Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

На следующий день, как выяснилось, женщины дома не оказалось.

«Может быть, ночное дежурство на работе?» — предположила про себя Лили.

Мужчина неторопливо поужинал, почистил, как говорится, пёрышки, и упорхнул из дома. Шёл он уверенно, не торопясь, явно не опасаясь слежки.

А зря.

Следуя за ругару они миновали пару кварталов. Их целью оказался невзрачного вида третьесортный маггловский бар.

— Взрывастые драклы! — прорычал Поттер.

— В чем дело? — заволновалась Лили.

— В том, что приличным молодым ведьмочкам в места, подобные этому, лучше не соваться.

— Правда, что ли? — хихикнула Лили, но заглянув в глаза сначала Джеймсу, потому Ремусу поняла — не шутят.

— Невинные девицы по таким местам не ходят, — поделился Ремус жизненным опытом.

— Вообще-то в мире всякое случается, — заспорила Лили. — Бывает так же и то, что невинные девицы интересуются тёмной стороной жизни.

— Проблема в том, Эванс, что стоит тебе сунуться туда, и уже станет неважным, интересуешься ты темной стороной или нет — темные пьяные маггловский личности мужского рода наверняка заинтересуются тобой, — сказал Джеймс.

— А это создаст проблемы, — добавил Рем. — Привлечёт к нам ненужное внимание.

— Хорошо, — согласилась Лили. — Не будем тратить время попусту. Чтобы не создавать проблемы, я останусь снаружи, а вы идите внутрь.

Но им опять не полегчало!

Парни смерили её красноречивыми взглядами:

— Останешься? Ночью? На улице? Одна?.. — многозначительно фыркнул Поттер ей в лицо. — Хотя?.. Эй! Бродяга!

Из темноты выступил огромный и страшный пес.

Лили замерла. Ей совершенно не хотелось оставаться наедине с этим… псом. Но капризничать и ставить под угрозу срыва операцию ей хотелось ещё меньше.

— Береги её, Бродяга, — бросил Поттер как бы между прочим, с подчеркнутой небрежностью перед тем, как вслед за Ремом шагнуть в сторону бара.

Оставалось только ждать.

Лили прислонилась спиной к стене. Бродяга уселся у её ног, точно суровый Сфинкс в далеком Египте. С той лишь разницей, что здесь было далеко не жарко.

Время шло.

Люди входили и выходили. В большинстве своем это были мужчины в возрасте от тридцати до пятидесяти. Шли, пряча лица, кто за шляпами, кто за воротником. Кто-то попытался сунуться к Лили с надуманным вопросом, но услышав низкий предупреждающий гортанный собачий рык, поспешно ретировались. Казалось, что рычала сама темнота, непроглядная и морозная.

По началу Лили всё время настороженно сжимала палочку в руке и нервно оглядывалась по сторонам, но спустя три четверти часа расслабилась. Страх и нервное напряжение оставили её, зато подбиралась злость. Лили начала медленно закипать. Хоть бы вышли, сказали, дали бы каким-нибудь образом знать, что там у них происходит? Даже если события никак не развиваются и подозреваемый просто заливает себе за воротник — все равно!

Бросив взгляд на часы, Лили чертыхнулась. У неё было полное право проявлять нетерпение. Она торчала тут на холоде уже три часа!

— Ещё немного, и я пойду внутрь, — решительно заявила она. — Сил моих больше нет! Я уже ног под собой не чувствую.

Бродяга поднялся и потрусил в сторону переулка.

— Эй! Ты-то ещё куда? Стой!

В ответ пёс злобно зарычал. На мгновение даже показалось, что в его зрачках танцует алое пламя. Лили испуганно отпрянула.

Сириус исчез из поля зрения. Впрочем, ненадолго. Он вскоре вернулся уже в человеческом обличье.

— Идём.

— Но Джеймс велел ждать здесь…

— Как хочешь. Я пошёл.

Лили, не долго колеблясь, последовала за ним.

Спустившись по истертым ступеням, они очутились в полутемном помещении, наполненным людьми. Лили никогда прежде не посещала баров, поэтому сейчас с любопытством вертела головой. Ничего интересного не было: столики, стулья, барная стойка и — стаканы, стаканы, стаканы.

Они с Сириусом трижды обошли бар, но ни ругару, ни Джеймса, ни Ремуса не обнаружили.

Перехватив тяжелый взгляд бармена, Сириус решительно направился к стойке. Лили семенила за ним.

— Виски со льдом, даме — содовой, — заявил он тоном, не допускающим возражения.

Бармен и не подумал возражать, мгновенно попадая под блэковский магнетизм. В следующий момент он послушно выставил на стойку всё, что было велено, без возражений и рассуждений на тему: «до совершеннолетия не положено».

Пить Блэк не стал, даже не пригубил стакан. Зато произвёл над несчастным магглом какие-то магические манипуляции, глаза у того остекленели и сделались какие-то бессмысленные.

— Скажите, вы не видели здесь этих парней? — Сириус положил на столешницу фотографию с изображением Рема и Джеймса.

Бармен бросил на фото беглый взгляд и кивнул:

— Были здесь. Ушли около часа назад с каким-то мужиком.

— Среднего роста, широкоплечий, с черными волосами, состриженными, как у боксера?

— Да, — кивнул бармен.

— Не понимаю, — зашептала Лили, оборачиваясь к Сириусу, — они что, ушли вместе с ругару? Не предупредив нас? Да что с ними такое?! С ума что ли, сошли?!

— Обычная наглая самонадеянность схожая с идиотизмом — отличительная мародёровская черта, — резюмировал Сириус. — Нужно вернуться.

— В Хогвартс за подмогой? — предположила Лили.

— В дом ругару, — отрезал Блэк.

В обществе Бродяги Лили как всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Неприятно, когда кто-то вот так на дух тебя не переносит, но вынужден мириться с твоим существованием потому, что тот, кто ему дорог, дорожит тобой.

Она знала, что в случае опасности Блэк, ни на секунду не задумываясь, отдаст за неё жизнь. Прежде всего потому, что ни в грош её, эту самую жизнь, не ставит и потому, что Джеймс просил беречь Лили Сириус будет её беречь. Без оглядки, не постояв за ценой.

Но самое гадостное то, что всё это нисколько не мешает ему ненавидеть и презирать её, Эванс.

Пальцы Блэка крепко обвили её запястье, отрывая от невеселых дум. В следующий момент они аппарировали к дому.

Ещё в прошлом году это могло показаться занимательной игрой — выслеживать и красться, но с тех пор много воды утекло и многие игры перестали казаться забавными.

Влажные пальцы крепко держали палочку, слух напрягся, Лили зорко всматривалась в окружающую её мглу, когда они с Блэком крадучись воровато перешагнули порог.

В комнатах всё было по-прежнему: мебель, стены, картины. На фоне окна чётко выделялся треугольник торшера.

Сириус резко втянул в себя воздух:

— Чувствуешь? — приглушенном шепотом спросил он.

— Что именно? — взволнованно откликнулась Лили.

— Пахнет кровью.

Было слышно, как одновременно и насмешливо, и напряженно тикают часы, где-то тут, во мраке, совсем рядом.

«Тик-так, тик-так, тик-так».

Казалось, дом притаился и ждёт момента, когда можно будет безнаказанно их проглотить.