Екатерина Скорова - Отражение [СИ]

— Так, вернемся к вам, Вика, — Петр Иванович снова обратился ко мне. — Да подойдите поближе-то, не бойтесь. В первую очередь я хочу во всем разобраться, а уж потом — наказать виновных.

Глаза начальницы полезли на лоб — такого еще не случалось. Раньше одного ее намека оказывалось достаточно, чтобы втоптать в пол неугодного сотрудника. Теперь же генеральный не просто осадил серого кардинала, а еще и собирался выслушать меня. Я могла биться об заклад — в эту минуту Ирина Александровна судорожно соображала, что же она сделала не так, чем не устроила любовника?

Пока она предавалась размышлениям, я подошла к столу и присела на первый попавшийся стул.

— Версию Ирины Александровны я уже выслушал, — приступил к делу Петр Иванович. — Теперь хотелось бы услышать вашу.

— Мне надо было переодеться на работе, и я закрыла кабинет. Через несколько минут пришла Ирина Александровна и стала барабанить в дверь. Если бы я не успела одеться, она бы вынесла ее с петлями, — меня понесло. Слова, приправленные сарказмом, сыпались изо рта сами собой, без какого-либо участия с моей стороны. — Не успела Соня открыть, как она ворвалась в кабинет и принялась обвинять нас в пьянстве. Я в ответ поинтересовалась о ее трезвости. Да, съязвила, но не жалею! Сколько можно терпеть?! И хамство, и оскорбления и растраты, которые, в конечном счете, приходится прикрывать нам!

Если до этих слов генеральный слушал с едва скрываемой улыбкой на губах, покачивая в такт головой и постукивая ручкой по столу, то теперь напрягся и резко повернулся к побелевшей Шуриковне.

— Что?! Это правда? — он впился в любовницу хищным взглядом, словно хотел растерзать ее прямо у меня на глазах.

— Да врет она всё! — выкрикнула Ирина Александровна и затряслась от злости и негодования. — Ни копейки не взяла за всё время! Какие растраты?!

— А Вы, Петр Иванович, к нам зайдите, я доказательства представлю, — часть меня упивалась метаниями пойманной за хвост Шуриковны. Желание раздавить ее, втоптать в грязь кипело в груди. Это было приятно и противно одновременно. Меня мутило, в желудке закопошилась изжога, голова гудела.

— Не может у нее ничего быть! — заверещала Ирина Александровна, схватила генерального за плечо и попыталась заглянуть ему в глаза. Я удивилась. Видимо, за ней и впрямь водились серьезные грехи. Из-за пустяков, вроде тех, что мы прикрывали раз в квартал, начальница не стала бы так убиваться. — Петя, нет у нее ничего, — уже более мягко и спокойно добавила она.

— А у кого есть? — жестко спросил шеф, сбрасывая ее руку.

Он щелкнул на коммуникаторе зеленую кнопку, и буквально через минуту в кабинет зашла Оля.

— Оленька, пригласи ко мне Дарью Сергеевну. И чаю принеси, — дал Петр Иванович указание секретарю, а потом обратился ко мне. — А вы, Вика, выйдите ненадолго в приемную. Нам с Ириной Александровной надо поговорить наедине.

Я послушно встала из-за стола и вышла, захлопнув железную дверь. Сесть в приемной было негде — единственное место занимал сутулый худощавый мужчина в сером пальто с портфелем на коленях. Мне пришлось забиться в угол у ксерокса. Пока пыталась успокоиться, визитер бросал в мою стороны заинтересованные взгляды. Ответной реакции не последовало и он, видимо, разочаровавшись, уткнулся взглядом себе под ноги. Оля отправилась за кадровиком, а я с замиранием сердца слушала, как шеф орет на любовницу. Никакие стены и двери не смогли бы сдержать крики, доносившиеся из кабинета генерального.

— Ах ты дрянь! — вопил Петр Иванович. — Я, значит, тебе двойную премию ежемесячно выписываю, а тебе мало?! Обворовывать меня вздумала?!

— Это ложь! — на грани истерики отвечала Шуриковна. — Эта шлюха хочет меня выжить! Кому ты веришь?!

— Я верю фактам! Думаешь, я младенец и только сейчас о растратах узнал? Да я давно за тобой слежу, просто доказательств не было.

— А сейчас они появились? Ты — старый облезлый кобель! Сиськами перед тобой потрясли, так ты и слюни по столу развесил! Меня готов унизить, лишь бы перед ней орлом показаться!

— Ну, вот и ладно, — ледяным голосом проговорил начальник. — А я, как дурак, еще сомневался. Значит, облезлый кобель, говоришь? А как сама меня в постель затащила, не помнишь уже? Как жопой голой вот здесь перед моими глазами сверкала, тоже забыла?

— Да ты мне на хрен не уперся! Если хочешь знать, так я никогда, слышишь?! Никогда с тобой удовольствия не испытывала! — Она перешла грань невозврата и теперь напрасно сыпала грязными словами, только чтобы попытаться унизить теперь уже бывшего любовника.

— Я, конечно, догадывался, — рассмеялся Петр Иванович. — Но, чтобы совсем никогда — не ожидал! Зато я тебя, стерва, по-настоящему имел, — смачно проговорил он. — Во всех смыслах слова.

— Сволочь! — выпалила Шуриковна. За дверью раздались рыданья и послышалась возня и звуки пощечин — видимо, она бросилась на начальника с кулаками.

Визитер удивленно уставился на меня. Мол «что там твориться-то?». Я пожала плечами. Наконец, в приемную вернулась Оля в компании Дарьи Сергеевны — нашего неизменного кадровика. Сорокалетняя женщина с узким «верхом» и объемным «низом» в мешковатом сером костюме и очках. Щепетильная, старомодная, с гнусавыми нотками в голосе.

— Здравствуйте, — кивнула я ей.

— Здравствуй, Виктория, — официально ответила она, хотя прежде находила для меня более дружелюбный тон. — Что же ты язык за зубами не держишь?

Я поежилась. И так чувствовала себя не очень радостно, а тут еще ушатом холодной воды облили. Значит, Соня уже просветила коллег о нашей с Ириной Александровной перепалке. И теперь кадровик в полной уверенности, что я сейчас буду писать заявление на увольнение по собственному. В груди снова шевельнулось высокомерие. Посмотрим, как ты потом запоешь — злорадствовал кто-то чужой в моей голове.

Отвечать Дарье Сергеевне я не стала, да и потом, кто знает, может, начальники там уже помирились, и звуки возни означали что-нибудь другое? Тогда точно меня выкинут на улицу с потрохами без выходного пособия. А оно бы очень пригодилось — у меня же никаких вещей не было по размеру. Вот, блин! Меня скоро уволят, а я о тряпках думаю! В уме я зло обругала себя за беспечность и немного успокоилась. Теперь от меня ничего не зависело.

Тем временем Оля налила чай и по коммуникатору спросила у Петра Ивановича разрешения войти.

— Конечно, и всех остальных пригласи, — раздался его голос. Спокойный, ровный, холодный.

Так мы и вошли в кабинет: сначала Оля с подносом и чаем, потом Дарья Сергеевна с блокнотом и ручкой, а потом я с поникшей головой. Секретарь поставила поднос на стол справа от шефа и деликатно удалилась. Ирина Александровна сидела у окна на отодвинутом дубовом стуле и нервно всхлипывала. Ее глаза покраснели и распухли, волосы растрепались, платье съехало, оголяя плечо. Дарья Сергеевна недоуменно посмотрела на нее, потом на генерального, а потом — на меня.