Артём Мичурин - Смертные души

— Коли дело моё угодно Господу, он не допустит злодеяния надо мною. А коли допустит — так тому и быть, — отрезал Рэмми, чем заметно обескуражил Бошана, привыкшего, судя по всему, к беспрекословному подчинению своего подмастерья.

— Ладно, неблагодарная ты скотина, ладно, — отчаялся тот, наконец, переубедить двухметровую стену перед собой. — Я сейчас пойду, — угрожающе указал Бошан на дверь, — и приведу лорда де Серра. Послушаем, что он на всё это скажет.

— Да, — кивнул Рэмми. — Так и следует поступить.

— Ты пожалеешь об этом, — сплюнул Бошан, выходя из пыточной. — Горько пожалеешь.

— Благодарю, — прошептал Ларс, когда дверь закрылась.

— Я сделал это только лишь из любви к Господу, — повернулся к нему Рэмми. — Если вашими устами говорил дьявол, а я позволил ему одурачить себя, гореть мне в аду.

— Вы только что дали человечеству шанс и наверняка попадёте в рай, как любой хороший добрый человек. И христианин, разумеется.

— Вы меня не знаете, чтобы так говорить.

— Это неважно. Господь видит всё. Скажите, вам известно, что стало с моими спутниками? Они живы?

— Сюда их не приводили, — помотал головой Рэмми.

— Что ж, уже неплохо. Вы должны знать, эти люди — часть божьего замысла. Только вместе мы сможем воплотить его в жизнь и сокрушить Тьму.

— Зачем мне это знать? — нахмурился Рэмми.

— Потому что теперь вы тоже стали его частью. А, может, и всегда ею были. На вас, как и на нас четверых, возложена огромная ответственность. Вы смогли пересилить свой страх и воспротивиться воли своего угнетателя, не дайте слабину и перед лордом. Будьте честны, расскажите ему всё, чему были свидетелем здесь.

— Месье Бошан не угнетатель, — потупил Рэмми взгляд. — Он спас меня, поручился. И я ему признателен. Я не неблагодарная скотина. Просто… мне никогда не доводилось видеть такого, как сегодня.

— Понимаю, это было непросто. Но вы сделали правильный выбор. Не сворачивайте с этого пути, и он приведёт вас к вратам царствия божьего.

— Хорошо, — сглотнул и часто задышал Рэмми, когда в коридоре послышались звуки приближающихся шагов.

Тяжёлая дверь пыточной распахнулась будто под ударом тарана. Лорд де Серра, без шлема и в камзоле, буквально влетел внутрь, сопровождаемый двумя стражниками и едва ли не физически ощущаемой яростью. Ни слова не говоря, он подскочил к остолбеневшему Рэмми и слёту впечатал облачённый в латную перчатку кулак тому в челюсть. Здоровяк мгновенно обмяк и рухнул, словно мешок пшена.

— Кляп, — прорычал лорд, приставив клинок к горлу насмерть перепуганного Ларса.

Бошан, не скрывая удовольствия, немедленно исполнил приказ.

— Теперь поднимите его, — указал де Серра на лежащего без движения Рэмми.

— Прикажите на дыбу? — учтиво осведомился Бошан.

— Приведи его в чувства, идиот!

— Сей момент! — едва не задохнулся тот от переживаний и, схватив черпак, окатил подмастерье водой.

Рэмми инстинктивно схватил ртом воздух и часто заморгал.

— Поднимайся, тупая деревенщина! — пнул его Бошан. — Перед тобой лорд!

Кое-как встав на ноги, Рэмми выплюнул в ладонь выбитые зубы с изрядной порцией крови и неловко покланялся.

— Назови мне причину, по которой я не должен обезглавить тебя на месте, — потребовал де Серра, держа меч обнажённым.

— Этот человек, — указал Рэмми дрожащей рукой на Ларса, — под защитой Господа… милорд.

— Что он несёт? — обратился де Серра к Бошану после небольшой молчаливой паузы.

— Ложь! Просто… вопиющая в своей богохульной мерзости ложь, милорд! — сорвался тот на визг. — Этот ничтожный прихвостень Сатаны околдован магом! Он поработил его душу, разум, и говорит его устами!

— Почему ты это сказал? — перевёл де Серра взгляд на Рэмми.

— Огонь не тронул его. Он обратился против месье Бошана, опалив тому ладонь.

Экзекутор скривился, крепче прижимая к груди замотанную тряпьём руку, всё ещё источающую смрад горелого мяса.

— И только?

— Да, милорд. Разве это не чудо?

— Чудо, что ты сумел отыскать ртом титьку матери и не подох в младенчестве. Это же пиромант! Огонь — его стихия! Может, Господь защитит этого еретика и от холодной стали? — клинок коснулся правого предплечья Ларса, отчего тот едва вновь не изрыгнул скудное содержимое желудка. — Как считаешь?

— Господь всемогущ. Коли ему угодно, он защитит от любых бедствий и тягот.

— Тут ты прав, — де Серра занёс меч и резко опустил его.

Лучи красного светила и звук капель, падающих на камни — за пять суток они стали почти родными в отсутствие чего-либо иного. Олег даже научился получать некое подобие удовольствия, наблюдая за ними, выучил весь маршрут светового пятна, каждый бугорок и трещину на его неизменном пути. Вот и сейчас, неподвижно сидя в углу, он наблюдал за очередным восхождением. Когда тень, отбрасываемая прутьями решётки, проползла по полу, вскарабкалась на стену и достигла потолка, дверь камеры Олега открылась.

— Куда? — прохрипел он пересохшим горлом, как только кляп покинул ротовую полость.

— Лорд-командующий желает тебя видеть, — ответил один из пары подхвативших его под руки стражников.

Когда Олега приволокли в пыточную, там было уже десятка два человек. В коридоре и внутри, возле дверей, дежурили четверо латников, вооружённых алебардами. Ларс, белый как полотно, сидел на стуле, пристёгнутый ремнями, в окружении шести заметно нервничающих стражников, держащих руки на эфесах своих мечей. Чуть поодаль, бросая косые боязливые взгляды на узников, разговаривали трое в чёрных расшитых крестами мантиях и остроконечных головных уборах. Тощий человек в покрытом бурыми пятнами фартуке сидел на табурете перед склонившимся над ним лекарем, что можно было предположить по белому балахону того, подпоясанному красным ремнём. Пара седых старцев возбуждённо беседовала возле заваленного книгами стола, периодически суя друг другу под нос раскрытые фолианты, и тыча в них пальцами. На дыбе, используя ту в качестве скамьи, сидел полноватый здоровяк в замаранной кровью рубахе и задумчиво водил языком по лишившейся передних зубов десне.

— Сюда его! — раздался у Олега за спиной командный баритон, принадлежащий, очевидно, человеку, не привыкшему получать отказ. — И этих тоже!

В центр пыточной вышел мужчина лет сорока в тёмно-зелёном камзоле, с богато украшенными ножнами на поясе, из которых поблёскивал золотом и рубинами роскошный эфес меча. Чуть тронутые сединой бакенбарды обрамляли волевое лицо, принадлежащее скорее солдату, чем дворянину.

— Арбалеты! — скомандовал он, когда стражники поставили Олега, Дика и Жерома возле пристёгнутого к стулу Ларса и обступили дугой.

— Отец наш, — попытался Клозен перекреститься скованными руками, — ижи еси на небеси…