Сергей Бабернов - Подлунное Княжество [СИ]

Ратибор хотел что-то спросить, но Беовульф поспешно сунул ему под нос баклажку.

— Лучше выпей, — посоветовал он. — Путного всё равно ничего не скажешь.

— А если Мериддин всё же здесь? — успел вставить всадник, прежде чем северянин втиснул меж его губ горлышко сосуда.

— На нас охотятся, и мы по следу идём, — усмехнулся Беовульф. — Поступок отчаянный и по-геройски дурной. Будь я помоложе, прямо-таки от восторга бы задохнулся. В оруженосцы бы к тебе пошёл. Да пару песен о прекрасных очах выучил бы. Вместе бы нас где-нибудь и пристукнули вместе с собакой, а девчонку бы в наложницы продали. Дурни, вроде тебя, нам бы завидовали и подражали. Только не тот я уже! Потому и скажу — чародея тебе схватить легче во Внешних Мирах. Нет, они здесь время от времени появляются, но только знаю я, что у них договор нерушимый — в Межмирье долго не задерживаться и не ворожить. Потому как, кто-то здесь наколдует лишний коготок на муравьиной лапке, а за границей Внешнего взорвётся какая-нибудь гадость да отравит Мир так, что там ни чародею, ни крестьянину не выжить. Даже твой Мериддин, хотя ты его и кроешь последними словами, на такое не отважится. Если, конечно, старик тоже в кого-либо не влюбился. Тогда я ничего не гарантирую.

— Влюблённый чародей теряет искусство ворожбы, — Ратибору хотелось верить, что последние слова Беовульфа не были насмешкой.

— Тогда его точно здесь нет. Можешь не волноваться… Ты всё пиво-то не выпивай! Сухой разговор глотку дерёт!

— Извини, — Ратибор протянул баклажку товарищу.

— Кое-что мы уяснили, — Беовульф сделал глоток, встряхнул баклажку, убедившись в наличии хмельной жидкости, бережно поставил пузатый сосуд рядом с собой. — Теперь главное — спасение тебя и девчонки, — он покачал головой. — Дурость — болезнь заразная! Сотню раз мог вас обоих пристукнуть, револьверы разломать и всё. Кругом тишь да гладь! Нет, старый дурак, голову ломаю, выдумываю что-то, пока вы друг другу глазки строите.

— Ты не смог бы… пристукнуть.

— Опять споришь?! Ты говорил, у тебя наставник на меня похож был? Жалко мне человека! Вот он от тебя натерпелся!

— Спасибо, — Ратибор смотрел в светло-голубые глаза северянина.

— Вот, началось! — Беовульф опустил голову и принялся тщательно изучать пространство между носками сапог. — Ещё песню начни сейчас складывать! Хватит соплей! — северянин тряхнул пшеничными волосами. — Слушай дальше! Не сбрил бы усы, дурень, было бы на что наматывать! И без споров мне тут!

Всадник кивнул.

— Говорил я уже, — северянин неторопливо потирал подбородок, — есть тут пара особых местечек. Вроде тех подземных залов, о коих ты толковал. Неизвестно кем и непонятно для чего построены. Первое называется Крепость Миров. Если её кто-то видел, то человек тот крепко умеет язык за зубами держать. Что она из себя представляет и где находится не знает никто, но разговоров о той крепости много. Каких только чудес ей не приписывают. Многие её разыскивали: кто из своих интересов, кто на благо человечества. И те, и другие у разбитого корыта остались. Не открывается Крепость Миров. Даже облика своего показать не хочет…

— Что мне проку от крепости, которой может и нет на самом деле? — не выдержал Ратибор.

— Экий ты перечник! — рассердился Беовульф. — Сказано было тебе слушать? Вот и держи ухи на макухе, а не рассуждай! В те подземелья, наверное, тоже не каждый заходил, ты да торговец этот… То бишь как его?

— Старко, — подсказал всадник.

— Вот именно. Я про крепость тебе рассказал, в курс дела вводя. Чтобы не растерялся, если что. Кто тебя знает, может попрёшь, дороги не разбирая, да прямо к её воротам и выйдешь. Боги дурням помогают, а уж героям тем более! Теперь к другому месту обратимся. Называется оно Святилищем. В нём много народу побывало. Я даже знаю некоторых. Сэр Ланцелот хотя бы. Он когда у конунга своего жену увёл, скрывался в разных глухих уголках. Заночевал однажды в местечке, что в его краях Стоунхендж прозывается. Засыпая попросил своего бога сделать так, чтобы ему, рыцарю Ланцелоту, не приходилось бы словно татю прятаться, а жить, творя добро и совершая подвиги ради всех обиженных и слабых, а особенно во славу своей дамы сердца… Вот и проснулся здесь. Купцы некоторые, с дороги сбившись, попадали в чудное место, где то ли каменные идолы вокруг, то ли просто валуны. У всех потом жизнь менялась — одни в гору шли, другие разорялись. Ставр говорил, что однажды видел издали огромные статуи длинноухих воинов, да от греха подальше завернул коня и дал дёру. Святилище человека по-своему оценивает и решает: помочь ему или в грязь втоптать. Вот куда тебе нужно, Ратибор.

— И в какой стороне то Святилище?

— Откуда я знаю! Искать его бесполезно. Оно само находит, кого нужным считает. Тебе уж только решать останется — входить туда или ноги уносить.

— Здорово! — Ратибор усмехнулся. — Иди туда — не знаю куда, ищи то — не знамо что! Не чересчур мудрёно получается? По-моему, проще небольшую заставу приступом взять.

— Проще, — согласился северянин. — Так же просто, как целиком руку отрубить, вместо того, чтобы занозу из пальца выковырять. По дурному голову сложить всегда просто. Чудной ты парень — то комаров от девчонки отгоняешь, то готов с сотней опытных воинов схлестнуться, а дальше трава не расти.

— Я же не просто так, — смутился всадник. — Не из лихости. Сам же ты говорил, что нам отсюда поскорее убираться надо. А теперь выходит — броди, ходи по лесам и долам, пока это самое Святилище объявиться не соизволит!

— В нужную сторону мыслишь! — одобрил Беовульф. — Потому и двинешься с утра на восток. Там места безлюдные. Так, шайки охотников за живым товаром. Трусы. Не будешь зевать, отобьёшься. Кроме револьверов бы тебе оружие раздобыть.

— Вот, — всадник показал летающий нож и подобранную в сегодняшней схватке саблю.

Беовульф согнул изящное лезвие колесом. Отпустил пальцы удерживающие самый кончик клинка. Сабля распрямилась со свистом. На мгновение смертоносная сталь ухватила отблеск костра и метнула в темноту молнию. Северянин протянул оружие Ратибору, глянул на свой богатырский меч и исполинскую секиру, скривил губы.

— Может эта ковырялка и неплохая игрушка, — покачал он головой, — только не по мне такое оружие. Я пока на себе пуда три железа не почувствую, словно раздетый хожу. Да и конь, коли тяжести на хребте не чует, дурить начинает… Но на безрыбье… Ты вот что, Ратибор, рубись этой фитюлькой до последнего, а уж если револьверы достанешь — живых не упускай. Слава — вещь заманчивая, но не в нашем случае.

— А сегодняшние? Наверняка, проболтаются… Сам говоришь — Доны на голову встанут, но револьверы получат. Следопытов наймут. Мы же по воздуху не полетим.