Сергей Бабернов - Подлунное Княжество [СИ]

— Он трус! — заявил Ратибор. — Играть можно не только на гуслях, но и на рожке. Да и качество музыки не зависит от скорости пальцев. Мелодия живёт не в руках, а в душе. Он с самого начала хотел стать не музыкантом, а искусным щипальщиком струн.

— Пусть так, — согласилась Света. — Но у нас в почёте именно щипальщики, и не только струн, а не те, кто вкладывает в дело душу. Поверить в чародеев — признать себя игрушкой в руках этих, раздувшихся от учёности, стариков. А уж другие Миры! Ратибор, у нас не каждый уверен, что земля-то круглая, что кроме родного города, дачного участка и Москвы существует ещё что-либо. Да и Москва-то появляется только тогда, когда мы, драгоценные, соизволим туда выехать. Так-то! А ты — другие Миры…

— Как лягушки на болоте, — покачал головой Ратибор.

— Но это наше болото, а другое нам не нужно! И гори оно синим пламенем! Потому-то тебя, дорогой мой, и слушать никто не станет.

— А если без чародеев и Межмирья.

— А без них ты — вооружённый преступник. Устроивший перестрелку и аварию…

— Я выплачу виру за повозки. Всевед каким-то образом наполнил мой кошель золотом. Я, и правда, погорячился. Больно они на живых похожи. На улице же я защищался. Разве у вас запрещено обороняться от татей?

— Разрешено. Но без оружия. По крайней мере, простым гражданам.

— А если душегубов больше, и они вооружены.

— Кого это интересует. Вообще, извини Ратибор, но ты здесь лишний. Нашему Миру не нужны всадники. Слишком много от них хлопот.

— Я это уже понял, — никогда, даже в самом далёком детстве, Ратибор не чувствовал себя таким беззащитным и слабым.

Всадник немного оживился, когда лес начал меняться. Уродливые чёрные проплешины, как правило, обрамлённые разнообразным мусором и уже обескровленными телами свежесрубленных деревьев, попадались всё реже. Жидкий подлесок становился гуще и не без робости, конечно, пытался занять своё законное место в разорённом лесном государстве. Тропка из вытоптанной до состояния камня глины переходила в пружинистый дёрн.

— Кажется, в самую глухомань зашли, — сообщила девушка.

Ратибор тяжело вздохнул, окинув взглядом так называемую глухомань. Он осторожно сошёл с тропки, приблизился к одной из берёз, положил руку на ствол. Всадник почувствовал, как дерево испугалось, даже соки застыли. Берёза привыкла не ожидать от человека ничего хорошего. Ратибор провёл ладонью по шершавой коре, прижался к ней щекою. Дерево робко ответило на приветствие. Кожа всадника почувствовала то особое тепло, что присуще лишь этому крепко связанному с землёй древнему племени.

Берёза, убедившись в мирных намерениях странного человека, успокоилась и перестала дичиться. Ратибор почувствовал, как по её телу вновь побежали соки, услышал лёгкий говорок. У каждого дерева особый голос: у осины — сбивчивый и тихий, у ясеня — величавый, у яблони — заботливый, у ели — замогильный, у сосны — торжественный, у дуба — тяжеловесный. Берёза же напевна и немного кокетлива. Выслушав жалобы белоствольной красавицы, приняв последние лесные сплетни, всадник осторожно задал свой вопрос. Дерево, обрадовавшееся свежему общению, на миг утихло, затем, перебивая себя самоё каждым листочком, обрушило на Ратибора всё, что смогло выудить из своей короткой (по меркам деревьев) девичьей памяти. Всадник понял немногое. Берёза то и дело отвлекалась на ссоры между клестами и белками, на пополнение в семье знакомого дятла, на бессмысленную жестокость людей…

— Ратибор, — берёза испуганно замолкла, — нельзя же так расстраиваться. — Света погладила всадника по плечу. — Что-нибудь придумаем. Я не специалист в таких вопросах, но и у нас люди в бегах живут. Чего ты расклеился? С деревом шепчешься…

— Спросил кое-что… Не всё понял, правда. Где у вас большая вода?

— Ты говорил?! — девушка отступила на шаг. — С ним?! С деревом?!

— Чего особенного? — пожал плечами всадник. — Умеючи и камень можно разговорить. Терпение нужно, конечно, и такт.

— Ты серьёзно? Оно говорит?! Так не бывает!

— А Яга бывает?

— С ума сойти! И каждый может вот так… с деревом?

— Если захочет.

— Можно мне?

— Попробуй.

Света прижалась щекой к стволу берёзы. Зажмурилась.

— Молчит, — заявила она через минуту. — Не побывай я в Межмирье, подумала бы, что ты надо мною издеваешься. Почему у тебя получается, а у меня нет?

— Может, потому, что и я, и они, — Ратибор кивнул на деревья, — чужаки в вашем Мире? Или ваш Мир чужак среди остальных? Или вы, люди, сделались здесь ненужной обузой? Пусть волхвы об этом думают. Так есть здесь поблизости большая вода? Попробуем выбраться.

— Большая вода? — переспросила девушка. — А кто её мерил-то?

— Море или озеро, — пояснил Ратибор.

— Ты и сказанул! Откуда здесь море?! Да и озёр тоже… Постой, есть затопленный овраг. Подойдёт?

— Глянуть надо. Мне сказали, что большая вода…

— Нет, ты серьёзно?! — Света бросила подозрительный взгляд на дерево. — Оно тебе сказало?

— Не веришь — не надо! — всадник теребил прядь волос, что говорило о крайней степени возбуждения. — Овраг твой очень большой?

— Каким ты сразу важным стал! Слова не скажи! Ладно, ладно, больше не буду. Насчёт оврага… Озером это вряд ли назовёшь, но на крупный пруд потянет.

— Веди.

— С ума сошёл?! Это же обратно переться. Да и народу там — не протолкнёшься. Весь город купается и загорает… Рыбаки…

— Рыбаки? Отлично! Купим рыбы и наймём лодку.

— Какая лодка, Ратибор? Этот пруд первоклассник переплывает. Рыбу купим… Одно только название, что рыба. Кошке на зуб не хватит.

— Как же те рыбаки семьи кормят?

— Они рыбу не для еды ловят, а для удовольствия. Хобби такое. Понимаешь?

— Честно говоря, нет. Но это неважно. Есть ещё что-нибудь кроме этого оврага.

— Речка есть. Но её большой не назовёшь — воробей перепрыгнет. Да и воды там немного — сплошная канализация.

— Нам это не подходит. Значит, всё-таки, овраг. Веди туда, солнышко. Не по всему же берегу там купальщики.

— Тебе бы в субботу или воскресенье там побывать, — ответила Света, но спорить больше не стала. — Пойдём уж, если так приспичило.

Стараясь избежать ненужных встреч, девушка вывела Ратибора к заболоченному берегу водоёма, туда, где лес подступал почти к самой воде. Один раз наткнулись на подгулявшую компанию, расположившуюся вокруг машины. Вкушающее покой средство передвижение, подобно жуку, готовящемуся к полёту, раскинуло дверцы и оглашало лес раскатами модных хитов. К счастью, гуляки уже приняли достаточное количество горячительных напитков и от души предавались всенародно любимой забаве — переори магнитофон. Им было уже не до проходящих мимо.

Когда дикие вопли и завывания утихли позади, путешественникам встретилась парочка десятилетних мальчишек. Отроки держали в руках по пакетику с чем-то желтовато-мутным и заходились в приступах безумного хохота.