Валерий Евтушенко - Конан и день льва

Нумедидес подумал, что Туландра Ту прав, главное избавиться от проклятого чародея, а, что делать дальше, видно будет. Но тут же ему на ум пришла новая мысль и он сказал:

— А, если Дагобер присоединится к мятежникам?

Колдун покачал головой.

— Конан разбит на Леодегарийской равнине и сейчас думает не о мятеже, а о спасении собственной задницы, ведь за его головой Ульрик выслал графа Туны. Троцеро закрылся у себя в Терроне и носа оттуда не высунет. С учетом этого, зачем они Дагоберу? А убедившись, что к тебе ему не подобраться, он возможно и вовсе удалится из Аквилонии в те же Гимелейские горы, откуда к нам явился.

— Возможно, а, возможно, ты просто заговариваешь мне зубы, — грозно сказал Нумедидес. — Если что-то пойдет не так, Туландра, берегись моего гнева! Ты уже и так столько времени водишь меня за нос, обещал сделать бессмертным, а где обещанное? Пять сотен юных девственниц принес ты в жертву, мне уже надоело принимать ванны из их крови, а где результат?

— Это не такое простое дело, — с достоинством выпрямился колдун, — я работаю над манускриптами, которым свыше пяти тысяч лет. Не все заклинания удается правильно прочитать.

— Так читай правильно, Эрлик тебя побери! — рявкнул король, вновь впадая в бешенство. — Убирайся, но помни, что я тебе сказал!

Туландра Ту посмотрел на него долгим взглядом, в котором, впрочем, ничего не отражалось, и повернувшись, молча вышел из зала. Только, когда он уже пришел в свои покои, змеиная усмешка скользнула по его тонким губам-лезвиям.

— Глупец! Он думает, что ему позволено мне угрожать. Да стоит мне шевельнуть пальцем…, -колдун не закончил мысль и, усевшись в свой железный трон, погрузился в размышления. Однако несколько минут спустя он поднял голову и щелкнул пальцами. От стены отделился почти слившийся с ней человек в темной одежде. Туланлра Ту сказал ему несколько слов, человек поклонился и вышел из зала Сфинксов. Еще полчаса спустя они вместе с королевским художником скакали в направлении нумедийской границы.

Дагобер после неудачного покушения на короля вернулся в «Ржавый якорь» и закрылся у себя наверху. Мягко ступая по деревянному полу в своих кожаных туфлях, он думал, что делать дальше, но ответа не находил. Проблема заключалась не в том, что капитану гвардейцев не удалось убить короля, а в том, что покушение предотвратил Туландра Ту. Конечно, теперь он примет все меры к тому, чтобы ничего подобного не повторилось. А это совсем не трудно, король дворец не покидает, доступ к нему имеет ограниченное число лиц, как, например, Вибий Ларто. Но никто из них не имеет права пройти к Нумедидесу с оружием. Теперь, видимо, даже офицерам гвардии это будет запрещено. Конечно, был еще королевский гарем, но одалискам вообще не разрешалось покидать его, поэтому взять под контроль сознание никого из наложниц не получится. Так и не придя ни к какому определенному выводу, он решил, что время на его стороне и надо просто подождать.

Прошла неделя, но ничего особенного не происходило. Альдемар сидел в полупустом зале «Ржавого якоря», ожидая пока служанка принесет заказанный им обед, когда дверь таверны отворилась и в зал вошло около десятка городских стражников. Возглавлял их какой-то неприметный человек в одежде темных тонов, который держал в руке свернутый лист пергамента. Дагобер удивился появлению такой большой группы городской стражи, раньше он стражников здесь никогда не видел. На всякий случай, скорее инстинктивно, чем осознанно, он стал невидимым для всех. Стражники окружили хозяина «Ржавого якоря», человек в темной одежде развернул перед ним пергамент. На лице хозяина отразилось изумление, но он продолжал вглядываться в пергамент. Заинтересовавшись, Дагобер, оставаясь невидимым, подошел ближе и из-за спин стражников рассмотрел на пергаменте свое собственное изображение, выполненное чьей-то умелой рукой. Сходство было полным и он удивился, так как считал, что из королевских должностных лиц, Дагобера в нем никто опознать не может, поскольку никто его не видел. «Старик!», — вдруг мелькнула мысль, его видел тот старик-крестьянин, которого он расспрашивал о гибели родителей. Мысленно отдав должное проницательности и предприимчивости Туландры Ту, он поспешил покинуть зал, так как хозяин «Ржавого якоря», видимо поняв, что врать не стоит, сказал, что человек, похожий на изображенного на пергаменте, снимает у него комнату. Стражники ринулись наверх, а Дагобер, выйдя на улицу, зашел в конюшню и вывел своего коня. Вскочив в седло, он направился к восточным воротам, спеша оставить столицу Аквилонии, где его теперь в любой момент могли опознать. Куда ехать он пока окончательно не решил, но чисто инстинктивно выбрал направление к Шамару. Надо отметить, что последнюю неделю он почти не выходил из своей комнаты, поэтому не знал, что Повстанческая армия разгромила у Алиманы корпус графа Аскаланте, и Конан, перейдя Хорот, находится сейчас в провинции Артания.

Но зато Нумедидес, прочитав об этом донесение Ульрика Нуманского, пришел в неописуемую ярость. Он сыпал проклятиями, топал ногами, грозился обезглавить графа Туны и даже отправить в Железную Башню самого Ульрика. Короля можно было понять, уже второй его легион прекратил существование, а на то, чтобы создать новый не было ни денег, ни времени. Конечно, произведя новый набор рекрутов, можно было сформировать соединение численностью восемь-десять тысяч солдат, но для их обучения необходимо было время. Времени как раз и не было, так как все города на пути движения Повстанческой армии открывали ей ворота и солдат Конана приветствовали, как освободителей. Уже сейчас под Львиным знаменем было больше десяти тысяч человек и это были отнюдь не новобранцы, а профессионально обученные и хорошо подготовленные воины. Часть из них перешли к киммерийцу от графа Туны, немало было и просто отставных солдат, пожелавших присоединиться к Освободителю. Конан вел свое войско от города к городу и подчеркнуто снимал кирасу, шлем, отстегивал ножны с мечом и сходил с коня, прежде чем войти с непокрытой головой в городские ворота. Этим он давал понять, что входит в город не как завоеватель, а как освободитель народных масс от деспотизма Нумедидеса. Надо отдать должное и Аллару Кастору, который не только не препятствовал Повстанческой армии передвигаться по своей провинции, но снабдил ее подводами, которые теперь составили довольно внушительный обоз. Крестьяне снабжали бойцов киммерийца хлебом и другими продуктами, но Конан использовал и природные источники пополнения пищи, постоянно посылая отряды фуражиров на заготовку рыбы и отстрел животных. Рыбу и мясо сушили, вялили, солили, заготавливали впрок. Периодически Конан посылал донесения Троцеро о своих планах на перспективу, но граф пока, что оставался в Терроне, где тоже готовил новобранцев, пополняя ряды рыцарской конницы.