Яцек Пекара - Прикосновение зла

– Ну, хорошо, – сказал я. – Надеюсь, вы не подведёте меня, доктор. Я буду проверять, что и как. А теперь извините, долг зовёт...

Я кивнул ему головой, даже не взглянул на Грольшиху и покинул квартиру. Признаюсь, что я ощущал удовлетворение. Это чувство было мне не совсем чуждым, ибо и прежде жизнь ставила меня перед множеством проблем, с которыми я смог превосходно справиться, но, тем не менее, очень приятным.

Мой коллега, чьё присутствие в Виттлихе пока не создавало проблем (хотя я и думал угрюмо, что положение вещей может в любой момент измениться), прислал гонца с просьбой как можно скорее встретиться. Хочешь не хочешь, пришлось тащиться в таверну, где он снимал комнату. Парадный вход был украшен очень большой и красочной вывеской, на которой было намалёвано то, что на первый взгляд напоминало большое погнутое ведро, а на второй взгляд – рыцаря в полном доспехе. Трактир назывался «Доблестный Гектор», что, несомненно, свидетельствовало о широкой эрудиции владельца и о том, что античная история Гомера о защите далёкого Илиона произвела на него сильное впечатление.

Оттон ждал меня в алькове, где он изволил обедать. Правой рукой он азартно черпал из миски, полной похлёбки, а левой пощипывал прислуживающую ему девку.

– Рад видеть тебя в добром здравии и настроении, – сказал я с порога.

Мой товарищ вскочил на ноги и расплылся в искренней улыбке.

– Дорогой друг, как хорошо, что ты уже здесь!

Он прошептал что-то девушке на ухо и хлопнул её по заднице, а она пискливо рассмеялась, после чего быстро исчезла за занавеской, отделяющей альков от основной части зала.

– Мордимер, сейчас ты должен спасти даже не Роберта, а его имущество – сказал Оттон драматическим тоном.

– Да ты что, – буркнул я. – Интересно, какое ты мне придумаешь новое задание. Ну, хорошо. – Я махнул рукой. – Говори, что там с этим имуществом? – Я уселся на стул и придвинул к себе миску Оттона. – Не возражаешь, дорогой друг? Я как-то проголодался, когда увидел, как ты ешь с таким аппетитом.

– Конечно, конечно... Всё, чего пожелаешь.

– Итак? – У меня был полный рот, поэтому я решил, что этой короткой версии вопроса должно быть достаточно. Суп действительно был весьма неплох.

– Братья Эсми ворвались в дом Роберта и заняли его, очевидным образом действуя вопреки закону.

Я проглотил то, что было во рту.

– Позови служанку, сделай милость. Пусть она принесёт хлеб, а то как есть одну похлёбку... Ну да, твой кузен упоминал об арендаторах, что...

– Нет, нет, нет, – прервал меня Оттон. – Деревенская усадьба была записана на Эсми, так что дело неоднозначно с юридической точки зрения. Ты же знаешь, что убийца не может получить материальную выгоду от своего преступления, поскольку...

– Оттон, я знаю законы. Будь любезен, переходи к делу. И напоминаю о хлебе.

– Да, да...

Он кликнул служанку и приказал ей «мигом» принести свежую буханку. Для усиления веса своих слов он схватил её за ягодицы, как будто они были яблоком, а он пальцами хотел добраться до сердцевины с косточками. Она взвизгнула ещё громче, чем раньше, но по её лицу я мог понять, что она и в мыслях не имела сопротивляться заигрываниям Оттона.

– Теперь эти разбойники хозяйничают в доме Роберта. В его доме, здесь, в городе.

– Оправдывают ли они каким-либо образом своё поведение?

– О да. Они не так глупы. Они позаботились предъявить иск, но недвижимость заняли прежде, чем кто-либо дал им на это разрешение. Прежде чем адвокату Роберта удастся получить благоприятный приговор, в доме ничего не останется. Видимо, они всё хотят вывезти. Там останутся голые стены...

– И что мне теперь делать? – Спросил я неохотно, хотя, конечно, довольно хорошо представлял себе, что имеет в виду мой компаньон, и какую юридическую лазейку он хочет использовать. А точнее, использования какой юридической лазейки он будет ожидать от меня.

– Займи недвижимость, ссылаясь на нужды следствия и необходимость изучения места преступления.

Я только вздохнул.

– Хорошо, – ответил я. – Я сделаю это, но только потому, что мне не нравится, что братья твоей Эсмеральды сочли смерть сестры выгодным делом.

– Именно так! – Всплеснул он руками. – Это низко, не правда ли?

Я посмотрел на него тяжёлым взглядом.

– Я уже сказал, что сделаю то, о чём ты просишь. Не нужно меня убеждать. Ага, просвети меня ещё: сколько этих братьев?

– Семеро.

– Семеро, – повторил я через некоторое время. – Слава Богу, что не семьдесят. Должен ли я ещё что-то знать?

– Это вспыльчивые люди, Мордимер. По-настоящему горячая кровь.

– Та-ак. – Я покивал головой. – Я постараюсь остудить её инквизиторским смирением.

– Что, прости? – Он явно удивился.

– Ничего, ничего, Оттон.

По случаю посещения дома Роберта Пляйса и беседы с его зятьями я решил надеть официальный инквизиторский костюм, потому что предпочёл бы не вступать в битву с семью вспыльчивыми разбойниками и их присными. Ведь они могли накинуться на пришельца прежде, чем спросить, что и как. Между тем, чёрный плащ и сломанный серебряный крест защищали лучше, чем наикрепчайшие доспехи. Человек, который собрался перейти дорогу служителю Святого Официума, должен был несколько раз подумать. Это было связано с тем, что убийство и даже воспрепятствование инквизитору в выполнении служебных обязанностей карались с необыкновенной строгостью, а преступника преследовали любыми доступными способами. Недаром пословица гласила: «Когда погибает инквизитор, чёрные плащи пускаются в пляс». Конечно, следовало всегда иметь в виду, что в момент гнева люди не руководствуются рациональными соображениями и могут убить инквизитора, а потом сокрушаться о том, какую ужасную судьбу уготовили себе и своим близким. А для мёртвого инквизитора вовсе не станет утешением, что убийца и его семья были наказаны с такой строгостью, что об их казни рассказывали ещё долгие месяцы.

Дом, принадлежащий Роберту Пляйсу, представлял собой трёхэтажное кирпичное здание с небольшим садом. Со стороны улицы дом прикрывала серая каменная стена, посередине которой я увидел широкие двустворчатые ворота. На данный момент эти ворота были распахнуты настежь, и из них высовывались головы двух запряжённых в телегу лошадей. Одну из них держал под уздцы рослый светловолосый мужчина и матерился на чём свет стоит. Он увидел меня лишь тогда, когда я уже стоял рядом с ним.

– Какие-то проблемы? – Вежливо спросил я.

Он прервался на половине проклятья и уставился на меня, а ярость медленно исчезла из его глаз.

– Да какие там проблемы, мастер инквизитор, – прохрипел он наконец. – Скотина у меня упёрлась, и шагу не хочет сделать.