Екатерина Скорова - Опрометчивые желания [СИ]

— У нас мало времени, — направляясь к двери, произнес мистер Льюис. — Надо еще забрать твои вещи.

Мари молча кивнула, осторожно ступая по деревянным половицам. Казалось, что каждая из них готова разразиться предательским скрипом. Очередной шаг отдавал холодом в груди, взгляд не отлипал от сонного Энтони, окутанного сумраком. Черты его лица казались заостренными, будто вытянутыми бледным лунным светом, отчего страх только сильнее впивался в рассудок. На мгновение почудилось, что не мистер Джортан лежит в кресле, а отец — синюшный мертвец с проступающими трупными пятнами. Мари вздрогнула. Хотелось поскорее избавиться от леденящего душу видения, но оно не отпускало.

«А если и правда он убьет себя, лишившись единственной надежды?» — улиткой вползло в голову.

Пятно света в руках Тони ускользало вместе с ним, трепыхалось где-то за дверным проемом, а Мари никак не могла дойти до него. Если бы можно было найти способ поверить словам Энтони, но как?

«Желание! — вспыхнуло в мозгу, и она ухватилась за эту мысль, как за спасительную палку в болоте. — Если он действительно любит меня, то загадает, чтобы мы все-таки были вместе».

Ставшее ватным от страха тело тут же налилось легкостью и решимостью. Перестав озираться и ловить шорохи, Мари быстро подошла к мистеру Льюису и зашептала, ощущая, как по щекам поползли теплые капли:

— Благодарю вас за все и прошу простить меня, но я не могу.

— Ты что, дочка?! — чуть ли не в полный голос воскликнул Тони. — Его пожалела? Поверь, у них нет стыда, так почему ты должна совеститься перед ним?

— Я не могу. Он был слишком добр… К тому же, если я уйду, он погибнет.

Мистер Льюис вглядывался в ее лицо, будто пытался понять, почему она сделала такой выбор. Похоже — не нашел. Взгляд стал колючим, губы сжались.

— Силой тебя не потащу, — отворачиваясь, проскрипел он. — Но помяни мое слово — вспомнишь потом, да прошлое не воротиться.

— Я знаю, мистер Льюис, — произнесла Мари и озорно чмокнула его в щетинистую щеку. — Я всегда буду молиться за вас.

Тони Льюис не ответил, лишь потащил на себя массивную дверь. Тут же раздался скрип ключа в замочной скважине, а потом — звук удаляющихся шагов и недовольное бормотанье. Мари знала, что он ворчал не со зла — просто переживал чуть ли не сильнее, чем она сама.

Подойдя к спящему Энтони, она присела на корточки, смахивая слезы со щек. Правильно ли поступила? Сейчас этого никто не скажет наверняка, но показавшееся было мертвенным его лицо ожило, утратив схожесть с покойным главой семейства Хьюлори. Мари тихонько шмыгнула к кровати, но едва она укрылась пледом, как Энтони сонно окликнул:

— Мари, ты спишь?

Отмалчиваться и притворяться было глупо — для этого пришлось бы рухнуть камнем на постель с характерным звуком сминаемого белья.

— Нет.

Энтони приподнялся, глядя в ее сторону.

— Мне приснилось что-то страшное, но теперь вижу тебя и уже не помню — что…

— Хотите, я вам спою? — спросила она неожиданно для себя.

Ответа не было — Энтони спал, подложив ладонь под щеку, как ребенок. Мари тоже легла, укутываясь в плед и отбиваясь от предчувствия, что зря не сбежала этой ночью. Оно не отпускало до утра, отражаясь тревогой и падениями во сне, но теперь уже ничего нельзя было исправить.

Алрой не обманул — в аукционном зале не осталось ни одного свободного места. Даже у стен и двери теснились джентльмены, бросавшие выжидательные взгляды на тех, кто пришел раньше и сумел занять стул. По закону о торгах предлагать цену стоя запрещалось — сто лет назад не исключалось, что такой участник может скрыться, когда дело дойдет до оплаты. Энтони едва смог протиснуться и отвоевать место около стены справа от рядов деревянных кресел. Из присутствующих он мало кого узнал — разве что нескольких мужчин с бала у Шелди-Стоуна, с которыми не был знаком лично. Всмотревшись внимательнее, с неприязнью отметил сутулую фигуру сэра Лори Пинчера. Он сидел в центре зала и довольно причмокивал.

Похоже, у этого старика не возникало сомнений, что Мари достанется ему. Энтони стиснул зубы, бормоча проклятья — один только вид торжествующей улыбки, лоснящейся на губах Пинчера, превращал кровь в огонь. Ощущение пустоты и вместе с тем — злости плескалось в животе. Энтони нарочно отводил взгляд от Алроя, сидевшего в первых рядах, и от аукционной площадки. Представить, как Мари выведут на нее на веревке… Одна только мысль об этом убивала, но что он мог?

Он зажмурился, прогоняя ощущение беспомощности, а когда вновь открыл глаза, наткнулся взглядом на странного человечка: низкого роста, в натянутой на глаза кепке и в рабочей куртке с испачканным чем-то черным рукавом. Он сидел вполоборота, вернее, даже нависал над стулом. Лицо казалось неестественным, будто незнакомца слепили из воска. Джентльмены, сидевшие рядом с ним, брезгливо прикрывали носы платками и переглядывались. Но тут внимание Энтони привлек мистер Шорти, вышедший на середину площадки и громко воскликнувший:

— Итак, леди и джентльмены! Прошу внимания. Следующий лот — шестнадцатилетняя Мари Хьюлори. Думаю, вы все наслышаны, что девочка не так проста…

Вопреки стандартной формуле продажи, распорядитель увлекся. И под его монолог про чудесные способности Мари, Энтони вспомнил утренний разговор с ней.

Третье сентября встретило Энтони солнцем, птичьим щебетом и красными глазами Мари. Не трудно было догадаться, что она проплакала всю ночь. Хотелось обнять ее, утешить, но он не имел на это права. Злость на самого себя клокотала в горле, вырываясь руганью на всё и всех: нерасторопного кучера, надоедливых разносчиков газет и старушку, рискнувшую предложить купить букет. Трясясь по булыжной мостовой в кэбе, Энтони силился выдавить что-то ободряющее, но не знал, что можно сказать, если он не в состоянии исполнить ни одной клятвы. Так они и ехали молча, пока она не заговорила первой.

— Мистер Джортан, — простуженным голосом произнесла Мари. — Не терзайтесь — считайте, что я сама сделала выбор. Но прежде, чем мы доберемся до Оксфорд-стрит, я хочу спросить у вас: если бы я и впрямь могла исполнить желание, что бы вы попросили?

— Не надо, Мари. Оставь это!

Энтони попытался взять ее руки в свои, но она не далась — отпрянула к дверце, словно собиралась выпрыгнуть на ходу. Ее глаза лихорадочно заблестели, зрачки расширились, будто и не на него она глядит, а в бездну. Вот когда Энтони понял, что такое страх. Он резко схватился за ручку дверцы, нависая в проеме.

— Так что? — Мари будто ничего и не заметила, все так же сидела, отрешенно разглядывая противоположную стенку. — Учтите — желание можно загадать только один раз.

— Ты больна? Тебе плохо? — Энтони потрогал ее лоб, но он был холоднее, чем его собственный. Вот только не покидало ощущение, что Мари впала в беспамятство и бредит.