Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик [СИ]

— Знаешь, Эванс, почему ты в игре?

— Почему?

— Потому что тебе это нравится. Других причин нет.

— Я в игре потому, что вы нуждаетесь в моей помощи, мистер Поттер, — строгим тоном сказала Лили.

Смех Джеймса был бы заразителен, прозвучи в нем чуть меньше язвительных ноток:

— Лгунья, — выдохнул он. — Ты просто лгунья, Лили Эванс. Если бы ты была чистокровной, Шляпа отправила бы тебя следом за Нюнчиком.

— Прекрати!

— Не советую говорить со мной в таком тоне.

— А что будет?

— А ничего. Ты замечаешь, что в наших стычках и перепалках мы будто бы ходим по кругу?

Лили пренебрежительно фыркнула:

— Мне не интересно твое мнение.

— А мне вот нравится его сообщать. И тебе придётся слушать. И вообще, Эванс, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Почему ты не смотришь людям в глаза?

— Поттер! Почему ты такой придурок?

— Сказать «ты придурок» легче, чем признать, что я прав.

— В чем ты прав, интересно?

— Ты любишь приключения. Ты легкомысленная авантюристка.

— Устала слушать чушь. Да не люблю я приключения! Не люблю!

— А что плохого в том, чтобы их любить? У нас только одна жизнь, Эванс. Другой не будет. И какие бы доводы ты ни приводила, что бы сейчас ни говорила; как бы глазищами ни сверкала — ты же все равно пойдешь завтра за мной, Лили.

— Не за тобой, а за Блэком.

Поттер улыбнулся так, что Чеширский Кот околел бы от зависти:

— За мной, Лили. За мной.

Лили любила Рождество больше других праздников. В прошлом году Рождество подарило ей Сева. И отняло сестру.

Вспоминает ли друг о том, как они летали вдвоём, высоко-высоко, а под ними расстилался ночной Лондон? Как студёный Северный Ветер занес огненную девчонку в Страну Чудес?

Лили скучала по дому. Очень! Однако она не поехала домой на каникулы. Временами ей удавалось убедить себя, что причиной тому — Сев. Но в глубине души она знала, что все дело в сестре, проклявшей её.

«Если бы я попала в рай, я была бы там бесконечно несчастна», — мысленно обращалась Лили к старшей Эванс монологом любимой героини.

«Потому что ты недостойна рая, — отвечала Петуния. — Никто из грешников не может быть там счастлив».

В её воображении, в её снах Петуния повторяла, повторяла много раз:

— Ты не достойна рая. Грешники должны гореть в аду. Ведьмы — прокляты. Ты проклята, Лили. Ты не познаешь покоя.

Лили хотелось яростно возразить, закричать, что магия — не зло. Но перед глазами вставал Люциус Малфой, такой, каким она видела его в переходе рядом с Блэком — яростный демон в черной, летящей за ним, словно клочья дыма, мантии.

А за ним, плечом к плечу, вставали Белла, Сириус, Джеймс Поттер, Ремус Люпин. Её дорогой Северус, её Северный Ветер. На всех на них лежала печать Тени.

— Больше не приставай ко мне со своими тайнами, — отворотила лицо Петуния, — я не обещаю хранить твои секреты.

Рождественский Хогвартс был прекрасен. Запорошенные нетающими снежинками перила мраморной лестницы, двенадцать огромных елей в Большом Зале. Светящиеся ягоды остролиста, развешенные повсюду, напоминающие маггловские гирлянды.

Немного угнетали беспрестанно ухающие золотые совы. А рыцарские доспехи, распевающие рождественские гимны, вообще были неописуемы. Так забавно было слышать из-под пустого шлема: «Придите, все верующие!» .

Рождественское утро началось с того, что Лили, как всегда, отдёрнула шторы своего балдахина. Солнце к тому времени уже стояло высоко и ярко заливало комнату.

— Проснулась, наконец? — приветствовала её Алиса. — Вставай, лежебока!

В ногах кровати лежала гора свертков в яркой подарочной обертке. Лили с нетерпением к ней придвинулась.

Мэри подарила коробку шоколадушек. От Алиса достались всевкусные орешки Берти Боттс. Северус, как всегда, оказался оригинален. От него Лили получила «вседухи». Запахи из флакона менялись по желанию: сирень, ландыш, хвоя, полынь, лилия, роза, сандал, цитрус. Подарок очень дорогой, если покупать его в лавке, и не по карману такому, как её бедный друг. Талантливый мальчик приготовил для неё эту прелесть сам.

Поттер, который, в принципе, мог бы и не озаботиться выбором подарка для грязнокровки вовсе, разорился на метлу «Комета — Вояж», последнего года выпуска. Подружки охали и ахали, хихикали, одаривая Лили многозначительными взглядами, чем всерьёз её раздражали.

Папа и мама прислали Лили отличную шубку. Только в Хогвартсе, где в моде мантии, шубки носить не придётся. А когда Лили вернётся домой, вряд ли она останется ей впору. Бесполезные траты. Бедные папа и мама!

Туни прислала трилогию сестер Бронтэ с запиской:

« Мне очень жаль, что я так долго тебя не увижу

Веселого Рождества».

«Мне тоже жаль», — вздохнула Лили.

Первая половина дня пронеслась в праздничной суматохе. Все возились со своими подарками. Рождественский обед был просто потрясающ — индейки, пудинги, крекеры, креветки, всевозможные экзотические фрукты. Лили пришла в восторг от клубники со сливками. Хотя последнее, на её взгляд, было лишним. Клубника хороша сама по себе, всё остальное её портит.

После обеда вышли во двор, где Лили, Поттер и Блэк получили возможность поговорить, не опасаясь лишних ушей.

— Встречаемся в половине девятого, у кабинета Зельеделья. Слагхорн наверняка к тому времени будет навеселе, — тараторил Поттер. — Лили, позаботишься о зелье. Сириус, последний ингредиент готов?

— Спрашиваешь, — презрительно дернул плечом Блэк, показав пузырек с чем-то, подозрительно напоминающим ногти.

Время сначала тянулось, тянулось, а потом как-то незаметно оказалось, что оно пролетело. И Хогвартс окутало синими прохладными сумерками.

Вестибюль заполнился школьниками в нарядных одеждах. Парадная дверь оказалась неплотно прикрыта, и при желании в щелочку можно было увидеть статую Санта Клауса на серебристых оленях из льда. Стены Большого Зала покрывал слой инея; усеянный звездами черным потолок украсили сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы колледжей, насколько могла заметить Лили, исчезли. Их заменили столики с горящими на них фонариками.

Большой Зал был прекрасен. Прекраснее всего в Хогвартсе!

Дверь с треском захлопнулась, чуть не прищемив любопытные носы.

Протолкнувшись ко входу в подземелье, Лили спустилась вниз. Здесь факелы не горели и стояла почти кромешная мгла.

— Эванс?

Лили ощутила прикосновение горячей, сухой ладони.

— Давай быстрей! Пошли.

Вместе с Лягушонком они крались по коридору до тех пор, пока одна из дверей не приоткрылась, пропуская в комнату.

В комнате их ждал Ремус, подсвечивая себе Люмосом. Тусклый огонек распространял свет не ярче, чем маггловский ночник на прикроватном столике. Сириус метался по комнате, словно пойманная в клетку пантера, почти сливаясь с темнотой.