Валерия Чернованова - Цветок из пламени

Я больше ее не слышала. Голова противно гудела, как если бы на меня вместо шляпы надели колокол и по нему изо всех сил колотили. Окружающие звуки приглушились, стерлись и лица злопыхательниц. Браслет накалился, и я вместе с ним. Словно вдруг стала куском металла, который бросили в огонь, и он горел, долго и нудно, никак не желая плавиться.

Кажется, еще немного, и у меня дым повалит из ушей. Или я снова слягу в постель от приступа магической лихорадки.

Протиснувшись сквозь кольцо любопытных придворных, заинтересованно таращившихся на тренировочное поле, я застыла в стороне, не способная больше шевелиться. Если бы не сковывающий силу браслет, не чувствовала бы себя так отвратительно.

Или же всему виной была ревность, вновь меня ослепившая.

Подбежала Софи. Принялась что-то быстро шептать мне на ухо. Кажется, утешала, советовала не обращать на сплетниц внимания. Я в ответ послушно кивала и все скользила невидящим взглядом по кромке леса, чернеющего вдали.

Думала, мерзопакостное настроение просто не может стать еще более отвратительным. Куда там! Стало. Стоило мне наткнуться взглядом на черноглазого ловеласа, а потом — на его нового противника.

Вокруг Адриена бушевало пламя, вся мощь которого должна была обрушиться на моего мужа.

Поначалу на них никто не обращал внимания. Вернее, собравшиеся, не отдавая предпочтения кому-либо из стражей, следили за всеми воинами одновременно, отмечая наиболее удачные выпады и атаки. Но после того как Адриен попытался окатить маркиза огнем, жар которого почувствовали и другие стражи, и те, кто стоял за магической чертой, взгляды всех зрителей устремились к заклятым врагам.

В последний момент Моран успел отразить внезапное нападение. Смертоносное пламя, точно волна о прибрежные скалы, разбилось о взметнувшуюся перед чародеем воздушную преграду. Огонь схлынул, растекаясь по почерневшей земле, оставляя после себя невесомые хлопья пепла.

Пахнуло жаром, яростью, едким дымом, от которого болезненно запершило в горле.

Не знаю почему, но остальные воины поддержали безумство. Разошлись в стороны, оставляя противникам больше места для маневров. Тренировка незаметно превратилась в дуэль.

Моран пригнулся, точно хищник перед прыжком. Когда ладонь колдуна коснулась выжженной земли, придворные дружно ахнули. По растрескавшейся почве, точно кровь по жилам, потекла тьма, стремительно подбираясь к де Грамону, беря того в кольцо. Она была повсюду. Отражалась во взгляде маркиза, полностью захлестнула его глаза. Липкой смолой растекалась по некогда зеленой лужайке, готовая в любой момент поглотить свою жертву.

Вот она вздыбилась, заполняя пространство вокруг графа, парализованного ужасом. Казалось, еще немного, и тьма затащит его в свой непроницаемый кокон.

Я и сама стояла ни жива ни мертва. Было такое ощущение, будто смотрю на полотно, написанное рукой умелого живописца: морр, черпая силу из потустороннего мира, безжалостно расправляется со своим врагом.

Моран, конечно, не морр, хоть и весьма одаренный. Но даже самому одаренному колдуну нашей эпохи не под силу так долго контролировать глубинную тьму.

Похоже, я только сейчас начала познавать все грани возможностей мужа, и от этого, если честно, стало жутко. Как и от выражения его лица, в котором не было ничего человеческого. Казалось, де Шалоном руководят звериные инстинкты, жажда убийства. Брр…

— Это ж надо, сколько силищи! — послышался совсем близко голос одного из придворных. Голос, в котором ужаса было больше, чем восхищения и благоговейного трепета.

За ним последовали предупреждающие окрики воинов, тоже явно испуганных, и пронизанные паникой возгласы, доносящиеся из разряженной толпы.

Интересная получилась прогулка.

— Он ведь сейчас развеет его по ветру, — испуганно прижала руки к щекам Софи.

Адриен стал белым, если не сказать пепельным. Удивляюсь, как еще не поседел. Я бы на его месте уже прощалась с жизнью.

Жаль только, за убийство стража его светлость по головке не погладят. Скорее всего, отправят следом за де Грамоном к демонам во мглу. А потому следовало как можно скорее прекратить это безобразие.

Словно прочитав мои мысли, в момент, когда застлавшая воздух чернота уже готова была поглотить обомлевшего мага, появился Люстон XIV.

Возмущенно постукивая по траве тростью, приветствуемый низкими поклонами своих подданных, король приблизился к мглистой завесе чар и прокричал громко:

— Это что здесь такое творится?! Немедленно прекратите! Вы слышите? Сумасшедшие! Вам было велено тренироваться, а не убивать друг друга! — Голос монарха взметнулся на октаву выше, превратившись в оглушительный визг.

Моран встрепенулся. В глазах, до этого походивших на две черные стекляшки, мелькнуло что-то осмысленное. Я облегченно вздохнула, когда непроницаемый полог из тьмы начал таять, расползаясь по воздуху завитками дыма.

Хвала Единой! На этот раз пронесло. А в следующий, надеюсь, его блондинистое сиятельство поостережется провоцировать моего мужа.

С которым, когда страсти немного поутихли, я пошла разбираться. Стоило оказаться по другую сторону волшебного полога, как шлейф василькового платья приобрел насыщенный серо-буро-малиновый окрас, напитавшись грязью. Спасибо водяным магам, которые, чтобы потушить отдельные костерки, за каких-то пару минут превратили припорошенную пеплом землю в чавкающее болото, из которого поднимался удушливый пар.

Я остановилась в нескольких шагах от стража, не решаясь к нему приблизиться. Опять ведь поругаемся, вместо того чтобы нормально поговорить. Мое настроение совсем не располагало к мирной беседе, да и его, если судить по мрачному, как та самая глубинная тьма, взгляду — тоже. Но и уйти, не высказав все, что думаю об этом мальчишеском безрассудстве, я не могла.

Благодаря Морану у меня в груди опять бушевал ураган чувств. Только что по вине маркиза я чуть не превратилась в пепельную блондинку. А до этого сгорала в пламени ревности. Да и сейчас горю.

Стащив через голову рубашку, хотя теперь таковой ее можно было назвать с большой натяжкой, его светлость выхватил из рук подскочившего слуги кувшин с водой и принялся жадно пить, делая большие глотки. Прозрачные струи текли по подбородку, груди стража, перепачканной в пыли и крови. Вид последней нисколько не смущал придворных красавиц, наоборот, провоцировал в их сплоченных рядах еще большее оживление. Я скользнула взглядом по рукам мужа, крепко держащим кувшин (наверняка половина зрительниц сейчас мечтала оказаться на месте этого хрупкого сосуда), — под покрытой капельками воды и пота кожей перекатывались напряженные мышцы.