Сергей Бабернов - Подлунное Княжество [СИ]

Робеспьер повернулся. Обезьянья мордочка исказилась страхом.

— Спаси нас, Прошедший Подземелье! — вождь морлоков всё-таки нашёл в себе силы говорить. — Убери страшного зверя! Мы будем служить тебе и есть мясо твоих врагов!

Ратибор поморщился.

— Я уступлю тебе своё место! Ты будешь получать лучшие куски! Детёнышей безволосых, их женщин! Ты…

Ратибор дёрнул указательным пальцем. Череп вождя разлетелся, подобно переспелой тыкве. Собака кинулась на ощетинившихся дротиками морлоков. Не слыша ободряющих воплей Робеспьера, подземщики бросились врассыпную. Собака гналась за ними десяток метров, потом остановилась, проводив врага презрительным лаем.

— Спасибо, Карма! — крикнул Ратибор.

Собака мельком глянула на всадника и тут же рванулась туда, где Беовульф всё ещё пытался отбиться от конных воинов. Богатырский конь северянина, лишившись хозяина, не вышел из боя. Он носился среди сражающихся, кусая вражеских лошадей и топча упавших на землю людей. Если бы только ослеплённый усталостью и залившей глаза кровью Беовульф мог разглядеть боевого товарища! Конь ржал, призывая хозяина протянуть руку и схватиться за уздечку, но после удара камнем в ушах северянина стоял такой гул, что он не слышал ничего, кроме труб Валгаллы, ворота которой всё шире и шире открывались для него.

Беовульф застыл, широко расставив ноги. Лицо его покрыл слой пыли смешанной с потом и кровью. Половина волос на голове стояла торчком, половина висела грязными сосульками. При каждом вздохе, грудь вздымалась так, что начинали трещать металлические кольца на кольчуге. При выдохе из его горла вырывался такой хрип, что лошади нападающих испуганно отскакивали в сторону. Северянин вращал над головой исполинскую секиру, но скорее по инерции, а не от избытка удали.

Люди Майка, несмотря на подавляющее численное превосходство, так и не решились на схватку. Они держались на почтительном расстоянии от залитого кровью лезвия, ограничиваясь робкими наскоками и тем, что отгоняли верного коня от, не желающего никак умирать хозяина. Однако их наскоки становились всё более чувствительными для Беовульфа. Лёгкие сабли всё чаще дотягивались до незащищённых рук, шеи и лица северянина. Пока это были только царапины, но капля камень точит. Торопиться некуда. Рано или поздно, человек, оскорбивший молодого Дона и убивший старого, рухнет на землю от потери крови, и тогда уж в дело вступят морлоки — новые жители Новойарка и добрые друзья молодого Дона. Наступит и черёд чужака с громыхалками, что пришёл на подмогу северянину.

Всё шло именно к этому, когда Карма вцепилась в брюхо коня одного из нападавших. Обезумевшее от страха и боли животное скинуло седока и умчалось прочь. В то же мгновение среди людей Майка оказался Ратибор. В одной руке всадник держал несмолкающий револьвер, в другой сверкала подобранная с земли сабля. Один, другой… пятый человек вылетал из седла, когда раскалённый свинец впивался в его тело. Левая рука всадника рубила крест-накрест, вдоль и поперёк. Секунда и Ратибор с ног до головы забрызган кровью. Он не сражался подобно Беовульфу, врастая в землю и принимая на себя удары. Сабля всадника и его растрепавшиеся на ветру волосы мелькали то там, то здесь. Грохот револьвера звучал отовсюду.

Телохранители Майка и нанятый им сброд дрогнули. Они шли на содержание к Дону, чтобы выколачивать долги из непонятливых купцов, наступать на хвост слишком уж строптивым простолюдинам, показывать удаль на одиноких чужестранцах… Но подобное! Нет, они не договаривались сражаться с людьми, которые плюют в лицо смерти, лезут в одиночку против толпы. Пусть с ними Дон сам разбирается. А для них и у Горбатого местечко найдётся. Такие мысли всё чаще и чаще проскальзывали у избиваемых Ратибором вояк. А уж когда, Беовульф каким-то чудом взобрался на прорвавшегося к нему жеребца и с рёвом ринулся в бой, удальцы, позабыв обо всём, пришпорили коней и, обгоняя ветер, помчались куда глаза глядят. На Доне свет клином не сошёлся. Много влиятельных людей, готовых принять на службу молодцев, коим семерым — один не страшен.

Беовульф кряхтя слез с коня. Кое-как стянул кольчугу и пропитанную потом вязаную рубаху. Вся его широкая грудь была покрыта чёрными кровоподтёками.

— Глянь-ка, — обратился он к Ратибору, — меня со спины не проткнули, а то я сейчас ничего не чувствую.

— Синяки только, — всадник поморщился — спина северянина разукрашена пострашнее груди. — Ты как, вообще?

— Жив, — Беовульф выжал рубаху и со стоном натянул её на своё тело, — но это, как говорится, болезнь недолгая… Выручил ты меня.

— Ей спасибо скажи, — Ратибор кивнул в сторону собаки. Животное неподалёку облизывало пропитанную кровью землю.

— Ты что творишь, мешок с блохами?! — гаркнул Беовульф. — Прекратить!

Собака глянула на северянина. Её карие глаза были полны восхищения. Животное припало к земле и поползло к человеку, заискивающе поскуливая. Обрубок хвоста ходил из стороны в сторону с невероятной скоростью.

— Ээээх! — Беовульф присел на корточки, его массивная ладонь легла на широколобую, рыжебровую голову собаки. — Кровь врагов пить — обычай старинный, — он потрепал обвисшие уши, собака зажмурилась от блаженства. — Но они же трусы… Их кровь хуже отравы. Думать надо! — разомлевшее животное перевернулось на спину, подставляя северянину розовое, безволосое брюхо. — Откуда ты только здесь взялась?

— Её Карма зовут, — сообщил Ратибор. — Она тоже с той повозки.

Услыхав своё имя, животное одарило всадника подозрительным взглядом, потом, признав в нём, человека застрелившего вождя морлоков, неторопливо подошла поближе, вяло махнув обрубком хвоста, лизнула руку Ратибора. Выполнив обязанности собачьего этикета, она вернулась к Беовульфу, села почти вплотную к его ноге, обнажив в счастливой улыбке крепкие зубы и свесив розовый язык.

— А у тебя здесь немало знакомых, и все бабы. Одна другой краше, — ладонь Беовульфа снова легла на голову собаки. Карма блаженно вздохнула.

— Этой вроде ты больше по нраву, — усмехнулся Ратибор.

— Родня, — северянин подошёл к одному из убитых и срезал с пояса кошель. — И мой род, и её от волков начало берёт. Только мы говорить научились и на двух ногах ходить, а её предки ерундой не занимались, — Беовульф деловито обыскивал следующий труп.

— Охота тебе с мертвяками возиться, — поморщился всадник.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — ответил Беовульф, не отрываясь от своего занятия. — Я задарма драться не привык. Оружие у них поганенькое. Но кошельки туго набиты. Ценит, видать, нас молодой Дон. Я же не герой какой-нибудь. Это вам улыбки сварливой девчонки достаточно. А мы…