Диана Джонс - Дом за порогом. Время призраков [litres]

Никто не ответил. Шарт повернула голову так, чтобы Филлис ее не видела, сморщила нос и подняла брови, словно спрашивала у Фенеллы: «А?» Фенелла, которую Филлис видела, ответила ничего не выражающим, туповатым взглядом.

– Я, – сказала Салли со своего насеста под крышей. – У меня не было другого выхода, мама.

Никто ее не услышал. Филлис обрушила свой царственно-усталый гнев на Фенеллу:

– Это ты сделала?

– Нет, конечно! – ответила та.

Филлис повернулась к Шарт:

– Ты?

– Нет, не я! – От испуга голос у Шарт прозвучал фальшиво, будто она врет. – Честное слово! – добавила она.

Луч усталого гнева Филлис переместился на Имоджин.

– Имоджин?

Имоджин как раз дошла до второго этапа страданий, когда становится гораздо хуже. Лицо у нее побелело, отчего волосы стали будто зеленоватые – но не такого зеленого цвета, как пижама. Говорить ей было трудно.

– Не я, – сипло выдавила она.

И тут воздух в спальне зазвенел от напряжения. И Фенелла, и Шарт, и Имоджин застыли в ожидании, когда луч гнева Филлис нацелится на четвертую, пустую, неприбранную кровать, где должна была быть Салли. Они старались не смотреть в ту сторону. Шарт так напряглась, чтобы не смотреть, что у нее дрожала шея.

– Ну что ж, превосходно, – произнесла Филлис. Устало повернулась обратно к двери. – Буду ждать, когда одна из вас признается мне во всем завтра. – И двинулась к выходу.

Она не успела зайти далеко. Миг – и она уйдет.

– Мама! – закричала Салли и нырнула вниз, к рассыпанной бумаге и перьям на коварном ковре.

Фенелла и Шарт переглянулись: «Ты!» – «Нет, давай ты!»

– Мама, – сказала Шарт.

Филлис обернулась на пороге – ей явно не терпелось уйти. Она так устала, что ей было трудно даже смотреть на Шарт.

– Что тебе?

– Ну понимаешь, Имоджин сейчас не слишком счастлива, – сказала Шарт. – Я думала, ты заметишь.

Очевидно, План предполагал, что имя Салли прямо упоминаться не будет. Фенелла еле заметно дернула подбородком в сторону Шарт – одобрительно кивнула.

Филлис обратила луч изнуренного внимания на Имоджин.

– Но это ведь не повод нажимать кнопку SOS, Шарлотта.

– Да, конечно, но… – с ноткой отчаяния в голосе начала Шарт. Нужно было любой ценой удержать Филлис в комнате: чем дольше она здесь пробудет, тем вероятнее она заметит пустую постель Салли. – SOS – это что у Имоджин в этом полугодии такая плохая оценка по музыке! – выпалила Шарт, явно обрадовавшись, что ее осенило. – Мы не думаем, мама, что дело только в том, что здесь ее никогда не пускают заниматься в кабинет музыки. Мы думаем, она и правда растеряла талант. Нам кажется, что ей надо выбрать другое призвание. А ты как считаешь?

Филлис с легким недоумением повернулась к Имоджин. Имоджин сумела выдавить тусклую, сконфуженную улыбку. Эта улыбка, очевидно, тронула Филлис больше, чем бледность Имоджин. Салли увидела, как Филлис собралась с силами и улыбнулась в ответ – устало, ласково, утешающе. Салли сразу полегчало. Мама и в самом деле старается как может.

– Глупости, – сказала Филлис. Собравшись с силами, она добилась, чтобы и голос у нее был ласковый, утешающий. – У Имоджин артистический темперамент, а значит, она постоянно преувеличивает. Призвание – значит взлеты и падения. Несомненно, Имоджин следует продолжать заниматься музыкой. У нее огромный талант. Каждый раз, когда я вижу, как она садится за инструмент…

– Примерно раз в год, – пробурчала Фенелла.

Филлис закрыла глаза, чтобы не слышать этого. Очередное глупое замечание Фенеллы.

– Каждый раз, – повторила она, – я поражаюсь искренности и страсти ее исполнения. Ее манера напоминает мне Майру Хесс. Я уверена, что Имоджин рождена стать концертирующей пианисткой. Ваш отец был бы несказанно огорчен, если бы она бросила музыку.

Тут Имоджин посмотрела на Шарт с той же слабой улыбкой. Кажется, она успокоилась.

Филлис вспомнила про Шарлотту и, видимо, подумала, что та может почувствовать себя обделенной.

– Точно так же, как Шарлотте у нас в семье достались все мозги и, к сожалению, совсем не досталось красоты, так же и Имоджин обладает и красотой, и музыкальным талантом. Шарлотте нужно поступать в университет. Она прирожденная учительница.

– А я? – спросила Фенелла.

Филлис обратила на Фенеллу свой золотой взгляд.

– Ну… – начала она. И явно растерялась.

– Я собираюсь стать циркачкой, – серьезно сказала Фенелла.

Филлис словно и не слышала. Очередное глупое замечание Фенеллы.

– Твое призвание уникальное и своеобразное – это я знаю точно.

Между тем Шарт размышляла над ее словами – медленно и озадаченно.

– Знаешь, мне не кажется, что я прирожденная учительница, – заметила она. – Когда я говорю, меня никто не слушает.

Филлис и этого не услышала. Очередное глупое замечание Шарлотты. Она устало улыбнулась всем и повернулась на пороге, чтобы уйти.

Салли запрыгала, точнее, запорхала на коварном ковре.

– А как же я?

Она так рвалась, чтобы ее заметили, что два-три перышка взлетели с пола, но даже если кто-нибудь это и видел, то, наверное, списал на сквозняк от двери, которую Филлис держала открытой.

Условия Плана, что характерно, нарушила Имоджин.

– А как же Салли? – спросила она. Говорить у нее по-прежнему получалось только сиплым шепотом.

– Салли?

Филлис замерла. И даже посмотрела на кровать Салли. Словно бы удивилась – правда, лишь слегка, – обнаружив, что кровать пуста.

– Ну, видишь ли, люди не слишком интеллектуальные обычно добиваются больших успехов в искусстве. Думаю, Салли ждет карьера известной художницы.

Она уже была почти за дверью.

Огромное черное перо взмыло на полпути до потолка – это Салли в отчаянии крикнула:

– Но меня ЗДЕСЬ НЕТ!

– Мама, – отрывисто сказала Фенелла тем низким командным голосом, который так сильно действовал на миссис Джилл. – Мама, тебе не кажется, что о нас совсем не заботятся?

Филлис обернулась через плечо и нахмурилась, глядя на Фенеллу. Фенелла изобразила на птичьем личике неправдоподобно очаровательную улыбку:

– Мы страдаем от недостатка внимания. – Она взялась за один из узлов, в которые закрутила волосы, и многозначительно потеребила его. – Ты заботишься о мальчишках, но не заботишься о нас, – пояснила она, теребя узел.

Шарт и Имоджин ужаснулись дерзости Фенеллы, но Филлис просто устало улыбнулась. Очередное глупое замечание Фенеллы.

– Ах, Фенелла! Мальчики оторваны от дома, им нужна забота. Кроме того, мальчики не в состоянии себя обслуживать, а девочки прекрасно это умеют. Будь умницей – ложись спать.

И с этими словами она ушла вниз по лестнице, оставив всех с разинутыми ртами. Они слышали, как ее золотой голос нежно говорит что-то Оливеру – от этого Оливер всегда рвался лизнуть ее в лицо. Потом они услышали, как за ней закрылась зеленая дверь.