Рошани Чокши - Ару Ша и Конец Времен [litres]

Она просто не могла потерять их.

Надо было помешать Шукре создавать снег, крадущий воспоминания.

– Снег голоден, – сказал Шукра. – Ему надо насытиться.

Он повернулся к ним спиной, уходя всё дальше и дальше, как будто ему самому было тяжело смотреть на то, что сейчас произойдёт.

Но у Ару появился план.

Мини схватила её за запястье.

– Нет, Ару. – Девочка смотрела на неё широко открытыми глазами, и Ару поняла: подруга догадалась, что она собирается делать. – Так нельзя.

– Если мы не разобьём его зеркала, то ничего не вспомним, Мини.

– Это неправильно! Он носит их потому, что ему плохо…

– Он убил жену. Почему мне должно быть его жалко?

– Ару, он… страдает. Если отнимем у него боль, чем мы будем лучше него?

– Отлично. Я сама их разобью, чтобы мы могли спастись.

Ару не стала дожидаться ответа Мини: нужно было действовать быстро. Серая подвеска Монсун, висевшая на шее, казалась холодной и влажной.

Когда девочка потянулась к ней, она вспомнила слова Монсун:

«После точного попадания вы почувствуете разочарование. Это цена, которую надо платить, ведь иногда мы преследуем смертельно опасные цели и поступаем безрассудно».

Ару без колебаний запустила подвеску. Мини отвернулась, не в состоянии смотреть на это.

Камень ударился о зеркало, висевшее напротив груди Шукры. Он пошатнулся и схватился за грудь.

– Ирса! – крикнул он. Его качнуло вперёд, и он попытался схватиться за воздух, как будто неожиданно потерял зрение.

Подвеска отскочила и врезалась в другое зеркало, над его головой.

Затем она разбила третье и четвёртое.

Шукра упал на колени. И тут снег обратил на него внимание. Он перестал падать на Ару и Мини, решив, видимо, что воспоминания Шукры представляют для него больший интерес.

– Нет! – закричал он. – Пожалуйста! Это всё, что осталось от неё…

Но снег был немилосерден. Ару отвернулась.

– Мост… – прошептала Мини.

Ару оглянулась и увидела, как он стремительно возводится прямо у них на глазах. Каждый эпизод жизни Шукры превращался в твёрдую ступеньку над пропастью.

Ару и Мини прыгнули на него и побежали. Всю дорогу их преследовали стоны и крики Шукры, но снег оставил девочек в покое. Когда они оказались на другой стороне моста, Ару оглянулась на Шукру: тот выглядел потерянным. Его кожа покрывалась изморосью.

– Ты всего лишь ребенок, но дети – пожалуй, самые жестокие существа на свете. Ты отняла у меня всё, и за это я проклинаю тебя, дочь Индры! – крикнул ей вслед Шукра и вытянул руку вперёд. – Вот мое проклятие: ты тоже забудешь что-то в самый важный момент.

С этими словами Шукра исчез. Там, где он раньше стоял, остались лишь следы, постепенно покрывающиеся снегом.

Aру было не привыкать к проклятиям.

Разница лишь в том, что раньше она сама их раздавала, но никогда не получала в свой адрес.

В шестом классе она прокляла Кэрол Янг. На той неделе Ару была простужена. Джордан Смит использовал все бумажные платочки в классе, чтобы сделать себе искусственную грудь, но это оказалось не так смешно, как он задумывал, а для Ару вообще стало катастрофой , потому что ей некуда было высмаркиваться. Учительница не отпускала её в туалет. Ару пришлось просидеть весь урок с забитым текущим носом, и у неё просто не было другого выбора, кроме как…

Кэрол Янг закричала: «Фу! Ару Ша только что вытерла нос рукавом!»

И все стали смеяться. До конца дня Кэрол бросала скомканную туалетную бумагу ей на голову.

Придя из школы домой, Ару вырезала из музейного каталога картинку со старинным текстом. Потом она ещё больше состарила её, подпалив края фотографии над огнём на плите.

На следующий день перед классным часом Ару подошла к Кэрол и сунула бумажку ей под нос.

– Я проклинаю тебя, Кэрол Янг! С этого дня у тебя всё время будет насморк. Каждый раз, когда ты подойдёшь к зеркалу, думая, что у тебя нет соплей, длинная склизкая сопля свесится из носа, и её будут видеть все, кроме тебя! – После этого Ару зашептала страшным голосом: – Качори! Просо без хлеба! Мети ну шаак! Ундхию!

Вообще-то, эти слова были никакими не проклятиями, а названиями разных гуджаратских блюд. Но Кэрол Янг этого не знала.

И классная руководительница тоже не знала. Она вошла и увидела, что Кэрол прижимает бумажный платочек к носу и плачет. Ару отправили домой с замечанием директора в дневнике: «Пожалуйста, запретите своей дочери проклинать одноклассников».

С тех пор Ару не особо верила в проклятия. Раньше она думала, что они действительно работают (как и мысли, которые якобы материальны ), но и то, и другое на деле оказалось враньём. Мысли недостаточно мощные сами по себе, а проклятия не действуют.

Но в этот раз… В этот раз всё было по-другому.

За ними полумесяцем изгибался Мост Забвения из слоновой кости, который состоял из воспоминаний, украденных у Шукры.

Ей показалось, что она услышала голос Спящего: «Ох, Ару, Ару, Ару. Что ты наделала?»

Но это был не Спящий, а Мини. Она легонько дотронулась до руки Ару.

– Что теперь будет?

– Я спасла нас, – всхлипнула она. – Я перевела нас через мост, и теперь мы можем получить оружие и спасти мир.

Это была правда.

А когда говоришь правду, чувствуешь себя чище… и, без сомнения, лучше. Но ей почему-то лучше не становилось. Шукра ушёл из жизни и наслал на Ару проклятие, которое перелетело за ней через мост.

Вроде бы она поступила героически. Неужели все герои мучаются сомнениями?

Мини улыбнулась.

– Всё нормально. Когда всё закончится, мы придумаем, как избавиться от проклятия. Уверена, на Ночном базаре есть места, где от них избавляют. Или можем спросить Буу.

Ну хоть Мини не унывала. Ару заставила себя улыбнуться и попыталась забыть о проклятии.

– Точно, Мини! Люди же сводят ненужные татуировки. У меня в школе есть девочка, и на весенних каникулах её сестра сделала себе тату бабочки на пояснице, так родители забрали её на неделю из школы, чтобы полностью стереть этот рисунок.

Мини наморщила нос.

– Неужели кому-то нужна нестираемая бабочка на коже? Бабочки гадкие. У них такие жуткие языки… А ещё ты знала, что если иголка для татуировок будет грязной и нестерилизованной, то можно заразиться гепатитом?

– И, дай-ка угадаю… ты умрёшь?

– Ну, может, тебя и вылечат, – сказала Мини. – Но можно и умереть.

Ару закатила глаза.

– Идём. Мы, наверное, уже совсем рядом.