Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

— Ты права, — неожиданно легко согласилась Нарцисса. — Здесь удобнее. — Она распрямила спину, расправила плечи.

Предстоящая беседа явно много для неё значила и приступить к ней младшей из Блэк было не просто.

— Ну? — подбодрила Лили.

— Ты доверяешь мне?

Вопрос не столько удивлял, сколько настораживал.

— Скажи, ты способна доверять мне после всего, что случилось в Блэквуде?

Лили помолчала, одарив подругу пристальным взглядом:

— Ты пыталась предупредить меня, — ответила она наконец, — не твоя вина, что я не послушалась.

— Значит, ты доверяешь мне? — повторила вопрос Нарцисс.

— Конечно, доверяю. К чему ты клонишь?

— В пятницу я собираюсь пойти на собрание «Вальпургиевых рыцарей». Пойдёшь со мной?

— Зачем тебе это? — воскликнула Лили, и тут же поспешила принять непринужденный вид: Джеймс задержал на ней заинтересованный взгляд.

— Ты не волнуйся, мы пойдём в масках и под оборотным. Нас не узнают, — взволнованно затараторила Нарцисса.

— Зачем тебе это? — пришёл черёд Лили проявлять настойчивость.

— Хочу раз и навсегда, избавиться от проклятого Малфоя! — с несвойственной яростной горячностью прошептала Нарцисса.

— И как ты планируешь это сделать?

— Я слышала, сходки этих рыцарей происходят в самых злачных местах с очень плохой репутацией. И я знаю, что Люциус Малфой не видит смысла в том, чтобы в узком кругу скрывать свои порочные страсти.

Лили брезгливо поморщилась:

— Ты же не веришь грязным сплетням?

— Сплетням? — холодно спросила Нарцисса и казалось, все вокруг покрылось мерцающим инеем от звука её голоса, в котором мелодично звенели льдинки. — Мой жених спит не только с Тёмным Лордом и моей старшей сестрой, но даже с этим вонючим Сивым, который при их доме служит чем-то вроде верной сторожевой собаки, и это не сплетни, это — общеизвестный факт. Я хочу доказать это моему отцу.

— Цисса, не бывает всё так грязно, как рисуют досужие сплетники!

Красивые мягкие губы слизеринки, по виду созданные для молитв, а не для изъявления презрения, саркастически изогнулись:

— Пойми, я не в утешении нуждаюсь. Напротив, в данном конкретном случае чем всё хуже, тем лучше. Отец Малфоев любит не больше моего. Абраксас слишком увяз в авантюре с Волдемортом, его женоподобный сынок слишком близок к магическому темному источнику, поэтому моя семья охотно разорвёт все связи с Малфоями, как только найдёт причину. Если мне удастся доказать, что Люциус — гомосексуалист, отец не станет принуждать меня к браку с ним. У меня появится шанс выйти замуж по любви, у моей семьи — шанс оставить за собой Блэквуд, и все будут счастливы и довольно, не исключая самого Малфоя. Ты поможешь мне? Пойдёшь?

— Конечно.

А что ещё могла ответить Лили?

Нарцисса расцвела такой счастливой, светлой улыбкой, что многие парни обернулись, чтобы только поглядеть на неё.

«В последнее время в твоей жизни стало слишком много Блэков», — с укором вздохнул внутренний голос.

Не исключено, что это был Ангел-Хранитель.

Вечером в четверг, накануне задуманного похода, девушки встретились у сторожки Хагрида, чтобы обсудить все детали задуманного в последний раз.

В сумерках Запретный Лес выглядел более зловещим, чем днём. Облетевшие ветви напоминали костяные остовы, узловатые, старые и сердитые. Листва шуршала под ногами. Задувал студеный ветер, раскачивая ветки елей, отчего вокруг плясали сиреневые тени, наводя на мрачные настроения и вызывая страх.

Расставшись с Нарциссой, Лили побежала напрямик, через высохший чертополох, в изобилии здесь произрастающий, и уже почти у самых ворот наткнулась на Поттера.

— Джеймс?!..

— Эванс?!..

Джеймс раздражённо дёрнул бровью:

— Что ты здесь делаешь? С ума сошла? В «Пророке» то и дело пишут об очередных убийствах, а ты разгуливаешь в темноте одна… — Джеймс насмешливо сощурил ореховые глаза. — Может, у тебя очередное свидание с Блэком?

— Пошёл ты, Поттер!

Джеймс схватил Лили за руку.

— Пусти!

— Не пущу, пока не скажешь, с кем встречалась? С Северусом? Или с Сириусом?

— С Нарциссой! Доволен?

Бровь Джеймса поднялась даже выше обычного, выражая почти крайнюю степень иронии:

— О! Можно, конечно, предположить нечто пикантное, но для этого я слишком хорошо знаю вас. Обеих. Значит, милые сердечные девчоночьи тайны, да? — пальцы Джеймса крепче сжались на предплечье Лили. — Рассказывай, что вы там задумали?

— Ничего, — сделала Лили честные глаза, при этом стараясь выглядеть оскорблённой и обиженной невинностью.

— И для этого «ничего» ты шастаешь по запретному Лесу на кануне Самайна? Лили!

— Что «Лили»?..

— Я жду правдивого ответа.

— Жди, — надула губы Лили.

— Я терпелив. Но моему терпению есть предел.

— И что ты сделаешь, когда он наступит?

Лили и вправду было интересно.

— Помнишь, как твой нежно любимый в недавнем прошлом Блевотник болтался у озера с кальмарами вверх ногами у всех на виду?

— Ты не посмеешь!

— При всех — нет, наедине — ещё как. Испытай меня и увидишь. Итак, чистая правда, Эванс. Три попытки. Время пошло.

— Я же сказала, мы просто хотели поболтать, а поскольку дружба между слизеринкой и гриффиндоркой в Хогвартсе не приветствуется, мы…

— Две попытки.

— Поттер!

— Эванс?

— Не твое дело! Я не обязана перед тобой отчитываться!

— Ответ, Эванс?

— Я выполняю поручение Грюма, а Нарцисса любезно согласилась мне помочь.

— Последняя попытка.

— Джеймс, не мучай меня!

— Я тебя не мучаю, я за тебя беспокоюсь. Это разные вещи.

— Если тебе не терпится перевернуть меня вверх тормашками, можешь начинать!

— Героиня! — восхитился Джеймс.

— Отвали, Поттер!

— Грубо, Эванс.

Она вновь попыталась ретироваться, но Джеймс снова ей помешал.

Лили попыталась вырваться, но вместо того, чтобы отпустить, Джеймс усилил хватку и она, неожиданно для самой себя, начала отбиваться всерьёз:

— Пусти, пусти меня, пусти! Никчемный, избалованный мальчишка! Что ты себе навоображал? Я вовсе не нуждаюсь в твоей опеке, ясно?!

Джеймс то ли зарычав, то ли выругавшись, с силой прижал девушку к узловатому стволу дерева, быстро намотал огненные пряди её волос на свой кулак и резко дёрнул голову назад так, что она запрокинулась.

— Как ты меня сейчас бесишь, Эванс!

— А ты меня, Поттер!

Рука Джеймса скользнула по её талии, прижимая к себе и заставляя задрожать от охватившей всё тело неги. А потом Джеймс поцеловал Лили. Не то, чтобы внезапно, на самом деле всё к этому шло… уже давно.

Он целовал так, будто умирал от жажды — яростно, отчаянно, с болью, рот в рот, кусая губы.

Ощущения были незнакомыми, острыми, волнующими. Это была словно очередная авантюра на двоих, запретная, опасная и увлекательная. Искушение, которому так трудно сказать нет.