Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

Он как раз хотел сделать спасительный прыжок в темноту дымохода, когда крыса, у которой теперь тоже было крепкое тело, преградила ему путь. Эхо затравленно посмотрел назад. В довершение всего на него ползла гигантская змея. Теперь у него не было возможности двигаться ни вперед, ни назад.

Помощь пришла неожиданно: одно из щупалец нурнии отвалилось, как мокрый канат, и попало прямо в крысу. Нурния в своем охотничьем азарте не видела никаких различий, поэтому она выпустила еще полдесятка других щупалец, которые в одно мгновение оплели крысу, после чего она уволокла ее наверх. Испуганно визжа, крыса исчезла в шуршащем теле нурнии.

Путь был свободен, и Эхо решительно прыгнул в дымоход. Вокруг поднялось плотное облако серой золы и на некоторое время полностью покрыло Эхо, что дало ему возможность немного перевести дух. Несколько секунд он оставался невидимым для теневых животных, как и они для него.

Потом пыль осела, и Эхо, к его глубокому разочарованию, увидел, что дымоход выложен не камнями, а представляет собой круглую и абсолютно гладкую металлическую трубу, по которой совершенно невозможно карабкаться вверх.

Через уменьшившуюся пелену пыли Эхо видел, как перед дымоходом поднималась черная могучая голова змеи. Она раскрыла пасть и стала лениво отклоняться назад, собираясь с размаху броситься на свою жертву.

Над ним что-то зашуршало. Что это? Нурния? Не может быть, она была слишком большой, чтобы поместиться в дымоходе. Нет, это было не шуршание, а шум от взмахивания крыльев. Видно, в момент общего замешательства, когда облако от золы было слишком плотным, орлу удалось залететь в дымоход, и сейчас он порхает над Эхо, готовый в любой момент наброситься на него.

И здесь в затылок Эхо больно впились две крепкие когтистые лапы и потянули его вверх. Он пытался кусаться и царапаться, но его зубы и когти попадали в пустоту. Орел крепко вцепился в него, и было нетрудно догадаться, что он задумал: вытащить царапку из дымохода наверх, чтобы сбросить его потом вниз, как мешок, на мостовую Следвайи, где он переломает себе все кости.

Неожиданно Эхо ощутил дуновение свежего ветра, и далеко внизу увидел Следвайю, освещенную ночными огнями. Он опять был на крыше.

Когти отпустили его, но он не полетел вниз, навстречу городу, а упал чуть ниже, приземлившись на крыше из крыш. И мгновение спустя рядом с ним оказался Фёдор Ф. Фёдор.

– Фёдор! – воскликнул Эхо и потер глаза. – Что ты здесь делаешь?

– А на что это похоже? – спросил филин, отряхивая сажу с крыльев. – Я спасаю твою шкуру, мой юный друг. Хороший конец опасного приключения является признаком тивриальной цамонийской литературы – но кто же любит постоянно читать трагедии?

После того как Эхо пробрался к своей корзинке, он полночи не спал и размышлял. Почему Айспин из-за какой-то мелочи подверг его такой опасности? Была ли это чистая злоба? Или какой-нибудь расчет? Чистое безумие? Собственно говоря, были два убедительных объяснения. Первое: речь вообще не шла ни о какой опасности. Тени не смогли бы причинить ему зла, так как они являлись всего лишь проекциями его собственных страхов. Алхимический фокус-покус, такой же безобидный, как Сваренное привидение. Безумные представления, вызванные испарениями черной смазки, которой мастер ужасок натирал себе руки. Второе: старик просто свихнулся и теперь стал еще более непредсказуемым, чем до этого.

Лишь к утру Эхо сумел заснуть. Когда он через несколько часов проснулся, в его голове уже созрело твердое решение: он должен бежать, прямо сегодня.

Эхо прокрался на крышу, чтобы еще раз как следует насытиться молочным озером. Причем до такой степени, чтобы он в следующий раз вспомнил о еде лишь через несколько дней. Потом он медленно прошел через мавзолей кожемышей, через лабораторию и стал спускаться по лестнице. У него отлегло от сердца от того, что он нигде не встретил мастера ужасок, не ощущал его запаха и не слышал его цокающих шагов.

Подойдя к воротам, он еще раз остановился и прислушался к самому себе. Испытывал ли он страх? Страх перед свободой? Перед собственной смелостью? Конечно, испытывал. Он в первый раз в жизни покинет Следвайю, поменяет свою Родину на целый мир. Эхо был городским животным. Он провел свою прежнюю жизнь в Следвайе, ни разу не поставив это под сомнение. Он любил мощеные мостовые и тротуары, защитные стены и крыши, печи и горячую еду, толпы людей и уличные фонари. Покинуть город было равносильно прыжку в бурную реку, не умея плавать. Он был изнеженным и домашним царапкой, который, полностью полагаясь только на самого себя, решил сбежать из цивилизации в непредсказуемый дикий мир Цамонии. Мир, полный всевозможных опасностей, злобных форм бытия, диких животных, ядовитых растений и коварных природных явлений. Все это будто бы было там, за горами. Надо было только преодолеть городские стены, чтобы со всем этим столкнуться. Дикие псы разбойничали в полях. Они были значительно более опасными и жестокими, чем городские собаки. Эхо часто слышал их завывания. Змеи, скорпионы, бешеные лисы, лиственные волки, лунные тени – все это были не мифические существа, а реальные жители цамонийских ландшафтов.

Сначала он должен был пройти через городскую свалку, которая, скорее всего, кишела крысами. А потом через пашню, по которой бродили полевые ведьмы, засовывающие все живые существа в мешки и топящие их в прудах. После этого он должен миновать Дикокорневое болото с его удушающими корнями и засасывающими топями, в котором, должно быть, обитает золотой гуль. И только потом откроются горы с его хищными птицами и грифами-стервятниками, ущельями и ледниками, с туманными колдуньями и ущельными демонами.

А после этого – неизвестность. Эхо не имел ни малейшего представления, что его ждет за горами, если он когда-нибудь туда попадет. Может быть, пустыня без воды, море без берега, пропасть без дна.

Боялся ли он?

Конечно.

Сдерживало ли его это?

Нет, потому что неожиданно, подчиняясь порыву смелости, он помчался к выходу из замка, вниз по извилистой дороге, в самое сердце города.

Следвайя. Как давно он здесь не был! Правда, он не особенно по ней скучал. Нездоровая атмосфера города с его жителями, страдающими хроническими заболеваниями, с наполненным бациллами воздухом, вечными хрипами и кашлем, с валяющимися в сточных канавах окровавленными носовыми платками и ватными тампонами, пропитанными гноем.

Ах, Аптекарская улица, оживленная пешеходная зона города. Здесь было все, в чем нуждался рядовой житель Следвайи: множество аптек, витрин, заполненных бутылочками с сиропом от кашля и таблетками от гриппа, витаминами и пастилками от боли в горле, термометрами и бандажами, ушными каплями и слабительными средствами, торфяным пластырем и мазями от укусов кожемышей. Люди рассматривали витрины, прижимаясь лбами к стеклу, или выходили из магазинов с корзинками, полными медикаментов, демонстрировали друг другу свежие язвы или послеоперационные швы, сморкаясь и чихая, беседовали о своих болезнях и о новых лекарствах.