Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

— Помните обо мне, сэр, — сказала Лили с улыбкой. — Вспоминайте, пожалуйста, с любовью.

— Как очаровательно, моя дорогая, — всплеснул руками профессор.

Лили улыбнулась и вновь повернулась к залу:

— Друзья и враги, алые и зелёные, и остальные, — со смехом сказала она, разводя руками так, будто в едином порыве хотела обнять всех. — Прощайте.

— Это несерьёзно! — возмущалась Мэри.

— Ещё как серьёзно, — возразила Лили.

Алиса сидела на кровати и наблюдала за тем, как подруга решительно собирает вещи, собираясь покинуть их.

— Ты не можешь этого сделать. Этого никогда не было! Как можно уехать из школы, не закончив её? Никто так не делает.

— Ты уж прости, Мэри, но для меня это не аргумент. В любой истории рано или поздно находится тот, кто делает что-то впервые.

— Но как ты будешь жить? — всплеснула руками Дороти.

— Среди магглов? Поскольку я сама маггла, для меня это не страшно. Жизнь за аппарационным барьером вовсе не заканчивается. Я даже склонна полагать, что, напротив, только-только начинается.

— Лили! Ну как же так? Как ты так можешь? — заговорила Алиса своим мягким нежным голосом. — Неужели тебе нисколько не жаль расставаться с нами?

Стоит только начать сомневаться и всё — ты пропал. Нельзя сомневаться. Нельзя!

— Никто не запрещает нам переписываться.

Лица у подруг была замкнутыми и осуждающими. У всех. Даже у обычно мягкосердечной Алисы.

— Ты жалкая трусиха, — холодно бросила Мэри Лили в лицо. — Сбегаешь от трудностей.

— А я что, обязана быть героиней?

— Мы готовы бороться за права таких, как ты, не щадя себя, а ты — сбегаешь?!

— Прежде чем кого-то спасать, Мэри, я бы порекомендовала для начала убедиться — оно ему надо?

— Вольному — воля, — сжала в тонкую линию губы Мэри. — А невольник, как известно, не богомольник. Ступай, Эванс. Будь счастлива.

Лили в сердцах захлопнула чемодан:

— И тебе не хворать.

Она уходила, чувствуя, как сердитые, непонимающие, растерянные взгляды вонзаются в спину, словно невидимые кинжалы.

Лили допускала что, возможно, у подруг был повод, даже право на неё сердиться.

Какая-то часть неё чувствовала себя виноватой, как будто она и правда предавала их.

Но всё это ерунда. Всё это скоро забудется. Лили будет дома, среди своих, а Хогвартс… Хогварт со временем останется лишь смутным приятным воспоминанием, как не случившаяся сказка или давно приснившийся сон.

Стоило спуститься в гостиную, как количество давящих на психику взглядов удвоилось, даже утроилось.

Вот именно такую атмосферу и называют прессингом. Хотелось втянуть голову в плечи и проскочить мышкой, пробежать бегом.

Никто не проронил ни слова, пока Лили шла, из последних сил гордо выпрямляя спину и делая вид, что её нисколько не волнует ни их мнение, ни взгляды, ни осуждение.

Ничего страшного. Ей тоскливо? Всё правильно. Так и и должно быть. Ведь не легко переворачивать главу своей жизни.

Лили беспрепятственно спустилась вниз, пересекла большой холл и входные ворота Хогвартса захлопнулись за её спиной. Она обернулась, чтобы прощальным взглядом окинуть знакомые окрестности.

Неужели она никогда больше их не увидит?

И всё всерьёз? И мосты сожжены?

— Эванс!!! Стой!

Джеймс, сжав руки в карманах, хмуро смотрел на неё, поджав губы.

— Какого черта ты творишь, Эванс?

— Пошёл в задницу, Поттер. Я уже сказала всё, что хотела и больше не намерена отвечать ни на чьи дурацкие… ох!

Поттер больно схватил её за руку и подтащил к себе, не смотря на попытки сопротивляться.

— Ты совершаешь ошибку. Страшную ошибку, Эванс! Ты и сама это знаешь. Кто-то должен тебя остановить.

— Убери от меня руки!

— Дура! — тихо выдохнул он.

— Пусти! — зашипела Лили, сузив глаза.

Джеймс замер, глядя на неё пристально, в упор. Даже не мигая.

— Мы знакомы много лет, Эванс. Иногда мне казалось, что я один тебя знаю по-настоящему. Но в последние месяцы всё не так. То ли в тебе что-то изменилось, что-то настолько важное, что я тебя перестал понимать, то ли на самом деле я никогда тебя по-настоящему и не видел. Но знаю одно: если ты сейчас уйдёшь, я больше не смогу тебе помочь. Лили! — Джеймс с нежностью коснулся её волос. — Впереди нас ждёт такое, что, возможно, уйти для тебя действительно к лучшему. Вот только та Лили, которая была с нами все эти годы, — моя Лили, — она никогда бы не поступила. Она бы не бросила друзей, не предала бы саму себя, не стала бы испуганно прятать голову в песок, словно страус. Лили? — Джеймс протянул ей раскрытую ладонь. — Лили, прошу тебя, одумайся! Пойдём назад, со мной. Ты должна вернуться. Ребята подуются какое-то время, но всё пройдёт, всё забудется. Мы будем вместе…

Протянутая ладонь так и осталась одиноко висеть в воздухе.

Лили отрицательно покачала головой:

— Прости, Джеймс.

Хогварт-экспресс несся сквозь тусклый день, почти в сумерках.

Стрелки бежали. Колеса крутились. Время шло — двигалось по кругу.

Когда-нибудь нас просто выбросит за круг стрелок и спиралей, и мы растворимся вне временной рамки. Но это будет когда-нибудь. А пока поезд летит вперёд, пока — колеса крутятся.

Налипающий на стекла снег таял, превращаясь в воду. В маленькие прозрачные ручейки, из-за которых мир за окном выглядел преувеличенным и, вместе с тем, размытым. Словно поезд плакал, прощаясь с Лили. Плакал вместе с Лили.

У поезда и у неба был повод плакать — взрослея, маленькие девочки перестают быть феями и становятся ведьмами.

Солнце устало поднималось на небо, окутанное серым ореолом холодных северных туч.

Холодно и серо. Кажется, не дожить до весны. Кажется, весна навсегда осталась в прошлом. Там, где Лили была маленькой девочкой, протянувшей руку к маленькому мальчику, похожему на волчонка.

Она думала, сумеет его приручить. Но волки не бывают ручными. На то они и волки.

Прощай, Хогвартс.

Прощай, Северус Снейп.

Говорят, что тот, кто не может простить сам не будет прощён. Но может быть Джеймс Поттер будет великодушнее и не станет вспоминать о Лили Эванс плохо?

Когда Лили прибыла на Кинг-Кросс снегопад снова сменился дождём, вода перемешалась со снегом. Хуже такой погоды нет. Дождь со снегом, это почему-то даже более мокро, чем просто дождь. Под ногами — каша мала, никакие сапоги не способны удержать воду.

В тот момент, когда Лили шагнула за порог родительского дома, она вымокла, замерзла и почти совсем пала духом, но стоило увидеть родные лица, как будто засветило солнышко. Мама в привычном простеньком цветастом платье; отец, чьи волосы за последние годы изрядно припорошил сединой; Петуния, непривычно хорошенькая, но знакомо недовольная.