Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

Наверно поэтому она возненавидела меня. Я ведь не желал, подобно отцу или Рэгу, мириться с ролью бледной тенью, уныло болтающейся на краю её жизни. Я предпочёл конфликты и ссоры безликому равнодушию. Я доводил её до белого каления, бесил, раздражал — всё лишь для того, чтобы видеть: она ещё помнит обо мне, ещё думает, пусть даже и против воли. Я — не пустое место! А ведь мне так немного было надо. Я всего лишь хотел, чтобы моя мать меня любила!

Сириус смолк и потянулся за новой сигаретой.

— Потом была Белла. Она стала для меня… как это объяснить? — вторым шансом. Я считал, что мы сможем с ней понять друг друга, ведь Белла росла в той же атмосфере, что и я. Так же всю жизнь доказывала своему чокнутому отцу, что она не круглый ноль без палочки. Между мной и Беллой было так много общего: детство, в котором ни один из нас не был нужен родителям, магическая сила, интеллект, темперамент. Я надеялся, что моя любовь отогреет её, сделает женственней, мягче.

Но Белле было нужно не это. Она желала, чтобы я разделил её безумие. Говорила, что только на пике наслаждения и в судорогах боли человек предстаёт без прикрас и масок, поэтому она так любит секс и пытки.

Боль в определённом градусе как приправа в постели была мне даже по вкусу, но то, что делала Белла выходило за всякие рамки. Я не понимал, что она, словно чудовищный паразит, обвилась вокруг моей души и тянет из неё соки. Дошло до того, что мне стало уже все равно, кого она там целовала до меня, к кому пойдёт позже; всё равно, что она практикует тёмную магию. Всё равно что она делает днем, лишь бы ночью возвращалась ко мне, принадлежала мне, стонала подо мной, извиваясь от наслаждения. Чудовищная зависимость, хуже героиновой. Я раз за разом лгал себе, говоря, что не всё ещё потеряно. Раз за разом находил оправдание её поступкам и собственному безволию. Может быть кто-то назовёт это любовью. По мне это наваждение.

Не слишком приятно в этом признаваться, Эванс, но я готов встать под стяги Грюма, не потому, что хочу бороться за честь, добро и справедливость, не потому, что соболезную таким, как ты. Я готов ввязаться в смертельную драку лишь потому, что это позволит мне мстить женщинам, которых я хотел бы любить, а вынужден ненавидеть.

Моё решение достанет их обеих. Я хочу увидеть, как они горят в аду. Хочу знать, что причина тому — я. — Сириус привычно скривил губы. — Я не напугал тебя, Рыжая?

— Скорее удивил.

— Ты говоришь, что я бесчувственная сволочь, потому, что не ценю привязанности этих безмозглых дурочек? А почему я должен их ценить?! Что ценить, Эванс? Я желанен для них потому, что являюсь представителем древнего могущественного рода, первым красавчиком в школе и богатым наследником (ведь мало кто из них верит, что моя семья всерьёз от меня отказалась). Я для них всего лишь желанный трофей. А есть ли хоть одна во всем этом пестром девичьем разнообразии, которой есть дело не до Блэка, не до Мародёра, а до меня самого? Если завтра судьба или случай сбросят меня с искусственного пьедестала, лишив не только денег и наследства, но и красоты, и популярности, хоть одна из этих прекрасно-страстных дур, якобы готовых ради меня на всё, о моем существовании вспомнит? Ты знаешь, я не люблю тебя, Эванс, но должен отдать тебе должное. Пусть ваши отношениях с Джеймсом неровные, вздорные, откровенно глупые, — зато живые и настоящие. Для тебя в Джеймсе неважно то, что он — Поттер, ты вообще понятия не имеешь о том, что это такое. Для тебя важен он сам. Даже твоё отношение к Нюникусу, пусть такое для меня тошнотворное — оно неподдельное, от чистого сердца. А эти куклы, они как искусственные цветы. Все вроде бы на месте, там, где нужно, но не хватает главного — жизни, естественности, искры.

С Беллой, пусть всё было плохо, не так, как надо. Но она мне ровня.

— Мне кажется, ты все-таки любишь её, — вздохнула Лили.

Сириус отвернулся к окну. Упавшие волосы почти полностью скрыли от Лили его лицо:

— Я бы мог любить её…если бы она захотела. Если бы позволила.

Какое-то время они молчали, погруженные в свои мысли. Вернее, погружен был Блэк, а Лили старалась придумать, чем разрешить затянувшееся молчание.

— Слышал о комплексе Ореста?

Блэк недоуменно на неё поглядел:

— Кажется он убил свою мать Клитемнестру, мстя за отца?

— Это психологический термин.

Сириус продолжал глядеть на Лили, пытаясь понять, о чем она говорит.

— Ну, психология, — развела руками она, — отрасль маггловской науки.

— И что не так с этим драккловым комплексом?

— При комплексе Ореста мужчина превращается в отъявленного женоненавистника. Прости, но мне кажется, он у тебя развивается. Этот комплекс.

— Че-го?!

— Просто классический случай. Ты, всегда такой обаятельный, лёгкий в общении с парнями в присутствии девчонок резко меняешься. Сколько себя помню, стоит какой-нибудь юбке замаячить на горизонте, как ты сразу становишься злым, неуправляемым и агрессивным.

Сириус наградил Лили очередной ухмылкой:

— Ну, допустим у меня этот комплекс, — и что дальше?

— С комплексами следует бороться.

— Много их, этих комплексов, в маггловской психологии?

— Комплекс Наполеона, Дон Жуана, Эдипа, — загибала пальцы Лили, — Квазимодо, Поликрата, Иона, Каина, Нарцисса…

— Ого!

— Гессе, Пилада, Араминты, синдром Антигоны, Диоскуров…

— Кошмар, — тряхнул головой Сириус. — Всех ни за что не побороть, можно даже и не пытаться! Где ты набралась их, Эванс?

— Моя сестра Туни учится в колледже на психолога. Я проштудировала парочку её учебников.

— У тебя есть сестра? — удивился Блэк.

Лили кивнула.

— Старшая или младшая?

— Старшая.

— Вы с ней похожи?

— Не очень.

— Сестра-маггла, — задумчиво выдохнул Блэк. — К тому же старшая и непохожа на тебя… как вы с ней ладите?

— Почему тебя это интересует?

— Ну ты меня вон как по косточкам на комплексы разложила. Может быть я не хочу оставаться в долгу? Так как, Эванс? Твоя сестра вздорная и занудная, маггловски ограниченная? Расскажи, какого это — смотреть свысока на старшую сестру?

— Я никогда не смотрела на Туни свысока! Я её люблю и уважаю. Всем сердцем.

— Скучную магглу?

— Не скучную магглу, а любимую старшую сестру! Не нужно говорить о ней гадости, Блэк! А ты?.. Ты ненавидишь младшего брата или презираешь его?

Под пристальным взглядом синих глаз Лили почувствовала, что по коридору гуляет слишком много сквозняков, и что они чертовски леденящие.

— Хочешь ещё одну историю, Эванс? — прищурился он.

— Не откажусь.

— Как там начинаются сказки? Давным-давно, когда мой брат впервые приехал в Хогварт я ужасно боялся, что он не понравится моими друзьями. И мои страхи оправдались — он не понравится им, а они не понравились ему. Да иначе и быть не могло. Помнишь Джеймса на втором курсе? Он тогда мало кому нравился, потому что слишком много задирался.