Сергей Бабернов - Подлунное Княжество [СИ]

Ратибор принял вызов, ни на долю секунду не отведя взгляда. Обжигающие волны агрессии разбились в волоске от него, опалив лицо и сбив дыхание. Но всадник и не думал выпускать глаз голодного хищника. Одно лишь крохотное движение ресниц, едва заметная судорога брови, изменившийся изгиб губ, и зверь, поверивший в своё превосходство, бросится в атаку. Уступать было нельзя.

Взгляды человека и зверя скрестились подобно мечам опытных бойцов. Погружаясь всё глубже в зелёные прищуренные глаза, Ратибор вдруг почувствовал в себе невообразимую силу. Мощь была чудовищной, однако, ни той, что прежде. Незаметно подкравшаяся дряхлость поселила слабость в мышцах, наслала ломоту в кости, даже укусы снующих по шкуре блох и присосавшихся клещей гораздо более ощутимыми, по сравнению с теми временами, когда он возился в укромной пещере с многочисленными братьями и сёстрами, отнимая друг у друга давно обглоданные кости; теми временами, когда он гордо шагал по охотничьим угодьям, наводя ужас на врагов и покоряя самок. Даже теми временами, когда молодой и более удачливый соперник изгнал его с богатых добычей мест…

Каким-то чудом, всадник оказался в мозгу зверя. Теперь, он видел в нём не столько врага, сколько битого жизнью старого воина, вынужденного охотиться на тех, мимо кого, в былые времена, он прошёл бы, не удостоив крупицей внимания. В душе Ратибора шевельнулась жалость…

Хищник тоже что-то уловил во взгляде человека. Он опустил глаза и отступил на шаг. Из его груди вырвался обиженный рёв. Через минуту, огромное тело, всё ещё излучающее чудовищную мощь, бесшумно исчезло в траве.

Лошадь давно уже переставшая рвать поводья, всё ещё всхрапывая, ударила копытом о землю.

— Цыц! — Ратибор не отрывал взгляда с колышущейся травы, в голове до сих пор стояли картины чужой, звериной жизни. — Нечего после драки копытами махать!

Всадник принялся растирать лицо ладонями, стараясь прогнать наваждение. Интересно, что сейчас твориться в мозгу у хищника? Видения становились всё бледнее. На секунду Ратибору захотелось удержать их, оставить в себе хоть часть звериного сознания. Насколько проще жить, приняв законы хищника, убивать, когда голоден, убегать, когда испуган, вступать в бой, когда чувствуешь силу. Разве и людские законы не таковы же? Продерись сквозь словесную вязь, поскобли налёт учёности и разглядишь сразу всё то же пещерное право стаи растерзать одиночку, возможность сильного проглотить тех, кто помельче, обязанность барахтающихся у подножия подпитывать тех, кто занял верхушку… Звериная сущность, возликовав, принялась расти и заполнять душу Ратибора. Но что-то лучистое и обжигающее, чему трудно найти имя, ударило по расползающейся тёмной массе, избавляя от неё всадника, подобно тому, как желудок избавляется от поганой еды.

Ратибор опустил руки и потряс головой. Что-то произошло сейчас с ним, но что, он пока понять не мог. Душераздирающий визг заставил подпрыгнуть и всадника, и Каурую.

«Голосистая девка!» — мелькнуло у Ратибора. Через минуту он чуть не рухнул на землю под тяжестью тела, которое казалось таким хрупким. Тонкие руки обвили шею — всадник чуть не задохнулся. Мокрое лицо упёрлось в грудь.

— Здешняя рысь не сожрала, так своя попутчица придушит, — выдохнул Ратибор, поглаживая сотрясаемые рыданиями плечи. — Уже кончилось всё… Успокойся.

— Кто… кто это? — всхлипнула Света.

— Дозор пограничный. Может гонец от местного князя. Тебе лучше знать — ты Африку по телевизору видела. Я-то и самого телевизора не зрел, не говоря уж об Африке.

— Я перепугалась за тебя, — девушка обиженно ткнула кулачком в грудь Ратибора, — а ты снова насмехаешься!

— Это от нервов, — признался всадник. — У кого-то живот прихватывает, у кого-то пятки потеют, а я острить начинаю. Организм такой. Волхвы говорят, валерианов корень пить надо.

— Дурак, — девушка подняла заплаканное лицо. — Тебя же чуть не сожрали!

— Чуть, не считается. К тому же поглядел сей зверь на меня — одёжка грязная, волосы нестрижены, пасты для зубов опять же нет. Кобылка наша тоже костлявая. У него и аппетит пропал. А уж когда ты завизжала…

— Дурак, — Света ещё сильнее прижалась к всаднику. — Нашёл над чем смеяться! Когда эта громадина из-за коряги вылезла, я хотела тебе крикнуть, а от страха горло перехватило. Даже вздохнуть боялась.

— Ну и замечательно. Нет, я серьёзно, — Ратибор обнимал девушку и готов был ради этого пережить нашествие ещё с десятка хищников. — Перед диким зверем орать и суетиться, только злить напрасно. Так что ты молодец! — он провёл ладонью по волосам Светы, снова стало трудно дышать, на этот раз по другой причине. — Припомни всё же, может в том дивном телевизоре, что мудрые речи говорит и дальние страны кажет, видела ты нашего знакомца?

— Ты думаешь, я этот ящик круглые сутки смотрю?

— А есть такая возможность?

— Конечно. Бабки свои сериалы или Якубовича дни напролёт смотрят, потом друг другу рассказывают. Или безработные какие-нибудь.

— Люди отказываются от работы, чтобы не пропустить ни слова из произнесённых вашим оракулом! — восхитился Ратибор. — Великие подвижники! Взглянуть бы хоть одним глазом на тот телевизор! У нас пока допросишься у волхва на воде что-нибудь показать или в Книге Судеб, с ума сойдёшь.

— Бред какой-то! Никакой это не оракул, а обычный ящик. У всех есть!

— Он, наверное, учит вас жить, наставляет, подсказывает? — Ратибор, казалось, не замечал небрежного тона девушки.

— Ничего он… , — Света задумалась. А ведь в чём-то он прав. Миллионы живущих в её Мире, закончив дневную гонку за право получения энного количества цветных бумажек, убивают вечера у мерцающего экрана. Заглатывают всё, что выдаёт им стеклянная соска. Переживают семейные драмы нелепо накрашенных и двигающихся словно манекены паяцев, угадывают слова и буквы с туповатыми лжепредставителями народа, ловят каждое слово небрежно нарисованных подростков, изображающего безумца политика или человека с глазами рептилии, искренне ликуют, узнав о смерти незнакомого им бородача в камуфляже, вбивают в мозг пошлые речитативы, пропетые длинноногими грудастыми самками или рахитично-извращёнными подобиями самцов. А реклама? Откуда приходят советы, нет приказы, приобрести самый очищающий порошок, самое продвинутое пиво, самый безлимитный тариф? Разве пошленькие и туповатые фразы не превратились в афоризмы? Реклама!

— Значит, ты не видел телевизора?! — Света оттолкнула ничего непонимающего всадника, глаза её метали молнии.

— Конечно, нет!

— И я, дура, поверила! — она задыхалась от возмущения. — Межмирье! Благородные витязи!

— В чём дело-то? — искреннее изумление всадника, остудило гнев девушки, но отступать она не собиралась.