Дарья Головач - Записки странствующей травницы

— Ты совсем дура, или прикидываешься? — Мужчина поднялся со своего места так, что глаза говоривших оказались на одном уровне. — У нас есть живая герцогиня. Не спрятанная за семью замками, не охраняемая армией. Найдем ее — разрушим защиту Клинка и будем обласканные до конца дней своих.

— За шесть лет даже не подозревал о ее существовании, а тут вот так раз — и найдем?

— Знать надо на что ловить.

— Но как…

— Остынь пока. Я еще думаю. — Отмахнулся мужчина и снова удобно устроился на стуле.

Оставалось только заскрипеть от досады зубами.

— Мо…

Открывшаяся дверь прервала волчицу на полуслове.

— Разрешите?

В комнату заглянул один из стражников с лейтенантскими нашивками.

— Чего тебе? — Неприязненно отозвался хозяин.

— Там этова… — Служивый вздохнул, набираясь сил, а затем быстро-быстро затараторил, опасаясь гнева начальника. — Пленные бунт учинили. Днем отвлекли стражу да гадость какую-то в чан кинули. Наш лекарь с ног сбился пока настойку всем обеззараживающую разнес. А эти решили, что все, свободен путь, ну и кинулись аккурат когда патрули менялись. Усмирили мы их и обратно в барак кинули…

— Ну кинули и кинули. — Нервно прокомментировал услышанное Глава. — Ты мне может еще какие байки поведать решишь? А то я завсегда поболтать охочий.

Сказано это было таким тоном, что у стражника мигом горло пересохло и конец своей речи он уже выдал сиплым полушепотом:

— Мы парочку случайно вусмерть забили… И этова… Сбежал один… Не доглядели…

— На секунду в комнате установилась абсолютная тишина. Марне даже захотелось малодушно втянуть голову в плечи, лишь бы гнев любимого не коснулся невзначай ее самой. Но мужчина, сидящий за столом внезапно… рассмеялся. Чистым, заливистым смехом, словно только что услышал шутку, а не весть о том, что кто-то смог покинуть пределы охраняемой крепости.

— Совенна, — Глава возвел очи в потолок, — и это еще не все? Чем же прогневил я тебя?

Вытерев набежавшие слезы, темноволосый повернулся к волчице.

— Что, краса моя? Давно охотилась? Хочешь размяться?

До конца не понимая смысл сказанного, Марна недоверчиво прищурилась.

— Ты что же, разрешаешь мне…?

— Разрешаю, повелеваю, приказываю, отпускаю… — Скучающе перечислил собеседник, а затем вдруг переменился в лице и рявкнул так, что стекла в проемах отозвались тонким звоном. — Хватит! Да что ж за идиоты вокруг меня? Делайте что хотите, но если к рассвету беглеца не поймаете — обоих вздерну!

Волчица в ужасе попятилась, настолько яростной и внезапной оказалась вспышка гнева, но Глава не унимался. — Вздерну, а затем на поживу дикому зверью кину, может хоть так богов умаслю, чтобы лицом они ко мне повернулись!

Марна вдруг поняла, что не приступ внезапного веселья одолел мужчину, нет, это была банальная истерика. Вон как скулы покраснели, а шея наоборот едва не просвечивает белизной и жилка на виске бьется неугомонно. Ежели поймет, что увидела его слабость — действительно не жилец она больше.

— Мы поняли, Глава. — С этими словами девушка вытолкнула лейтенанта, закрыла дверь и привалилась спиной к косяку, восстанавливая дыхание. Разум, вопреки всем обуревающим чувствам затопила волна азарта. Настоящая охота! Боги, как долго приходилось отказываться от этого. Ночь обещает быть оч-чень занимательной.

— Веди меня к его бараку. Вещи какие-то остались?

— Н-н-не знаю госпожа… — Заикаясь, начал стражник.

— Ладно, на месте разберусь. Хотя, погоди… Жди меня на улице. Через минуту подойду.

Марна, сдерживаясь, чтобы не помчаться вприпрыжку, быстрым шагом направилась в свою комнатушку. Какими бы ни были приказы Главы — волчица не раз убеждалась, что необходимо готовиться ко всему. Заплечный мешок с вещами первой необходимости на несколько дней был всегда готов и сейчас оказался очень кстати. Сунув в него краюху хлеба да несколько луковиц, блондинка закинула ношу на спину. Лямки для человека были великоваты, из-за чего сумка болталась на уровне ягодиц. Ну ничего, это недолго.

У бараков дежурило многовато для этого времени стражников. Девушка хмыкнула и приказала впустить ее в самый дальний. По углам испугано жались искалеченные, исхудалые пленники. В чуткий нос словно насильно пробивались ароматы гнили, немытых тел, крови и плоти. Будь сейчас Марна в другой ипостаси — точно бы не успокоилась, пока не отведала свежего мяса, а так — только прикрыла лицо ладонью и направилась в дальний угол, где, как ей сказали, коротал свои ночи беглец.

Возле наспех заваленного землей лаза обнаружилась слежавшаяся подстилка и горка тряпья. Волчица поморщилась, но все же приблизила лицо к ветоши, стараясь уловить и запомнить запах жертвы. Бесполезно. Нечистоты напрочь перебивали любой человеческий дух. Покрутившись на месте, девушка припала к самим доскам и внезапно для себя обнаружила зацепившийся за сук кусок плотной ткани. Вот оно! Пахло хоть и скверно, но вполне узнаваемо, а главное — остро. Убрав трофей в сумку, волчица поспешила к опушке, презрительно отказавшись от сопровождения. Ей не нужны были помощники. Эта ночь принадлежала только ей и ее жертве. До рассвета оставалось достаточно времени для того, чтобы всласть погонять человека по лесу, запугать, вынудить поверить в свою слабость и бессилие. Охота… сколько энергии и азарта таилось в этом слове.

Марна предвкушающе рыкнула и начала поспешно раздеваться. Одежду сложила на дно сумки так, чтобы смягчать удары более тяжелых вещей по хребту во время бега. Накинув лямки на голое тело, девушка вздрогнула. Не от холода, звериное тело позволяло мириться даже с самыми лютыми морозами, а вот прикосновения грубой ткани к спине и ниже всегда заставляли ежиться. Связав крест-накрест несколько лямок на животе, Марна набрала в легкие воздуха, сосредоточилась и закрыла глаза. Превращение занимало четверть минуты, за которые тело поочередно содрогали волны жара от пяток до затылка, боли от выкручиваемых суставов и костей, смещающихся под диким углом, животного страха от того, что воздуха хватит всего на несколько ударов сердца, и, наконец, облегчения. Волчица мягко опустилась на передние лапы, открыла глаза и с наслаждением втянула носом воздух, наполненный ароматами хвои, влажной земли, близкого поселения и еще тьмы знает скольких составляющих… Ночь была волшебна… но всеми ее прелестями можно было насладиться и после, а сейчас Марну манил один единственный запах — запах ее жертвы. Влажно облизнув пасть, волчица сделала шаг вперед и уже мгновением спустя опушка опустела.

Поднялся легкий ветерок, загомонили ветви деревьев, передавая по цепочке скорую весть: «Бежшиииит… Спешиииит…», где-то в чаще недовольно ухнула и снялась в полет сова, широким кругом очертив место, где охотница сосредоточенно обнюхивала ствол дикой ольхи. Заволновались во сне бельчата, зевнула в берлоге медведица, подгребая глупого детеныша ближе к брюху… Марна знала обо всем об этом и воспринимала движение леса каким-то далеким, недоступным человеку чутьем. Однако невдомек было волчице, что в это же время его слушают и за несколько десятков верст от гор. Не знала оборотниха, что из мелкого с виду ручья поднялась совсем еще маленькая девчушка, склонила голову, выжимая из длинных волос остатки воды, затем прислушалась к шепоту листьев, недовольно поморщилась и цикнула на краешек луны, любопытно высунувшийся из пелены облаков. Светило тут же спряталось обратно, забрав с собой и так слабенькие лучики, до этого хоть как-то освещавшие лес. Темная мгла окутала пространство на лиги вокруг и казалось, что даже рассветным лучам солнца не удастся разогнать мрак, установившийся над предгорной местностью. А девочка совсем по-взрослому вздохнула и босиком направилась вдоль ручья, аккуратно ступая на замшелые камни.