Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

Но так с друзьями не разговаривают. А кто разговаривает, вскоре остаётся без них.

Лили в ответ только улыбнулась, правда, без особого энтузиазма.

— Эй, Эванс! — услышала она так долго ожидаемую фразу, сказанную так долго молчавшим голосом, как только они с Алисой переступили порог гриффиндорской гостиной.

Джеймс стоял, прислонившись плечом к стене и, наклонив голову, исподлобья сверлил Лили взглядом.

— Чего тебе, Поттер?

Подружки притихли, жадно внимая намечающейся перепалке.

— «Чего мне», Эванс? — передразнил её Джеймс. — Да ничего, в принципе, нового. Хочу набиться к тебе в компанию на сегодняшнюю прогулку с ругару.

— Да тебе, Поттер, только бы повод найти, из-за чего к Эванс подкатить, — засмеялась Дороти.

Но её голос остался в одиночестве. Никто его не поддержал.

Джеймс смерил Дороти таким взглядом, что она немедленно растворилась среди других студентов, наполнявших гостиную.

— Подумать только, какая честь для меня! — насмешливо фыркнула Лили.

Человеческая природа загадочна. Всё последнее время Лили только и думала о том, как бы ей помириться с Поттером. И вот теперь, когда её надежды грозили осуществиться сами собой, зачем-то нарывалась на ссору. Нет в мире места логике. Особенно там, где в одном пространстве существуют Он и Она.

— Бесспорный факт, что в теории ты подкована лучше меня, но на практике ты мне, Эванс, в подметки не годишься, — с раздражающей самоуверенностью заявил Джеймс. — А впереди именно практика. И пугающий ругару вот с такими острыми клыками и вот с такими острыми когтями. Я вот тут и подумал — дружеская поддержка тебе не помешает.

— Мне не нужна ничья помощь. Особенно твоя, Поттер! — заупрямилась Лили. — Обойдусь как-нибудь!

— Это как же? — насмешливо поднял брови Джеймс.

— Я же сказала, — презрительно дёрнула плечом Лили, — как-нибудь!

— Грандиозный по своей глубине и содержательности план. Весьма впечатлён. Только, боюсь если ты ему последуешь, Эванс, ругару оставит от тебя одни ножки. Поскольку рожки, как всем известно, остались у меня. Значит, так, Эванс, — не дал Джеймс ей ничего возразить, хотя Лили уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы сказать на повышенных тонах, что она думает обо всём этом вопиющем безобразии. — Предлагаю пари. Проспорю, будет по-твоему. Проспоришь ты, — по-моему. Идёт?

— Что ещё за пари, Поттер? — подозрительно сощурилась Лили.

— Да не стоит так напрягаться. Разве я могу предложить такой Золотовласке, как ты, что-нибудь плохое?

Поттер не сводил с Лили светящихся насмешливых глаз.

— Не дёргайся, Лилс. Мы всего лишь с тобой… потанцуем.

— Потанцуем? — нахмурилась Лили, не без основания опасаясь подвоха.

Поттер глядел на неё честными глазами пай-мальчика и бойскаута с десятилетним стажем:

— Потанцуем!

Если бы Лили хуже его знала, может быть и поверила бы ему. Но она-то Поттера знала с одиннадцати лет! И даже успела смириться с тем, что по части каверз ей с этим противным лягушонком-головастиком не сравниться никогда.

— Как мы будем танцевать? — тоном прокурора решительно уточнила Лили.

— В перепляс! — его улыбка так и светилась лукавством. — Кто кого перетанцует, тот и выиграл.

Растянув ещё шире, хоть это и казалось уже невозможным, тонкогубый большой рот, Поттер протянул Лили руку в пригласительном жесте:

— Ну же, Эванс, смелее! — подначивал он её. — Неужели ты не примешь такой простенький детский вызов? Да гриффиндорка ты или кто?..

Лили настороженно покосилась на протянутую ладонь. Что-то он больно благостный…

— Да не трусь ты, я же обычно не кусаюсь. На этот раз я даже не намерен отступать от правил. Ни на дюйм.

— А чтобы было всё совсем по-честному, сначала озвучь правила, Сохатый! — потребовал Петтигрю.

— Да что тут озвучивать? Бродяга заводит музыку — мы с Эванс танцуем. По очереди и вместе. Кто первый сдастся, не сумев подхватить движения другого, ни разу не повторив при этом па, тот и проиграл. Так, Эванс? — подмигнул ей Джеймс.

Лили в ответ лишь раздражённо сверкнула глазами и кивнула.

А что ей ещё оставалось?

— Бродяга?.. — обернулся Джеймс к Сириусу.

Блэк небрежно взмахнул палочкой, трансформируя старенькое радио в современный магнитофон. Золотисто-алую гостиную заполнили резкие, тягучие звуки испанского танго.

Лили мельком подумала, что Блэк мог бы выбрать что-нибудь менее… провокационное. Хотя, о чем это она?! Блэк всегда Блэк. А Блэки, это широко известно, всегда любят обострять обстоятельства. Ходить босиком по острию ножа для них высшее наслаждение.

Впрочем, как и гонять по лезвию бритвы других.

Двигался Поттер легко. Движения его были четкими и в то же время грациозными, как у кота или профессионального танцора.

Лили тоже никогда не грешила отсутствием фантазии или пластики. До поступления в Хогвартс она несколько лет серьёзно занималась танцами и даже танцевала на сцене.

Кое в чем Блэк всё-таки правильно угадал. Танго, с его неизменной темой страсти и ненависти, как никакой другой танец передавал отношения Лили и Джеймса. Музыка заставляла их то сходиться, то расходиться.

Потом резко сменилась.

Из динамиков полились жесткие, стремительные ритмы современного диско, под которое так сложно не сбиться, не повториться ни в одном движении. Ударники, хочешь не хочешь, задают ритм, заставляя руки хаотично вскидываться, а ноги повторять один и тот же притоп.

Горящие глаза, резко очерченные губы, жар, идущий от разгоряченного танцем тела Джемса, выполняющего ломанные и гибкие, как у акробата движения, завораживали. И не одну только Лили. Большинство девичьих взглядов жадно следили за каждым танцевальным движением одного из лучших Охотников в истории Хогвартса.

Да он оказывается до чертиков хорош, её вчерашний лягушонок! И когда только успел так похорошеть?

Они плясали и плясали, соревнуясь друг с другом в ловкости, в смелости, в откровенности. Опасно балансируя на грани приличий. Вплотную друг к другу.

Быстрый залихватский ритм сбивал дыхание, от потока крови в голове стоял опасный гул.

Ещё немного и Лили сдастся…

Но взмах палочки коварного Блэка снова всё изменил.

Зазвучал вальс.

Любимый вальс Лили — «Сказки Венского леса» музыкального волшебника Штрауса.

Кружиться?!

О! Кружиться Лили всегда любила. До умопомрачения!

Кружиться, раскинув в стороны руки, как птица. Кружиться, пока земля не покажется слишком тяжелой и её можно будет просто не стряхнуть с подошвы лёгких туфелек. Кружиться до тех пор, пока не удастся оторваться от земли и — полететь.

Лететь вопреки всему — законам тяготения и распространённому мнению, что так не бывает.

До сих пор Лили кружилась всегда одна, как та балерина из её любимой шкатулки, стоящей на столике у матери: белая танцовщица с поднятыми вверх, словно крылья, тонкими руками.