Hioshidzuka - Вернуться в сказку

— Справимся! — улыбается король. — Мы справимся! Нас трое — ты, я и Теодор, — но мы достаточно круты для этого!

И Янжина улыбается ему в ответ. Не хмурится, не отворачивается — лишь смеётся. И Ал рад этому — эта девушка ещё ни разу не смеялась при нём. Пожалуй, этому было объяснение — её отец умер совсем недавно. Интересно, как среагировал бы сам Альфонс, если бы узнал, что Джошуа Брауна больше нет? Наверное, дар речи бы потерял. Не хотелось даже думать о том, что когда-нибудь — а это когда-нибудь в любом случае наступит — Джошуа Браун умрёт. Это было слишком больно. И Янжине Арон, очевидно, было слишком больно. Ещё бы — это был её единственный родной человек.

— Старые порядки изжили себя, — говорит Ал, присаживаясь на подоконник и откидываясь чуть-чуть назад — так, что, если бы ему захотелось, он мог бы дотронуться до внешней стороны стены дворца. — Нам совершенно точно необходимы новые. Ты со мной согласна?

Янжина кивает, продолжая всё так же улыбаться. А в кабинет заходит Траонт. Недовольный, невыспавшийся герцог, брат Джулии Траонт и предыдущего короля. Он всегда такой. Можно не слишком-то удивляться. Теодор отвешивает королю поклон и отдаёт тому маленький — с крупную монету — медальон, на котором изображена какая-то девушка. «Принцесса Мария Кайеримская» — читает Ал золотые буквы с обратной стороны медальона.

— Она — моя невеста? — равнодушно интересуется Альфонс, вглядываясь в портрет девушки, который принёс ему Теодор.

Кажется, принцесса Мария из Кайерима довольно очаровательна. Милая девочка. Сколько ей? Лет тринадцать-четырнадцать? На вид — примерно так. Милый ребёнок, которого родители почему-то готовы так рано выдать замуж. На Земле, вроде, раньше тоже было так. Девочек выдавали замуж сразу, как только они достигали определённого возраста. Мерзко. Как же это мерзко.

Кажется, невесту короля Орандора звали именно так — Мария. Точно так же, как и его сестру. Это было вдвойне смешно от того, что Фаррел тоже некогда была принцессой, но Ал бы никогда в жизни не захотел на ней жениться. Да, впрочем, наверное, на этой Марии тоже. А на Алесии ему никто не позволил бы жениться.

Ал отдаёт медальон обратно в руки Теодора. Тот подцепляет вещицу своими худыми костлявыми пальцами и рассматривает, насколько хорошо она сделана. Его, пожалуй, куда больше интересует строение цепочки — или как это там можно назвать, — нежели та девушка, которая изображена здесь.

— Да, Ваше Величество, — произносит мужчина, бросая взгляд на портрет и добавляя чуть презрительно. — Если ваша невеста окажется вам столь не мила, вы всегда можете завести фаворитку.

Альфонс лениво сползает с подоконника, вспоминая о том, что сегодня этот треклятый приём принцессы из соседнего королевства. Он выходит из своего кабинета, и Янжина тоже уходит, положив всю кипу неразобранных бумаг на стол — тут все пишут пером и чернилами, привыкнуть к этому Алу было очень тяжело, ему пришлось потратить довольно много времени для того, чтобы выучиться писать так, как писали эти люди. Король запирает дверь на ключ.

С того самого момента, как Леонарду стало плохо, Ал привык запирать дверь на ключ. Даже дверь в свою спальню он теперь запирает на ночь. Раньше никогда такого не было. Раньше он совершенно не боялся спать в открытой комнате, а теперь… Король одёргивает себя и старается сбросить навязчивые воспоминания о том страшном дне.

— А её отец, — усмехается Ал, — не пойдёт на меня войной?

Глупый вопрос. Наверное. Но Альфонсу хотелось бы получить на него ответ. Они идут по направлению к тронному залу — прямо до конца пройти один коридор, потом повернуть налево, пройти второй и оказаться перед тяжёлой дубовой дверью. Алу теперь постоянно приходится ходить туда и обратно. Он уже давно прекрасно знает дорогу. А ведь когда-то, когда ещё жив был король Генрих, парень путался в этих коридорах и залах.

А теперь — он знает, куда ведут большинство коридоров. Сам же и попросил в один из первых дней Теодора провести экскурсию. Нужно же было как-то ориентироваться в собственном доме. Даже если этот дом больше напоминал своими размерами Лувр, Версаль или что-то в этом роде, нежели нормальное обыкновенное человеческое жилище.

— Её отцу, — усмехается в ответ Теодор, — интереснее найти новую фаворитку себе, нежели смотреть на то, как фавориток заводит кто-то другой.

Даже если этот «кто-то другой» муж его дочери. Опять же — мерзко. Вся жизнь Альфонса с момента коронации была такой — грязной, мерзкой, словно бы липкой, неправильной. До смерти Алесии это было, правда, не столь очевидно. Она при всех своих недостатках как-то продолжала оставаться необычайно чистой… Это, должно быть, было невероятно сложно — Ал уже после нескольких месяцев такой жизни чувствовал себя несколько потерянным и изменившимся, а мисс Хайнтс родилась в этом мире, выросла в такой обстановке и всё равно сумела сохранить эту свою необъяснимую чистоту…

— Нет, — вдруг задумчиво выдаёт Траонт. — Его Величество обязательно пойдёт войной на Ваше Величество, когда сам будет уже не способен удовлетворить женщину.

Альфонс отчего-то вдруг давится смешком. Янжина — тоже. Она лишь улыбается как-то хитро-хитро и начинает вдруг идти несколько быстрее. Впрочем, они уже почти дошли — осталось несколько шагов до желанной дубовой двери. Несколько шагов по багряному ковру — и они окажутся там… Если честно, молодой король предпочёл бы посидеть в своём кабинете.

— Что же! — усмехается Ал перед тем, как войти в тронный зал. — Нам остаётся только надеяться на то, что к этому времени я уже успею обзавестись наследниками!

Альфонс садится на трон с какой-то непонятно откуда появившейся у него важностью. Садится в это обитое красным бархатом довольно широкое кресло из красного дерева, водружает себе на голову корону. Эта вещь достаточно тяжёлая. Мало того, в неё ещё и вставлены какие-то довольно крупные драгоценные камни. Раньше Ал надевал корону покойного Генриха, но Теодор настоял на том, чтобы мастера сделали новую. Другую — со сверкающими алыми камнями. Этих камней ровно пятнадцать штук — Альфонс уже считал.

Уже через несколько минут объявляют о прибытии в Орандор принцессы Марии Кайеримской. В зал входит тоненькая девочка лет пятнадцати, она выглядит чуть-чуть старше, нежели на портрете, смотрит почти растерянно, но пытаясь сохранять достоинство. За ней следуют две девушки чуть более старшего возраста. Все трое одеты в одинаково чёрные платья. Альфонс Браун сразу узнаёт девочку с портрета, правда, она выглядит ещё большим ребёнком. Они с Янжиной совершенно не похожи — графиня Арон выглядит куда крепче. Принцессу Марию Ал бы вряд ли позволил себе загрузить столькими делами. Янжина — сильная девушка. Даже физически сильная. А Мария — тоненькая и худенькая, очень бледная и на вид очень болезненная.