Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик [СИ]

— Уберите руки. Вам все равно меня не удержать, если я сам не захочу…

Джеймс оттолкнул Лили и гневно глянул в глаза другу.

— Так друзья не поступают, Люпин!

— А как они поступают, Поттер? Тащат тех, кто им верит, волку в пасть? Как бы ты жил с сознанием того, что из-за твоего мерлинова бахвальства человек простился с жизнью или, хуже того, обратился в зверя?

— Этого не произошло! Какой смысл теперь об этом думать?!

— Смысл в том, что нельзя рисковать жизнями тех, кто идет за тобой!

— Рем, — подал голос Сириус, — мы все одинаково виноваты. Поттер не один решал, что делать и куда идти.

— Вы не понимаете! Вы просто не понимаете!

Плечи мальчика поникли. Вся его фигура выражала крайнюю степень отчаяния.

Лили понимала, что он за них переживал. Но, честно говоря, как-то уж слишком… близко к сердцу принял Люпин их ночное приключение. Особенно с учетом того, что болезненной впечатлительностью Ремус не отличался.

— Да ладно тебе! — хлюпая разбитым носом, похлопал Поттер друга по плечу. — Все обошлось. Мы поняли, что в полнолунье в лесу опасно и туда больше не сунемся…

— Прости, что огорчили тебя, Люпин, — осторожно, будто опасаясь, что ей в любой момент тоже могут расквасить нос, погладила плечо друга Лили. — Ни у кого из нас не было злого умысла.

— Торжественно клянёмся, что замышляли только шалость, — растянул большой рот в улыбке Джеймс.

— Я одного не пойму, — подал, наконец, голос Питер, и его крысиные глазки перебегали с одного лица на другое, ни на ком не задерживаясь дольше секунды. — Почему меня-то с собой не взяли, а?

— Ну, как тебе сказать, дружище? — Поттер закинул руку на плечо Петтиггрю. — Видишь ли, мы же изначально шли не оборотня пугать. Сечёшь?

— Нет, — потряс головой Питер.

— Джеймс тонко намекает, — сладко пропел Сириус, — что если бы мы взяли тебя с собой, единорог бы к нам ближе, чем на милю, не подошёл бы. Эти создания не любят крыс, Петти…

Лили в качестве отработки за своё бесконечно легкомысленное поведение готовила очередную порцию костероста под руководством профессора Слагхорна. Или, правильнее сказать, декан Слизерина готовил, а она была на побегушках и на подхвате.

Профессор Слагхорн, несмотря на то, что Лили Эванс не была ни чистокровной, ни богатой, неизменно благоволил к ней, всегда ставил «Превосходно» по предмету, всячески нахваливал и выделял из толпы учениц.

Тщеславная девочка отвечала зельевару горячей привязанностью.

В то утро учитель и ученица почти успели закончить первую декаду приготовления состава на тот момент, когда миссис Вэл, с багровыми пятнами на скулах и сверкающими глазами, ворвалась в маленькую лабораторию.

— Профессор Слагхорн, мы осчастливлены сверх всякой меры визитом госпожи Вальпурги и Друэллы Блэк. Сии дамы разгневаны и требуют немедленных объяснений по поводу недавнего происшествия в Запретном Лесу.

Лили испуганно втянула голову и поспешила поставить сосуд с настоем яичной скорлупы на полку. Руки у девочки задрожали.

Профессор суетливо надвинул очки на переносицу, затем нервно сорвал их с лица, небрежно протёр платком и снова водворил на место.

— Разве господин директор не примет их? — спросил он тоненьким голосом.

— Господина директора, — сделала акцент на первом слове фельдшерица, — нет в Хогвартсе. Профессор Макгонагалл сказала, что его срочно вызвали в Министерство.

Резко развернувшись и хрустя накрахмаленным передником, миссис Вэл удалилась.

— Ну конечно, — запричитал профессор Слагхорн, — стоит только случиться неприятностям, как великий Дамблдор, как всегда, по уши в делах.

Негодуя, сорвал он с себя перчатки и, отбросив в сторону, засеменил к выходу.

Профессор неплотно притворил за собой дверь. Лили, мучимая любопытством и более благородным чувством — тревогой за Нарси, — сделала щёлочку между дверью и дверным косяком шире, так, чтобы имелась возможность заглянуть в соседний кабинет.

Через несколько минут вошла высокая статная дама с иссиня — черными волосами, уложенными ракушкой на затылке, со строгим, надменным, холодным лицом. Полные, округлой формы плечи; высокая грудь, волнующаяся под дорогим черным шёлком; довольно гибкий, несмотря на уже неюные годы, стан. Длинные глаза под пушистыми ресницами были совершенно лишены блеска. Обычно в таких случаях карие глаза похожи на шоколад, взгляд их отличается бархатистой мягкостью. Но глаза Вальпургии Блэк — а в том, что это мать Сириуса, у Лили не было сомнений — наводили на мысль о холодном оружии в мягком чехле.

За брюнеткой в комнату вплыла блондинка.

«Друэлла Блэк», — догадалась Лили.

Внешность матери Нарциссы почему-то поразила. В ней, против ожиданий, не оказалось ничего блэковского. Лили всегда представляла мать Нарси похожей на красавицу Беллу; но не Белла, а Нарцисса оказалась полной копией матери.

Как и Вальпурга, Друэлла одевалась в темное. «Лиловые сумерки» — модный оттенок для мантий мадам Малкин. Жемчуга в стиле «Коко Шанель» дополняли наряд. В отличии от бижутерии, что была в ходу у маггловских модниц, жемчуга Блэков были, разумеется, настоящие. Лучшее, что только можно купить за деньги.

— О! Милые дамы? — причитал вкатившийся на двух коротких толстых ножках за двумя дамами профессор-зельевар. — Безумно рад встрече. Это такая честь!

Вальпурга перебила, не церемонясь:

— Поводом, послужившим причиной для встречи, стало прискорбное событие, сэр.

— Моя дочь, профессор, — протянула Друэлла, — вверенная попечению господина Дамблдора и находящаяся непосредственно под вашим покровительством, едва не погибла, — голос её походил на замерзший колокольчик, с которого сыплется иней.

— Как могло случиться, что мой сын и племянница подверглись нападению оборотня? — гневно взирала на маленького пухлого человечка из-под тяжелых век Вальпурга.

— Мадам … я, право, в затруднении…

— До нас также доходили слухи, что в Хогвартсе якобы докатились до того, — продолжала Вальпурга, приподнимая идеальные дуги бровей, — что сюда принимают не только грязнокровок…

— Уверяю вас, в Слизерине магглорожденные не обучаются.

— …но оборотней. Оборотней, мистер Слагхорн! Дамблдор что, на старости лет лишился рассудка? Он сознательно подвергает риску жизни наших детей?

— Право, Вальпурга, вы переходите границы, — Лили отметила, как на скулах профессора вспыхнули алые пятна. — В компетенцию директора входит право решать, кому учиться в Хогвартсе, а кому нет. И, смею заверить, если бы ваш сын — да, да! Ваш сын, уважаемая миссис Блэк, был бы воспитан в должной мере…

— Как вы смеете!

— Смею. В конце концов, милые девочки, я отлично помню время, когда вы сами, обе, сидели за партой, а я уже тогда был уважаемым человеком и вашим учителем. Так что я смею, да! А вот вы не смейте отчитывать меня как дрянного мальчишку! Вернёмся, однако, к оборотням и грязнокровкам, как вы деликатно изволили выражаться. Оборотень, напавший на ваших детей, был не тот несчастный, против которого вы готовы устроить поход Святой Инквизиции. Вашим деткам «посчастливилось» нарваться на самого Грейбэка.