Артём Мичурин - Смертные души

— Сюда, — указал на массивный стул тощий, будто завяленный тип в кожаном фартуке поверх голого торса, когда конвоиры втащили еле переставляющего ноги Ларса в обширное помещение со сводчатым потолком, меблированное предметами в стиле золотого века испанской инквизиции. — Это придётся снять, — стукнул экзекутор клещами по сковывающим руки узника колодкам.

— Уверен? — спросил человек в кирасе. — Говорят, он весьма искусен в своих нечестивых практиках.

— Милорд, — ощерился экзекутор, — вам ли не знать, сколько их прошло через мои руки. Господь добр ко мне, ибо я — суть кара его.

— Старый чёрт, — усмехнулся человек в кирасе и вышел, уводя с собою конвоиров.

— Рэмми! — позвал экзекутор, с пристрастием разглядывая сидящего на стуле узника. — Так и будешь там стоять, балван? Иди сюда и помоги с этим исчадием ада!

Только тогда Ларс заметил притулившегося в тёмном углу детину под два метра ростом с одутловатым лицом и громадными ручищами, которыми он, словно испуганный ребёнок, теребил полу рубахи.

— Живее! — снова окрикнул его экзекутор. — Помнишь, что делать?

Детина кивнул и, зайдя Ларсу за спину, накинул ему на шею ремень.

— Верно. Сначала ошейник, потом остальное. Только гляди не переусердствуй. Мы же не хотим, чтобы этот маг подох слишком быстро.

Такая формулировка не на шутку озадачила Ларса. Надежда, что кляп вынут и начнут задавать вопросу, сильно пошатнулась. А ведь он так долго размышлял над этими никому не нужными ответами, планировал хотя бы выиграть время, попытаться выторговать хоть что-то в обмен на информацию. Накатившая паника толкнула тело к обречённой на неудачу попытке освободиться. Желающий говорить язык заворочался под кляпом. Ларс почувствовал, что задыхается, но вовсе не из-за ремня на шее, а от фатальной беспомощности. Его замутило, конвульсивно сокращающийся желудок вытолкнул сок наружу.

— Видишь? — указал экзекутор на жёлтые раздувающиеся вокруг кляпа пузыри. — Потому-то их и не кормят перед пытками. Иначе эти слабаки захлёбывались бы собственной блевотиной как один. Ты смотри, эка его корёжит. Уймись, еретик, мы ещё даже не начали. Да что с ним такое? Не перетянул? — потрогал хозяин пыточной ремень на шее узника. — Эй, похоже, месье де Серра обознался, это не маг, а лицедей, при том весьма дерьмовый. Хватит комедию ломать! Слышишь меня?! — ухватил он Ларса за подбородок.

Но голландец, почуяв сомнения, не сдавался. Если конвульсий и закатившихся глаз искушённой публике недостаточно, он готов был предложить больше, что угодно, только бы это помогло заговорить. Кое-как протиснув кончик языка между кляпом и зубами, Ларс с силой прикусил его. Кровь быстро стала наполнять рот и заструилась наружу.

— Поглоти тебя пекло! Кажись он и впрямь загибается! — обеспокоился, наконец, экзекутор. — Расстёгивай! Да не ошейник, кляп вынимай! Не успело садистское приспособление покинуть рот Ларса, как тот, брызжа слюной и кровью, заговорил. Точнее, попытался заговорить, рефлекторно хватая воздух.

— Если что чудное начнёт твориться, сразу лупи его по башке! — велел Рэмми экзекутор, силясь понять хриплое прерывистое бормотание.

— Умоляю… пожалуйста… мне нужно поговорить… с человеком… с главным… я не тот… за кого… меня приняли… я…

— О, опять, — поморщился экзекутор. — Все лопочут одно и то же.

— Вы не понимаете. Это очень важно. От этого зависит судьба человечества.

— Вот, теперь что-то новенькое. Но мне насрать, если честно. Какого чёрта ты тут кровью захлёбывался? Больной что ли?

— Это так, я болен, очень болен. Язва открылась. Прошу, выслушайте меня. Нас со спутниками схватили и не дали ничего объяснить. Наша смерть приведёт к чудовищным последствиям.

— Да, вы отправитесь в ад.

— К последствиям для Аттерлянда, для Готии и всего Союза. На эти земли пришла Тьма. И только мы можем остановить её.

Экзекутор несколько мгновений серьёзно смотрел на Ларса, после чего согнулся пополам и затрясся в приступе безудержного хохота.

— Ох, дьявол тебя дери, — отдышался он, закончив. — Только вы… Тьму?! Нет, я всё же погорячился, ты не такой уж дерьмовый лицедей.

— Я говорю правду.

— Ну ладно, — покачал головой экзекутор, надевая рукавицу. — Ладно. Рэмми, пристегни-ка нашего спасителя как следует.

— Вы совершаете ошибку, — попытался Ларс сопротивляться, но детина-подмастерье, казалось, даже не ощутил его потуг, пристёгивая руки и ноги к стулу. — В этом нет нужды. Просто, позовите человека, который привёл меня, и мы всё уладим. Пожалуйста, проявите благоразумие.

— Ага, непременно, — достал экзекутор из печи раскалённый прут.

— Умоляю, не делайте этого.

— Значит, ты можешь остановить Тьму?

— Поверьте мне, я не лгу.

— Поверю. А для начала останови-ка меня.

Ларс набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать, что есть мочи. Пышущий жаром алый конец прута прижался к плечу. Но вопль боли вырвался из другого горла.

— Сукаааа!!! О, мать твою! Тво-ю-же-маааать!!! — экзекутор корчился над чаном, засунув туда руку, упавший на пол прут шипел в луже расплёсканной воды.

— Что… что случилось? — впервые подал Рэмми голос, тонкий и совершенно не соответствующий внушительным габаритам своего обладателя.

— Эта мразь искалечила меня!!! — указал экзекутор свободной рукой на Ларса. — Чёртов еретик! Заткни его поганый рот! Заткни немедленно!!!

— Нет-нет, — спохватился Ларс, до того ошеломлённо пялющийся на своего страдающего мучителя. — Я этого не делал. Рэмми, выслушай.

Здоровяк застыл в нерешительности, держа наготове кляп.

— Заткни его!!! — орал, морщась от боли экзекутор.

— Ты же сам всё видел, — продолжал Ларс. — Не я сделал это. Господь… — воззрился он к закопчённому потолку, — сам Господь защитил меня, дабы доказать этому маловерному истинность моих слов.

— Какого чёрта ты его слушаешь?! Рэмми, тупой ты кусок сала! Делай, что я приказал!

— Но… — замялся тот. — Взгляните. Месье Бошан, только взгляните на это! — схватил Рэмми Ларса за плечо. — Он невредим… Очищающий огонь не тронул его. Разве это не чудо господне?

— Бесполезный ублюдок, — прижал Бошан трясущуюся обожжённую до костей руку к груди и вырвал у Рэмми кляп. — Открой ему рот.

— Но его слова правдивы, он не произносил заклинаний, не чертил нечестивых магических рун. Я сам это видел.

— Рэмми, — левый глаз Бошана задёргался в нервном тике, — не беси меня.

— Но…

— Открывай его чёртов рот, тварь тупая!!!

— Нет, — расправил вдруг плечи до того сутулившийся здоровяк, отчего стал едва ли не вдвое выше своего скорчившегося мастера. — Это божий человек. А раз Господь хранит его, то и я должен.

— Ты хоть понимаешь, что с тобой станет? — прорычал, задыхаясь от злобы и боли Бошан. — На сей раз ты одними яйцами не отделаешься. Тебя четвертуют. Я, — ткнул он себе в грудь большим пальцем здоровой руки, — я сам тебя четвертую, разделаю, как свинью. Говорю снова, и больше повторять не стану — вставь ему этот чёртов кляп.