настоящим, как тяжелый четырехзарядник в его левой руке.

С берега донеслись звуки, которые Тим в первый миг не узнал. Не потому что они были странными, а потому, что они шли вразрез с его первоначальными представлениями об этих людях. Болотные жители аплодировали.

Когда Тим повернулся к ним с дымящимся пистолетом в руке, они упали на колени и принялись стучать себя кулаками по лбам. При этом они выговаривали одно слово — возможно, единственное, которое знали. Это было слово «хайл», одно из немногих, которые звучат одинаково и на низком, и на высоком наречии; слово, которое Мэнни называют фин-Ган, или «первое слово»; слово, которым был сотворен мир.

Неужели они…

Тим Росс, сын Джека, перевел взгляд с коленопреклоненных болотных жителей на древний (но очень даже годный) пистолет у себя в руке.

Неужели они подумали, что я…

Да, именно так они и подумали.

Жители Фагонарда решили, что он стрелок.

Тим на мгновение остолбенел.Он смотрел на них с кочки, где сражался за свою жизнь (и все еще мог ее потерять); они тоже смотрели на него, стоя на коленях среди высокой травы и вязкого ила и прижимая ко лбам кулаки.

Когда прошло первое потрясение и к Тиму вернулась способность думать и рассуждать, он понял, что надо воспользоваться их верой, пока не поздно. Он попытался припомнить какую-нибудь подходящую историю из тех, что ему рассказывали папа с мамой, или тех, что вдова Смэк читала ученикам в своих ценных книгах. Но ничего подходящего не находилось, пока Тим не вспомнил фрагмент одной старой легенды, которую слышал от Гарри по прозвищу Щепка, чудаковатого старика, работавшего на лесопильне неполный день. Старина Гарри был малость с придурью: имел привычку наставлять на людей указательный палец и делать вид, что стреляет из револьвера, и постоянно бормотал себе под нос какую-то ахинею, утверждая, что изъясняется Высоким Слогом. Больше всего на свете он любил говорить о суровых мужчинах из Гилеада, которые носят на поясе револьверы и пускаются в странствия на поиски приключений.

Ох, Гарри, надеюсь, что я оказался в тот день поблизости и услышал, что ты говорил, по воле и промыслу ка.

— Хайл, вассалы! — выкрикнул он, обращаясь к болотным жителям на берегу. — Вижу вас очень хорошо! Встаньте! Встаньте в любви и служении!

Поначалу ничего не случилось. А потом они начали медленно подниматься, глядя на Тима запавшими, бесконечно усталыми глазами. Все как один смотрели на него, изумленно разинув рты, так что подбородки едва не касались впалой груди. Тим заметил, что у некоторых из них были примитивные луки, а у некоторых — дубины, прикрепленные к сплетенным из лозы ремням, перекинутым через плечо.

И что мне теперь говорить?

Иногда лучше всего сказать грубую правду, рассудил Тим.

— Заберите меня с этой гребаной кочки!

Сперва болотные жители просто молча таращилисьна него. Потом сбились в кучку и принялись совещаться на языке, представлявшем собой смесь мычания, щелчков и беспорядочных рыкающих звуков. Тим уже начал думать, что их совещание вообще никогда не закончится, но тут несколько представителей болотного племени отделились от группы и умчались прочь. Еще один житель болот, самый высокий из всех, повернулся к Тиму и протянул к нему руки, выставив ладони вперед. Да, именно руки , хотя пальцев на них было больше, чем нужно, а ладони сплошь заросли чем-то зеленым и очень похожим на мох. Но жест был понятен и ясен: Подожди! Не уходи!

Тим кивнул, уселся на кочке ( как юная леди Ранетка, присев на свою табуретку, подумал он) и принялся доедать остатки буханки. Он то и дело поглядывал по сторонам — не возвращаются ли плавучие чудовища — и держал пистолет наготове. Мухи и мелкие мошки вились вокруг, садились на открытые участки кожи, тыкались хоботками, пили его пот. Тим подумал, что если в ближайшее время ничего не произойдет, ему, наверное, придется лезть в воду, чтобы спастись от докучливой мошкары, которую даже и не прихлопнешь — уж слишком проворная. Только кто его знает, что может скрываться в этой мутной болотной жиже?

Тим проглотил последний кусок хлеба и вдруг услышал какие-то ритмичные удары, всколыхнувшие тишину над туманным болотом и вспугнувшие еще несколько птиц. Некоторые из этих птиц были на удивление крупными, с розовым оперением и длинными тонкими лапами, чиркавшими по воде на взлете. Их пронзительные, резкие крики были похожи на подвывающий смех безумных детей.

Кто-то колотит по полому бревну, какого мне так не хватало совсем недавно . При этой мысли Тим устало улыбнулся.

Удары звучали еще минут пять, а потом стихли. Болотные жители на берегу смотрели в ту сторону, откуда пришел Тим — тот, другой Тим, который был гораздо моложе, и глупо смеялся, прыгая с кочки на кочку, и бездумно шел следом за недоброй феей по имени Арманита. Жители болот щурились и прикрывали глаза от солнца, которое уже поднялось высоко в небо и ярко светило сквозь завесу листвы, выжигая утренний туман и предвещая еще один не по сезону жаркий день.

Тим услышал плеск, и вскоре из редеющего тумана выплыла странная, вся какая-то перекошенная лодка, грубо сколоченная из древесных отходов, подобранных боги знают где. Сидя очень низко в воде, она плыла сквозь болотную жижу, а за ней по пятам тянулись длинные спутанные клубки «бороды» из водорослей. В лодке была даже мачта, хотя и без паруса; вместо впередсмотрящего на верхушке мачты красовалась кабанья голова, вокруг которой вились тучи мух. Четверо болотных жителей, сидевших в лодке, гребли веслами из какого-то ярко-оранжевого дерева, которого Тим не знал. Пятый — в черной шелковой шляпе-цилиндре с красной лентой, свисавшей на голое плечо — стоял на носу. Глядя прямо перед собой, он иногда взмахивал левой рукой, иногда — правой. Гребцы следовали его указаниям с легкостью и сноровкой, говорившей о долгой практике. Лодка скользила вперед, аккуратно огибая кочки, которые привели Тима в его теперешнее затруднительное положение.