Hioshidzuka - Вернуться в сказку

Асбьёрн прячется в пещере от этого пронизывающего сырого ветра. Тут, по крайней мере, не так холодно. Возможно, из-за того, что совершенно не дует. И к тому же, ничто не льётся прямо на твою голову. До их шайки далеко. Дея — ох, хорошо, что она не знает, что он называет её так даже мысленно, все сокращения её имени жутко её сердили — сейчас находится в «цитадели» — том маленьком деревянном домике, который служил их шайке хранилищем награбленного и иногда ночлегом. Бьёрн немного обеспокоенно вздыхает — он ведь так и не сумел узнать, кто именно находится сейчас вместе с его сестрой в «цитадели». Её ведь не могли оставить там совсем одну, правда? Деифилия не была достаточно хорошо вооружена для этого. Впрочем, Мир вряд ли был способен оставить её одну в таких обстоятельствах. Бьёрн не слишком хорошо понимал — злит его это или радует.

Жертвенный алтарь — багровый и потрёпанный — вполне сгодился для того, чтобы лечь прямо на него и смотреть на своды пещеры с тем любопытством и затаённым почти восторгом. Пещера ему нравилась. Будь его воля — сделал бы «цитаделью» их Сонма не крошечный деревянный домик, а просторную пещеру вроде тех, что раньше — ещё до Великой зимы — служили для людей храмами. Дея любила читать о том, что было до Великой зимы. Асбьёрн порой, вообще, сомневался, что было что-то до зимы. В конце концов, уже не одно поколение людей видело лишь эти проклятые снега вокруг себя. Ну или вечные дожди в южных землях. Сестре Бьёрн, вообще, верит довольно редко — девушки часто склонны всё преувеличивать. Особенно — Дея. Пусть паренёк и ненавидел Драхомира, но чаще всего, когда Деифилии что-то в том не нравилось, это был какой-то сущий пустяк, на который и внимание обращать должно было быть стыдно. Должно быть, до зимы было лишь немного теплее. Не настолько, чтобы вспоминать это с каким-то странным и совершенно непонятным трепетом, как вспоминает Дея. Мир говорил, что в том времени не было ровным счётом ничего интересного. И Бьёрн не имел никаких причин не верить демону. Нет, причины были, разумеется, но в том, что именно эти его слова были правдивы, сомневаться совсем не хотелось.

Шорох почти заставляет Асбьёрна вздрогнуть. Едва слышный. Человек бы и не сумел заметить такого. Но Бьёрн не человек. Оборотень — вроде так люди бы его назвали, если бы знали, на что он способен. Не вздрагивает Асбьёрн только потому, что хорошо помнит один урок от Калэйра — кого бы ты внезапно не увидел, кто бы не оказался рядом с тобой, ни в коем случае нельзя как-то показывать свой страх или своё удивление.

Почувствовав чужое присутствие, парень приподнимается на алтаре. В другом углу пещеры он замечает худенькую фигурку. Асбьёрн недоверчиво смотрит на девушку. Его губы тут же трогает самодовольная и почти что противная — Деифилия всегда говорила ему, что в моменты особой ярости или плохого настроения он просто уродлив — усмешка.

В роскошном шёлковом сарафане, с нарядными лентами, вплетёнными в волосы, эта девушка совсем отличалась от тех девушек, которых Бьёрну приходилось видеть ранее — в частности, от его строгой сестры Деифилии, от мальчишки-Хель, которая носилась раньше вместе с ним по лесу, от весьма эффектной Лилит. Она была красива, но совсем не так, как была красива ледяная Дея. В ней было что-то… Тёплое, что ли?

А ещё она кого-то отдалённо напоминала. Асбьёрн не мог толком понять — кого именно. Но определённо она кого-то напоминала. Тоненькая, черноволосая, с худым длинным лицом, на котором была видна печать усталости. Похожая на маленького и сердитого заблудившегося волчонка. Почти что похожая на Магна. На это глупое животное, которое почему-то ласкалось к Драхомиру, хотя тот был, между прочим, убийцей, предателем, редкостным ублюдком… Магну было месяца четыре. Он был ещё совершенно глупым, весёлым и надоедливым. Это был чёрный волк, обещавший вырасти довольно внушительных размеров, с подпалиной на левом боку. Какие-то изверги мучили бедное животное только за то, что, дескать, его мамаша нападала на деревню и перегрызла с десяток людей. Подумаешь! Волчонок, которому едва месяц исполнился, в чём был виноват?

Асбьёрн внимательно смотрит на нежданную гостью. Та его совсем не замечает. Немудрено — алтарь находился в таком месте, что его и не было видно. Да и девчонка слишком замёрзла и устала, чтобы обращать внимания на тихую возню так далеко от себя. И это с её стороны довольно глупо. Во всяком случае, Бьёрн думает именно так — он осторожно поднимается на ноги и прыжком оказывается почти что рядом с гостьей.

— Ближе подойдёшь — горло перегрызу, — предупредил он девушку и спрятал фолиант под свою одежду. — Кто такая?

Да… Глупое требование, учитывая то, что он к ней уже подскочил. Впрочем, Деифилия и Йохан не зря бранили Бьёрна за те необдуманные поступки, которые он совершал. Драхомир обычно не бранил — он отвешивал подзатыльники и смеялся над промахами Асбьёрна. Танатос просто ржал. Без всяких подзатыльников и ругательств. Его забавляло, что кто-то совершал столь же досадные ошибки, что и он. Да и… В чём Танатос Асбьёрну, всё же, нравился, так это в том, что он никогда ни к чему не придирался. Творил ерунду, конечно, скучал и совершал от этого такие вещи, о которых без дрожи и подумать невозможно, но на чужие оплошности внимания не обращал. Точнее — обращал столь мало внимания, что это не стоило совершенно ничего. Танатос мог поржать над опрометчивостью Асбьёрна, Асбьёрн мог поржать над погрешностью в плане Танатоса. И всё было вполне даже честно. Даже учитывая скверный характер обоих. Но… Пожалуй, в данном случае оплошность Бьёрна ничего не стоила. Не та ситуация, чтобы на его слова слишком уж явно огрызались. И тем более — не та, чтобы ему за его слова отвесили оплеуху.

Девушка в испуге шарахнулась подальше от внезапно возникшего перед ней парня и едва слышно стала шептать какую-то молитву. Она смотрела на Асбьёрна своими зелёными глазами, словно пытаясь околдовать, убедить в чём-то. И Бьёрну хочется расхохотаться и сказать, что чары ведьмы на него действовать не будут — из-за того, что отчасти парень как бы медведь.

— Я лишь хочу спрятаться от дождя. Прошу вас — не убивайте меня, — это первые слова, которые он от неё слышит.

Посиневшие от холода губы девушки едва шевелятся, но голос полон металла. Не льда, как у Деи. Но лёд можно растопить легко, а чтобы расплавить металл понадобится огня куда больше. И гореть он должен куда жарче, тогда как лёд можно просто сжать в руке, чтобы он превратился в воду. Драхомир в чём-то подтверждал опасения Асбьёрна, если честно. Пусть сестра и не признавала этого — а демон был слишком влюблён и погружён в мысли о том, насколько он сам любви недостоин, чтобы это замечать, — но рядом с Миром Дея становилась куда мягче. И улыбалась намного чаще. И ей нравилось, как улыбался Драхомир — открыто, смело, совсем не так, как было позволено в оборотничьем семействе, которого Асбьёрн уже почти не помнил, но по которому Деифилия так сильно скучала. Так вот, Дее нравилось, как улыбался Драхомир. Нравилось, как хорошо он умел танцевать, как подхватывал её на руки и кружил, как рассказывал ей дурацкие истории про какие-то там рода в своём родном Интариофе. Особенно Мир любил рассказывать истории об отцовском уровне — Бьёрн до сих пор плохо понимал, из чего состоял Интариоф и почему составляющие назывались «уровнями» — Сваарде. Сваард, пожалуй, оборотню бы понравился. Пустынный, скалистый, тёмно-красный, с багровым небом, на котором сияли два солнца, полный крепостей, цитаделей и рудников… Самый богатый полезными ископаемыми уровень. И холодный. «Один из самых холодных уровней Интариофа».