Ева Фёллер - Золотой мост [litres]

– Я хочу устроиться в дом одной герцогини. Она живет во дворце на Плас Рояль, и зовут ее…

– Постой не говори, – подняла руку Сесиль. – Это герцогиня де Шеврез.

– А ты, что, с ней знакома?

– Ну да. Мари де Шеврез считается лучшей подругой королевы. И она увлекается искусством! Время от времени она посещает представления нашего театра. Ее званые вечера пользуются большой популярностью, о ее красоте ходят легенды. Все мужчины лежат у ее ног.

При этих словах во мне проснулась ревность, оскалившись в жуткой ухмылке. Я непроизвольно с такой силой дернула шнурки корсета, что Сесиль застонала.

– А почему тебе хочется работать в доме герцогини? – спросила она, с удовлетворением рассматривая свой выпирающий бюст, который шнуровка приподняла, подобно бюстгальтеру с эффектом Push-Up.

– Мне нужно там кое-кого встретить, – спонтанно я решила говорить ей правду, насколько это возможно. – Одного мушкетера по имени Себастьяно. Он нравится мне, и я хочу снова увидеться с ним. – Щеки у меня горели от смущения.

– О-ла-ла! – Сесиль восторженно захлопала в ладоши. – Моя маленькая квартирантка влюбилась! – Она задумчиво наморщила лоб: – А почему ты хочешь увидеться с ним именно там?

– Потому что… – Я поколебалась, но и тут правда звучала лучше всего. – Я узнала, что сегодня он должен приударить за ней. И я хотела этому как-нибудь помешать. Поэтому все так срочно.

– Должен приударить? На спор с друзьями, что ли?

– Э-э-э… да.

– О! – Сесиль с негодованием покачала головой. – Эти ветреные молодые бездельники! Я тебя уже предостерегала. Мушкетеры – самые опасные соблазнители. Для них любовь – всего лишь веселый досуг. – Она посмотрела на меня сочувственно. – И ты всерьез считаешь, что сможешь потеснить герцогиню в борьбе за его благосклонность? Тебе стоит знать, что она не только молода и сказочно хороша собой, но еще и очень богата.

Ревность, оскалив зубы, показала мне вытянутый средний палец.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – храбро сказала я.

– Очень правильный взгляд на вещи! – Глаза Сесиль блестели, мой план явно захватил ее, и она пообещала мне сделать все, что в ее силах, чтобы ввести меня в дом герцогини. – Какая волнующая идея! Ты не будешь возражать, если я использую ее в сюжете моей новой пьесы?

– Я думала, она о драматурге, вынужденном заботиться о ребенке.

– В хорошей пьесе всегда должно быть несколько сюжетных линий.

– По мне так пользуйся на здоровье.

Сесиль, обмакнув перо в чернила, уже приступила к записям. Спустя какое-то время я робко спросила, что она собирается предпринять по поводу моей новой работы, а главное – когда, на что она лишь с отсутствующим видом отмахнулась: «Еще минуточку».

Я принялась грызть ногти. Примерно через час она вынырнула из творческого дурмана, очень довольная собой и своим первым наброском. И мы вместе отправились в путь.

Плас Рояль выглядела еще совсем новой – огромная площадь, окруженная зданиями, больше похожими на дворцы. Элегантные постройки прятались за тенистыми аркадами. Беспримесная роскошь всего ансамбля сражала наповал. Робко оглядываясь, я следовала за Сесиль, которая целеустремленно шагала к воротам, богато украшенным резьбой. Я нервно сглотнула комок в горле, когда она велела мне дожидаться ее, а сама постучала в ворота дверным молоточком. Ей открыл слуга в ливрее. Как только он увидел Сесиль, его равнодушное лицо приобрело услужливое выражение. Поклонившись, он пригласил ее войти и снова закрыл дверь. Усилием воли я заставила себя прекратить грызть ногти и вместо этого получше изучить окружающее пространство.

Никаких сомнений: здесь все было самое лучшее. По площади шли только прилично одетые люди, нищих оборванцев нигде не наблюдалось. Даже здешние разносчики и посыльные явно не знали недостатка в еде и были опрятно одеты. У одного из соседних домов остановилась украшенная гербом карета, откуда вышла аристократического вида пара. Из другого дома появилась одетая в красный бархат дама, вокруг нее суетились две камеристки, одна из которых держала над ней зонтик из расписного шелка. На вороном коне, идеально вычищенном скребницей, мимо прогарцевал какой-то тип в шляпе с пером. Серебряные накладки на седле просто ослепляли, а чтобы надраить его ботфорты до такого зеркального блеска, кто-то не столь привилегированный явно семь потов пролил.

Под аркадами находились лавки, но, насколько я могла судить, там ничего не продавалось для людей с тощим кошельком, только для богатых и великолепных. По соседству четыре работника вытащили на улицу громадное зеркало в широкой золотой раме. В следующем доме два человека закатывали в дверь бочку под присмотром нервного торговца, постоянно требовавшего, чтобы с его товаром обращались поаккуратнее. Из его озабоченных выкриков следовало, что в бочке самое дорогое вино во всей Франции.

– Мадемуазель?

Слуга, опять открыв ворота, взмахом руки пригласил меня в дом. Из холла в бельэтаж вела широкая мраморная лестница с изогнутыми перилами. Богатство хозяев ощущалось уже в прихожей перед входом в гостиную. Повсюду искрились хрустальные светильники, стены были обтянуты голубым шелком, на окнах висели портьеры с роскошными драпировками, а вдоль лестницы красовались живописные полотна размером с малолитражный автомобиль.

Слуга через двустворчатые двери провел меня в залитую солнцем гостиную.

– А вот и она, – сказала Сесиль, поднимаясь с дивана с высокой спинкой. – Подойди ближе, Анна, чтобы сподручнее было тебя рассмотреть.

Чтобы сподручнее было тебя съесть , – промелькнуло у меня в голове. В жутком волнении я споткнулась о порог и ухватилась за украшенный бахромой бархатный шнурок, после чего откуда-то снизу послышался тихий звон. Супер, я по оплошности вызвала слуг. Теперь о работе можно забыть.

– Первое впечатление обманчиво, – сказала Сесиль. – Обычно она вовсе не такая неуклюжая.

Ослепленная падавшим мне прямо в глаза солнечным светом, я видела только силуэты двух других находившихся в комнате людей – мужчины в удобном кресле с подголовником и женщины на диване, с которого Сесиль только что встала.

– Она мила, – услышала я голос женщины. Он показался мне удивительно знакомым, но, только сделав несколько шагов и увидев темноволосую красавицу в дорогом шелковом платье, я узнала ее. И задохнулась, глазам своим не веря: это была американская туристка, что вместе со мной переходила в прошлое, – Мэри. А седоволосый старик в кресле был ее дед Генри.

Я зависла перед ними с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Не потому, что вступила в действие блокировка, просто от растерянности я потеряла дар речи.