Алексей Ханыкин - Орден Розы

— Смилуйтесь, мы не знаем. Они не местные, пришли сразу после ваших солдат, и… — Из толпы медленно и неуклюже вышел старик, опираясь на палку, играющую роль костыля.

— И? — С презрением спросил мужчина.

— И… и когда солдаты стали приставать к молодым девчатам… — Старик замолчал и посмотрел на жителей. — Тогда местный кузнец взял раскаленную пластину и ударил того, кто начал приставать к его дочери. Кузнеца то нашего, сразу и закололи…

— Я начинаю терять терпение.

— Смилуйся, Розы обвинили воинов в превышении своих обязанностей…а потом… началась драка, страшная бойня…

— Хватит нести чепуху! Ничего их твоих слов не поможет мне… Слушайте, сегодня я в добром настрое, и если вы окажете мне услугу, я не буду сжигать вас и деревню. Сейчас сюда приедет принц, и вы ему скажете то, что ему нужно услышать. И если всё пройдёт гладко, я уйду и больше не вернусь сюда… В ближайшее время…

По толпе прошелся шорох. Все смотрели друг на друга и не знали что делать.

— Слушайте, времени мало! Принц должен знать, что мятежники Розы напали на деревню, грабили и жгли, а мои воины как раз оказались рядом, и помогли, но пали смертью достойных. Этот ваш кузен… Ась? Кузнец? Да, точно, кузнец. Он хотел остановить одного из этих мятежников, и был убит, а потом они все ушли в неизвестном направлении. На этом всё, можете расходиться. И если вдруг кто-то из вас скажет что-то лишнее, я очень сильно расстроюсь. Очень. Сильно.

Перешептываясь, все жители начали расходиться. Конечно, каждый знал друг друга очень давно, но они не могли быть уверены, что каждый беспрекословно выполнит условие стражника. И всё-таки выбора особо не было — либо повиноваться, либо быть убитым, и поэтому многие, помогая больным и немощным добраться до хижин, обсуждали повседневные дела, стараясь тем самым хоть немного успокоиться.

К самому же круглолицему мужчине подошел один из солдат и показал большой мешок, полный разной одежды.

— Хорошо. — Круглолицый растянул по всему лицу устрашающую улыбку. — Переодевайтесь и разойдитесь по деревне. Проконтролируй, чтобы эти отбросы не сказали принцу ничего лишнего.

Принц Гейл вскоре действительно прибыл, в сопровождении Эдвина и нескольких десятков воинов. Однако его не встретил ни староста, ни кто-либо из жителей. Лишь круглолицый стражник стоял на площади, широко улыбаясь и приветствуя юного главу провинции. Почти полностью проигнорировав приветствие стражника, Гейл слез с коня, и, приказав всем кроме Эдана остаться на площади, отправился в местный трактир.

Трактир представлял из себя одноэтажное здание из двух больших комнат — главный зал и кухня. Всего в главном зале было четыре круглых стола, расставленных слева от входа. Напротив входной двери, у стены, стояла небольшая стойка, за которой стоял мужчина лет тридцати, одетый в старую темно-зеленую рубаху с воротником и серые штаны, которые завязывались веревкой на поясе. В нескольких шагах левее от стойки располагалась дверь на кухню, которая от времени покосилась и не могла полностью закрываться. Справа от входа на стене одиноко висела картина покойного лорда Герольда VI. Всё здание освящалось лишь канделябром на стойке и двумя окнами — рядом с дверью, и на стене справа. Заметив вошедших Гейла и Эдвина, мужчина за стойкой поставил старую железную кружку и упал на колени, кланяясь принцу.

— Благословлена лордская кровушка, да пущай землица блажит под ногой вашей.

За мужчиной поспешили встать на колени и другие постояльцы таверны, трое сидящих за одним столом, и двое за другим. Всё произошло так быстро, что Гейл не успел понять происходящее, а когда всё-таки понял, попятился назад, а его лицо сменило цвет на более алый.

— Прошу вас, не нужно. Я… не достоин таких слов, и уж точно не достоин, чтобы кто-то радал на колени. Ну что же вы, прошу, встаньте.

Местные еще некоторое время постояли на коленях, затем подняли головы, осматривая принца, и лишь потом поднялись на ноги. Сказав еще раз те же слова, что и сказал трактирщик, они поклонились и сели за столы. Молча смотря в пол. Эдвин вздохнул, смотря на них, и первым подошел к стойке. Гейл последовал ему примеру.

— Добра вам, господин. Я… — На лбу мужчины выступил пот. — Я сейчас же скажу, чтобы вам приготовили самые лучшие блюда!

— Не нужно. — Гейл схватил за руку трактирщика, который уже рванул на кухню. — Расскажи, лучше, как дела в Золянке?

— Да что сказать? Дела? Поживаем мы, господин, не жалуемся. Иногда вот дикие звери придут живность таскать, лисицы, хорьки всякие, но мы для них ловушки готовим. Кузнец наш готовил… — Мужчина вздохнул.

— Почему же готовил? А сейчас что?

— А нет его больше. Закололи беднягу. Пусть служит в вечности он теперь отцам… А помер то он достойно, скажу вам. Когда солдатики ваши пришли к нам за налогом… Явились и из Розы эти, нехорошие, и вот началась драка, и порубили все друг друга. А кузнец то наш дочку защищать стал, ударил он обидчика горячей железкой из печи прямо, да и получил в ответ. Ох, лорд мой, много ударов он получил, перед тем как оставили тело. А кузня хорошая была у него, прямо возле дома, под навесом. А дело его принять некому. Дочка одна осталась, да молода, и не дано девице в руках молот кузнецкий держать.

Дослушав историю, Эдвин сделал шаг, и, споткнувшись о щель в полу, упал прямо в руки принцу. «Останьтесь здесь, отвлеките внимание», — прошептал воин едва тихо, что сам Гейл с трудом понял слова, а затем встал, отряхнулся, попросил прощения и вышел.

Едва выйдя из трактира, Эдвин осмотрелся. Улица казалась пугающе пустой: не было ни одного местного жителя, лишь стражники болтали на площади и гремели доспехами. Солнце медленно опускалось, но летняя жара не отходила. Вытерев пот с лица, воин двинулся по улице, ища взглядом кузню. Через несколько домов он наметил небольшую хижину, рядом с которой, почти в упор к дому стояла самодельная печь и кузница, с точильным камнем. Всё это было под деревянным навесом, и выглядело ухоженнее, чем сам дом. Перед самой хижиной была небольшая лавка, на которой сидела молодая, лет восемнадцати девушка, с длинными, светлыми, подобно ржи волосами, и держала в руках небольшой кинжал. Заметив, что Эдвин наблюдает за ней, положила оружие рядом на скамью и прикрыла подолом длинной юбки, что была, казалось, не по размеру девушке.

— Прости, но ты, кажется, дочь кузнеца? — Воин постарался как можно приветливее улыбнуться, но шрамы сводили его старание в никуда.

— Д-да, простите, но я ничем не могу вам помочь.

— Я сожалею о смерти твоего отца, но мой меч, он слегка притупился, а в городе купить точильные камни очень дорогое удовольствие. Не продашь ли ты мне один или два? — Мужчина сделал несколько шагов навстречу девушке.